Химеры 2

– Правда.

– Значит, и чаю тебе предложить нельзя?

– Можно. Я давал клятву о непричинении зла. Чтобы вам спокойнее было. Но я бы и без клятвы… не воспользовался.

– Хм. И Полночь не врет.

– Не врет, капитан Комрак.

– Ну, хорошо. Ладно. Может, сработаемся. Чаю я сейчас нам принесу.

Но только он открыл дверь, как в кабинет вошел Нож с большой охапкой папок и бумаг.

– Капитан, вы так предупредительны, благодарю вас.
– Он сгрузил папки на стол.
– Киаран, это тебе. Протоколы допросов, документы, материалы. Изучай.

– И вам спасибо, что бумаги принесли, сэн Анарен, - нахмурился Комрак.
– Но больше я не смею вас задерживать.

– Увы, - Нож уселся на столешницу, рядом с грудой бумаг.
– Вам придется меня задержать, дорогой капитан. Герцог направил вам помощника и консультанта. Так вот, Киаран - помощник, а я - я как раз консультант.

***

Семья Гваля жила в самом верхнем ярусе Химеры, там, где улицы имели сильный наклон, а дома начали строить еще в девятом веке. Узкие темные фасады с каменными основаниями теснились один около другого, прижимаясь впритык. Мощеные неровным булыжником улицы были так узки, что сюда невозможно было проехать на машине, а фуникулер останавливался в полукилометре от Гвалева дома, и приходилось подниматься пешком. Зелени в верхнем городе никакой не было, только плотно стиснутые островерхие дома с темными каминными трубами, булыжник и кованые желобы для стока дождевой воды.

В тесной, обшитой темным деревом, столовой царила непривычная пустота. Старшая сестра была на работе в госпитале, а Анайра…

– Ушла днем, сказала, что к подруге идет, но подруга ее так и видела, - горестно сказала мать.

Она сидела около стола, вся в черном, седая, подтянутая, с прямой спиной, и смотрела, как Гваль ест. Под глазами залегли глубокие тени, губы сжаты.

– Я собираюсь присягнуть герцогу Астелю, - сказал Гваль.
– Он обещал мне помощь и содействие в поисках.

– Астели… ну что же, неплохо, наша семья никогда с ними не враждовала. Хороший выбор, сын.

Историю рода мать знала наизусть, в подвале хранилиь сшитые пергаментные книги в тяжелых обложках тисненой кожи, а более поздние - уже напечатанные, с подробным перечислением предков Гвальнаэ Морвана и их деяний.

Пообедав, Гваль вернулся в свою комнату на втором этаже, тоже длинную и тесную, как пенал. Узкое стрельчатое окно с кованой решеткой выходило на кирпичную стену соседнего дома. Диван застелен ирейским пледом, на полу - кусок вытертого до болотного цвета ковра. На полках стояли модели судов, которые Гваль клеил еще оруженосцем.

Он разобрал вещи, сел на жесткий, с высокой прямой спинкой, стул и задумался. Анайра была тихой, задумчивой, чуть нерешительной девочкой. Неужели попалась в лапы полуночой мрази. Но днем? Куда же ее могло занести? С матерью поругалась?

Госпожа Морван была строгой и сдержанной, как их дом, как вся обстановка, как высокие стеллажи книг в их библиотеке. Гваль не мог представить, что она станет ругаться с дочерью. После смерти отца - военного моряка, она управляла семьей твердой рукой, пока не вырос сын. Анайра - младшая и любимая дочь, утешение в старости, когда старшие дети уже разбежались. И вот ее нет дома.

Гваль потер ладонями виски, поморщился и пошел в комнату сестры. Придется проверить ее вещи, может быть хоть что-то станет ясно.

