Химера

В рай ей вход закрыт — она на половину демон. Ад её не примет — она отдала жизнь за Воина Света. Даже вернуть её в виде гаргульи на помощь Ордену, ОН не может — она не подходит для этой миссии.

Что ей оставалось делать? Мучиться здесь вечность воспоминаниями о Гидеоне? Или вернуться и попробовать…

Додумать мысль она не успела, проснувшись в своей кровати.

Отдышавшись и успокоившись, Брай вышла из туалета, собираясь как можно скорее закончить тут все дела и вернуться в Париж.

Ей срочно надо разыскать одну гаргулью!

Комментарий к Глава 19

* площадь, где располагается Каирский музей древностей.

**древнеегипетский символ, левый соколиный глаз бога Гора, который был выбит в его схватке с Сетом. Этот глаз, исцелённый богом Тотом, стал могущественным амулетом, который носили многие египтяне — и фараоны, и простые люди. Он олицетворял собой различные аспекты божественного миропорядка, от царской власти до плодородия.

*** или как его еще называли коршун — это амулет в память о блужданиях богини Исиды в образе коршуна по болотам Дельты. Его делали из литого золота и наносили на него текст из 157 главы «Книги мертвых». Он был призван дать его владельцу силу и свирепость богини Исиды в образе коршуна.

========== Глава 20 ==========

«Определение мелодрамы остаётся прежним: это история, в которой невозможное превращается в возможное». Сидни Люмет

— Том, что происходит? — Виолетт стремительно прошлась по гостиной и, резко развернувшись, взволновано посмотрела на мужчину. — Она вернулась из Каира сама не своя! Она целыми днями не выходит из спальни и рыдает! Была бы я более впечатлительной, решила бы, что Брай в Египте оживила одну из мумий и теперь опасается последствий*.

— Виолетт, я знаю, что ты очень за неё переживаешь, но поверь, ей просто надо время.

— Время для чего?

— Осознать и принять!

— Том! — прошипела брюнетка. — Ты можешь, хоть иногда выражаться по-человечески?

Он устало потёр глаза, пытаясь собраться с мыслями. Виолетт присела напротив него в кресло и, сцепив пальцы в замок, положила их на колени, готовая выслушать его ответ.

Но ответа не было.

Том просто не мог рассказать ей правду. Слишком многое пришлось бы объяснять. Да и рациональная Ви вряд ли бы ему поверила, решив, что на старости лет его поразило слабоумие.

Звонок Брай застал Тома врасплох. Она сразу ему объявила, что знает про Орден, про Собор, про воинов и про хранителей. Она рассказала ему такие подробности, что он не смог ничего ей возразить, шокировано молча в трубку.

Он никогда не посвящал её в эту часть своей жизни, здраво рассудив, что Брай не создана для войны и битв. Он не хотел её впутывать в эту бесконечную борьбу Добра и Зла.

Но она узнала правду. Только откуда? Кто мог ей поведать тайну, которую оберегали как зеницу ока?

Или Брай случайно где-то увидела одного из воинов? Кто-то другой, может быть, и не понял, что или кто перед ним, но его воспитанница, выросшая на этих сказках, смогла сразу сопоставить факты.

— Том! Не молчи! — её голос звенел от напряжения. — Это ведь не мои фантазии! Я знаю! Эта правда! Гаргульи и Орден существуют! Том, пожалуйста, не делай из меня чокнутую!

— Брай, ты не чокнутая!

— Слава Богу, а то я начала сомневаться… Ну, знаешь ли… Мне столько надо тебе рассказать! — в трубке раздался её счастливый смех. — Я так рада! Как же я хочу его увидеть. Интересно, если я его с ходу расцелую, Гидеон меня сразу прибьёт или все-таки поинтересуется, что происходит? — Брай радостно хихикнула, разговаривая скорей сама с собой, чем с ним, а потом, спохватившись, спросила. — Расскажи мне, как дела у Ордена? Статую Королевы смогли реставрировать? А Наберий, они с ним разобрались? Как Гидеон! Он не ранен? А Кезия, Офир, Неро, Андреас?

