Химера

В особняке сейчас творился хаос и суета. Таскали трупы, заделывали дыры в стенах, убирали кровь и прочее. Сам Норай успел вернуться и выглядел не очень довольным. Впрочем, мне было насрать на его настроение.

Нет, я благодарен ему за спасение моей сраной тушки от смерти. Его работники не пожалели никаких средств, чтоб вытащить меня с того света. И даже правая рука, перемотанная регенерирующим бинтом, почти не болела.

— Ты знал, что такое может случиться, когда предложил мне перемирие пять лет назад.

— Я помню, — отмахнулся он. — Ты не лезешь ко мне, я помогаю тебе, чем смогу.

— И ты знал, что у меня в этом секторе есть только одна цель.

— Но я не думал, что ты приведешь ее прямо в мой дом.

— Он пришел не за мной. Тварь, как и все остальные, ищет сраный черный ящик.

Лицо главы нахмурилось. Но он ничего не сказал. Тишина длилась около минуты.

— Если тебе ничего от меня больше не надо, то я попрошу тебя не возвращаться в мой дом, пока не разберешься с этой проблемой.

— Эфирные пули под сорок пятый калибр. Можно и без засечек, но тогда с мунклипами. Сыворотка, я знаю, что у тебя она осталась, я сам тебе ее продавал. И еще пожрать. Много еды.

— Все? Счет тебе сразу выставить?

— Норай, — наклонил я голову. — Ты вроде бы правильная восьмерка. С принципами и своей моралью. За это я тебя уважаю. Но мы говорим о Черном Дьяволе. Не ставь мне палки в колеса. Не заставляй просить дважды. Мы оба знаем к чему это может привести.

— Сейчас соберем, — ответил он безэмоциональным голосом. — А ты подожди на улице. Ящик сами отнесем в бар, не хватало, чтобы ты и туда химеру привел.

— Идет, — отрезал я, вставая с кресла.

Ходить было больно. Дышать было больно. Делать резкие движения вообще противопоказано. На мне все заживает как на собаке, но трещины в ребрах, это все же трещины в ребрах.

Пусть слуги Неоякудза и прошлись по мне всеми передовыми стимуляторами и прочим, здоровым я себя все равно не чувствовал.

Выйдя на улицу, прислонился затылком к прохладной стене. Элис подошла ближе и заглянула в глаза.

— Все в порядке, Восьмой? — спросила она тихо.

— Жить буду, — кивнул я. — Сама как?

— Испугалась. Очень. Это было настоящее чудовище, — ее начала бить мелкая дрожь. — Я думала, оно нас всех убьет.

— Помолчи пока, — ответил я, оглядывая улицу. — Потом поговорим.

Меня довольно быстро подняли на ноги. А из-за многочисленных препаратов в крови я чувствовал себя каким-то сверхчеловеком, способным горы сдвинуть. Но стоило один раз как-то криво дернуться, как острая боль возвращала меня в реальность.

— Весело было, весело, да, восьмерка? Давай еще разок, а? Ты так забавно дрыгал ножками, беспомощная восьмерка. И теперь тебе некого будет трахать холодными ночами. Может все-таки оставишь эту себе? У нее же бабочки в животе. И на голодный день пригодится.

Черный сновал вокруг меня, а его довольная рожа расплывалась в злобной ухмылке. Бесполезная тварь. День, когда я избавлюсь от него и от Дьявола, станет лучшим днем в моей сраной жизни. Я даже уже и не знаю, чего жду больше.

Оторвавшись от стены, прошелся по улице. Обогнул особняк Неоякудза и добрел до места нашей схватки. Тут еще не успели подчистить ничего. Уборщики придут сюда только утром после завершения комендантского часа.

Основная масса восьмерок уже рассосалась по своим домам и убежищам. Но здесь они старались не ходить. Слишком много стреляных гильз и смятых пуль на квадратный метр.

Аккуратно присев, вгляделся в кровавые следы на асфальте. Не знаю, с чего стрелял охранник, но тварь он все-таки достал. Я поводил ладонью по лужице, пока не нащупал нужный предмет. У меня в руке оказался маленький металлический шарик.

Миллиметр в диаметре. Может два. Наномашины, которые циркулировали в крови, собрались в единое целое после потери связи с хозяином. Если найти все осколки брони, то из них можно будет собрать еще чуть-чуть. Но мне и этого хватит.

Вернувшись к главному входу, забрал у слуги плотно набитый рюкзак. Стимуляторы и патроны сразу распихал по карманам. Остальное закинул на спину. Скорчился от боли, но постарался не подавать виду.

Мы поплелись темными улицами восьмого сектора. Ночь вот-вот опустится на город, заявив свои права на каждого жителя, что не спрятался в безопасном месте. Я кинул взгляд на башню, которую видно из любого района. Есть ли тут вообще безопасные места? В последнее время я начал сильно в этом сомневаться.

Дойдя до нужного отворота, остановился, прислушиваясь к отзвукам сектора. Вроде бы все тихо и спокойно. Пока что. Я шагнул в темноту переулка. Элис молча брела следом.

Когда мы углубились достаточно, я развернулся и впечатал девчонку в стену. Револьвер в моей руке уперся ей прямо в переносицу. Зеленые глаза сверкали металлическим блеском в темноте этого города.

— Восьмой? — испуганно произнесла она.

— Заткнись, — произнес я шепотом. — И помни, что мне не нужны глаза как у тебя, чтобы понять врешь ты или нет. Какой у тебя был приказ на это задание? У тебя одна попытка на ответ.

Я взвел курок, глядя прямо в увлажнившиеся глаза Элис. Но мне было плевать, пусть хоть обревется. Ставки слишком высоки.

— Выполнять стандартные функции наблюдателя, — начала она говорить, словно читала по учебнику. — Согласно кодексу инквизитора. Регулярно отчитываться руководству. Выполнять распоряжения старшего по званию. В случае непредвиденной ситуации руководствоваться основными положениями кодекса.

На последних словах ее голос все-таки дрогнул и она начала всхлипывать. Я видел, как ее хрупкое тело старалось вжаться в стену, словно пыталось слиться с ней. Я смотрел ей в глаза и не мог принять решение.

— Это все? — рявкнул я. — Отвечай.

— Да, — проревела она. — Весь приказ, Восьмой. Я просто наблюдатель. Младший инквизитор. Я просто стараюсь делать свою работу.

Я убрал револьвер в кобуру. Ладно. Пристрелить я ее всегда успею, но не похоже, будто писклявая врет.

— Срань этот твой кодекс, — произнес я, разворачиваясь. — Весь этот город — сраная шутка Слепой Суки. Тебе лучше вернуться в особняк и переждать там ночь. А утром покинуть сектор.

— Я не могу, — пропищала она. — Я не могу так.

— Как знаешь. Твои проблемы.

Я продолжил идти по переулкам, распинывая горы мусора и стараясь не поскользнуться в лужицах чего-то скользкого и резко воняющего.

— Ты мне не доверяешь, — произнесла девушка мне в спину.

— Я теперь никому не доверяю, — отрезал я. — Особенно инквизиции.

Несколько минут тишину нарушал лишь Черный, что ползал где-то у меня над головой. Как бы мне ни хотелось, но я должен оставаться трезвым. Да и вряд ли стимуляторы в крови позволят так легко опьянеть.