Комнатка Анайры, тоже маленькая, но посветлее, с эркерным окном, встретила грустной пустотой. На письменном столе горкой лежали учебники, тетради, на аккуратно прибранной кровати сидел лупоглазый белый медведь, заслуженный и замусоленный за много лет. Гваль снял со спинки стула школьную сумку, порылся в ней, выкладывая вещи на стол. Дневник, тетрадь с заметками о самонаблюдении, учебник истории, учебник алгебры - все в аккуратных обертках. Гваль раскрыл тетрадь с заметками на последних страницах, вгляделся в мелкий старательный почерк.

Обычные записи - о занятиях, о пробежках по утрам, режим дня… на полях тетради быстро набросанные картинки. Гваль поднял бровь - как-то не помнил, чтобы сестра раньше рисовала крылатых ангелов и каких-то тварей со щупальцами.

“Из-за полуночных налетов в Химере теперь комендантский час… каждый гражданин Найфрагира должен что-то сделать для того, чтобы победить грозного врага… моя сестра дежурит в госпитале, а я помогаю в школе делать обереги из рябины и боярышника, рисуем на фанерках руны и раздаем их жителям нашего района… мой брат ранен во время несения военной службы на корабле и лежит в госпитале в Аннаэ, я очень за него переживаю…” снова закованный в цепи косенький длинноволосый ангел с крыльями, накаляканный синей ручкой на полях. Или это не ангел.. на руках видны когти. “Чтобы победить Полночь, мы должны быть сильными, очень сильными… держать полуночных тарей на поводке…” а вот это что-то новенькое. ” Даго говорит, что нужно чудо…”

Кто такой, к марам, этот Даго?

В тетрадь была вложена бумажка с планом улиц, криво подписано карандашом, нужный дом помечен крестиком. Гваль задумался, потом сунул бумажку обратно и забрал тетрадку. Надо показать все это человеку, который занимается делом пропавшей Анайры.

***

“Ушел из школы после уроков, но до дома не дошел”, “ушла вечером к подруге, но у подруги не появлялась”, “ушел на занятия, но на занятиях не был и домой не вернулся”, “не вернулся с тренировок”, “не вернулась с практики”… отдельно несколько случаев “потерялся во время воздушной тревоги”, “пропал без вести при налете”. Больше полусотни случаев, из них тридцать четыре - в районе Среднего города, от алаупской фуникулерной линии до станции Синие Камни. Два последних случая - только за вчера.

Киаран поглядел на истыканную красными булавками карту. Охотничья территория какой-то большой твари со странной избирательностью отлавливающей подростков от двенадцати до шестнадцати лет.

Почему не всех подряд? Откуда такое гурманство?

– Нож, скажи, пожалуйста, чем человеческие подростки привлекательнее взрослых? Энергии и жизненной силы в подростке по объему меньше, чем во взрослом. Но по качеству - лучше. Может быть. Не всегда.

Анарен Лавенг расхаживал по кабинету Комрака взад-вперед - сидеть на месте больше пятнадцати минут он не мог.

– Человеческие подростки стремятся к независимости, они недоверчивы к старому и доверчивы к новому. Они ищут свое место в жизни и желают, чтобы это место было блистательным - во всех возможных смыслах. Я ведь прав, капитан?
– Нож остановился, оглянулся на Комрака, который не поднимал головы от папок.
– Вспомните свою юность, она ведь была не так давно. Кружила, шумела, морочила вам голову… вспомните, капитан, что вы делали в шестнадцать лет?

– Лупил всяких арисократиков-задавак, - тот устало потер пальцем переносицу, но на Ножа не взглянул.
– Украшал их смазливые рожицы кровавыми соплями.

– Фууу, - огорчился Нож.
– Это был предел ваших мечтаний?

– Они метили на мое место.
– Комрак отложил папку, достал портсигар, выбрал папиросу и принялся заботливо проминать ее и покручивать в пальцах.
– На мое блистающее место первого вассала герцога Астеля. Для сына докера и прачки это был довольно таки отдаленный предел.

Он щелкнул бензиновой зажигалкой, затянулся и выпустил струю едкого дыма.

– О-о, какая биография! Какой неукротимый напор!
– Нож, морщась, помахал рукой, разгоняя дым.
– Вы шагали по поверженным аристократам? Большими шагами?