Хей, Осман!
Шрифт:
И было таким облегчением душе - увидеть её спокойной, дружелюбной, любящей...
– Ты - самая прекрасная жена на свете!
– говорил Осман.
– Знаешь, как говорили мои предки о плохой жене: «Когда к ней в дом из степи придёт стыдливый гость, муж её дома скажет ей: «Встань, принеси хлеб, поедим, пусть и этот поест»; она скажет: «У тебя испечённого хлеба не осталось» . Так говоря, она ударяет себя по задней части, оборачивается к мужу боком, потом опрокидывает перед ним скатерть; хотя бы сказал тысячу слов, она ни одного без ответа не оставит, на слова мужа внимания не обратит. Это - основа слёз пророка Нуха; от такой также
Мальхун смеялась, затем спросила:
– А что о хорошей жене говорится?
– О! О хорошей куда меньше слов: «Когда из степи в дом приходит гость, когда муж её на охоте, этого гостя она накормит, напоит, уважит и отпустит» [257] .
Мальхун смеялась весело. И Осман чувствовал, что она ему - ближе всех! Она и молодой Михал, Куш Михал. Они не просят, не ждут от него откровенности. Им не нужно, чтобы он каялся, делился с ними своими мыслями и замыслами...
257
Из «Книги Коркута». Перевод X. Короглы.
– Мальхун!
– говорил Осман.
– Прости меня. Я ничего не привёз тебе, ни украшений, ни тканей красивых...
– Не надо, не надо!
– Мальхун смеялась и махала на него руками. — Ты жив! И более ничего не надо для меня!..
Он понял тотчас, как она тревожилась о нём. Но ему было по душе то, что она смеётся, и лицо у неё не грустное...
– Мальхун! Крепость Ин Хисар, наша первая крепость, - вот мой подарок тебе! В этой крепости будет построен наш первый дом. Я не приведу тебя в чужой дом, в дом захваченный! Дом для тебя поставлен будет совсем новый, и всё убранство будет новое. Ты увидишь!..
Было хорошо...
Но не так долго пришлось наслаждаться отдыхом, покоем, любовью жены молодой... Осман собирался вернуться в крепость, но оказалось, что возвращаться ещё не время. Эртугрул ещё при жизни своей сделал Османа вождём. Осман и не думал, что начнётся смута. Сару Яты сказал, что Тундар подкупает людей.
– Боюсь, не обойдётся без крови!..
Люди становища и вправду разделились. Меньшая часть поддерживала Тундара. Сыпались градом обвинения Осману:
– Мы жили спокойно прежде. Никаких крепостей не завоёвывали!..
– Зачем нам какая-то крепость?! Видали мы Биледжик! Мы никогда не будем жить под этими каменными кровлями. Там задохнуться можно!
– Мы всегда брали девушек из нашего становища. Только Осман взял чужую. Из-за неё война и все беды!
– Сколько народа погибло из наших! И Осман не остановится. Он хочет нашей гибели!..
Уже размахивали руки, правда, не мечами и не саблями, но палками заострёнными, да и ножами длинными...
Осман молчал, слушал и смотрел. Подумал, что уедет в Ин Хисар и возьмёт с собой Мальхун... Только сказал:
– Я оправдываться не буду...
Руки за спину заложил, пальцы сцепил на поясе...
– Вы что?!
– кричал Сару Яты.
– Осман хочет добра вам.
Он хочет, чтобы вы богатели, чтобы вы жили не хуже, чем неверные, и не хуже, чем тюрки в городах. Поставим дома и мечети, как в Конье!..
Разноголосые крики прервали речь Сару Яты:
– Да
не надо нам ничего! Мы будем жить, как жили, как жили и наши предки! Не хотим мы платить кровью и жизнями наших сыновей, нашими жизнями, за прихоти Османа!– Пусть Тундар будет вождём!
– Тундар!
– Тундар!..
– Осман погубил его сыновей, погубит и наших сыновей, и нас! И жены и дети наши пропадут!
– Тундар!
– Пусть будет Тундар!..
– Тундар - трус!
– закричал Сару Яты.
– Наши храбрые предки никогда не сдавались, не жаловались, не хныкали, когда теряли своих близких. Тундар - трус!..
– Осман!
– Осман!
– Пусть Осман будет вождём!
– Осман - молодой и сильный! Не пропадём за ним!..
– Надоело задницы просиживать! Мы пойдём за Османом. Всё будет наше!..
Такие слова кричали приверженцы Османа.
Он по-прежнему молчал. Затем, улучив мгновение короткое тишины, заговорил:
– Сару Яты, мой брат, говорит, что я хочу для вас доброго. А я ничего для вас не хочу! Ничего! Я пойду той дорогой, по которой ведёт меня время. А вы можете не идти со мной. Оставайтесь! Да чтоб ваши задницы сгнили! Берите Тундара в свои вожди!.. Сару Яты! Быстрее собирайся!..
Все казались растерянными. Никто не удерживал Османа, даже те, что были за него. Вскоре становище покинули Осман, Сару Яты и два небольших отряда акынджилер. В повозке ехали две жены Сару Яты, его дети и Мальхун. Мать Османа отказалась ехать.
– Я не поеду, сын. Я пригожусь тебе здесь!..
Осман поцеловал ей руку...
Добрались в Ин Хисар. Женщин и детей устроили в одном из домов. Жены Сару Яты были старше Мальхун, но никогда прежде не жили в доме. И потому теперь слушались Мальхун.
– Пусть Гюндюз вернётся в становище, - предложил Сару Яты.
– Ведь там осталась твоя мать, Осман.
– Никто не вернётся в становище сейчас, - сказал Осман резко и сухо.
– Там много людей - за меня. А моя мать родилась и росла в становище, она за себя постоит!..
Но уже через несколько часов Осман запёрся в той самой комнате, где прежде беседовал с Михалом. Осман то сидел, закрыв глаза, то валился на ковёр и закидывал руки за голову... «А чего ты ждал?
– спрашивал он себя.
– Чего ты ждал? Что за тобою прибегут, будут за полы одежды хватать, просить, умолять?..»
Он решительно вышел к Сару Яты:
– Брат! Благодарю тебя за то, что ты со мной! Мы не пропадём. Сейчас я уеду, а завтра вернусь...
– Два дня прошло, - сказал Сару Яты.
– Я завтра вернусь.
– Если твоя жена спросит о тебе...
– Она не спросит, она будет ждать меня!..
– Поезжай. А если...
– Сару Яты не договорил.
Ясно было Осману, что хочет сказать брат: если приедут посланные из становища...
– Если приедут, пусть ждут, - отрубил Осман.
Осман выехал один. Направил коня на путь в Харман Кая... Не раздумывал. Ему хотелось отправиться в Харман Кая, и теперь он ехал туда. Если бы он размышлял, то удивился бы самому себе! Отправиться к человеку, которого он едва знал, всего один вечер говорил с ним. И человек этот - не какой-то мудрец или полководец, а мальчишка совсем. И зачем ехать к нему, когда ты в затруднении, в крайности? Просить о помощи?.. Но Осман не раздумывал. Просто ехал!..