— Брай! Послушай! … — перебил её Том. — Я не знаю откуда тебе всё известно, да ещё и такие подробности… Только, я не понимаю о чём ты говоришь! Какая реставрация?

— Статуя Королевы гаргулий. Было нападение, её разбили.

— Нет. Она никогда не была повреждена.

— А Гидеон? Отломанное крыло? Отец Саливан искал реставратора, который мог бы его починить.

— Брай, я в курсе всего, что происходит в Ордене. И ни одна из статуй гаргулий никогда не реставрировалась.

— Он всё изменил… — в её голосе отчётливо слышалась растерянность, а через пару секунду Брай надорванным голосом спросила. — Том, где Гидеон?

Ему, отчего-то, понадобилось вся его решимость, чтобы ответить.

— Он вознёсся… Два дня тому назад…

Больше она не сказала ни слова, а он молча слушал её тихие рыдания. Они были ответом на его не заданный вопрос — так горько женщина может оплакивать только любимого.

Виолетт нетерпеливо постучала ногой по паркету, словно напоминая, что она все ещё ждет ответа. Её сосредоточенный и взволнованный взгляд говорил, что на этот раз отговорками он не отделается.

Резкий звонок в дверь был подобен божественному избавлению, но Том понимал, ему ещё придётся вернуться к этому разговору. Виолетт слишком сильно переживает за его девочку, хоть и старается скрыть свои эмоции под маской язвительности.

***

Брай лежала, уткнувшись лицом в подушку, слушая шум, что доносился из гостиной. Там в очередной раз спорили. Голоса Тома и Ви сливались для неё в какой-то беспрерывный гул, вызывающий нарастающее раздражение.

Нет, она очень ценила их поддержку, но эта гиперопека её только нервировала. Они тряслись над ней как две наседки над яйцом. А ей хотелось только одного — остаться один на один со своей скорбью.

Брай с трудом помнила, как вернулась в Париж. Она сама себе напоминала сомнамбулу: из памяти совершенно стерлось как она закончила работу в музее, как заказывала билеты на самолет. Единственный момент, который четко отпечатался в сознании — это мохнатые, тяжелые облака, которые она рассматривала сквозь заиндевелый иллюминатор и мысль, что может лучше было ей ничего не вспоминать.

Сердце разрывалось от боли и тоски.

Она, кажется, кричала в лицо перепуганного Тома проклятия, когда он приехал к ней поговорить. Буквально выла от отчаянья, пытаясь что-то ему объяснить, но по всей вероятности, запутала его ещё больше. Когда из её рта была готова вырваться хула на Бога, Том дал ей пощечину, не давая злым, опрометчивым словам непростительным грехом** упасть на её душу.

Брай, рыдая, осела на пол, закусывая ладонь, пытаясь совладать с обрушивающейся на неё истерикой, но ничего не выходило. Том опустился рядом, заставляя её выпить что-то, резко пахнущее травами. Обнял, прижимая к себе, покачивая словно маленькую и молчал, неумело пытаясь разделить с ней то горе, которое Брай даже не могла описать.

В её душе поселилась апатия и глухое равнодушие. Она не выходила из комнаты, ничего не ела и не разговаривала, просто сидела на кровати, уставившись бездумным взглядом в пространство. На следующий день Том позвонил Виолетт, надеясь, что присутствие подруги выведет её из тягостных мыслей.

Но Брай просто не понимала, как ей теперь продолжать жить?

У неё была сумасшедшая надежда, что она сможет его увидеть… А теперь…

Теперь Гидеон там, где всегда мечтал быть — с Богом.

Внутри кипятком растекалось негодование. Она ощущала себя жестоко обманутой, словно, лишив её памяти, Господь «пообещал» оберегать Гидеона. И не сдержал своего обещания.