Хирургическое вмешательство

– Теперь, выходит, им нужен наш пепел, - закончил вождь-кузнец и отошел от окна. – Хотел бы я знать, что подумает об этом ваша власть…

Ксе даже вообразить не мог. Потом поразмыслил – и понял, что вполне может. Вся эта история с параллельными мирами с точки зрения официальных органов выглядела сущей фантасмагорией. Опыта обращения с фантасмагориями никто не имел, принимать оперативные решения было некому. Если взглянуть на ситуацию здраво, становилось ясно, что со стфари решили поступить в соответствии с древней национальной традицией – положиться на авось и на то, что все как-нибудь само собой утрясется. В этом было рациональное зерно. Внутренние проблемы стфари никого не интересовали, за помощью они не обращались; для властей же «идеальные иммигранты» создавали куда меньше проблем, чем обычные, явившиеся через границу между странами, а не между мирами.

До сих пор.

Вторжение и война между пришлецами на мирной, обжитой территории страны…

Конечно, техника у нкераиз допотопная по сравнению с вооружениями двадцать первого века, но пойдут в эту атаку лучшие, закаленные в боях части, а кому придется противостоять им? Землепашцам стфари, которых осталось тридцать тысяч из полумиллиона, и немного отыщется среди них боеспособных мужчин… или русским солдатам, которые даже не могут рассчитывать на покровительство своего бога?

И будет горячая точка, возникшая из ниоткуда – среди России, в трех сотнях километров от столицы.

Собирался в груди холодный свинец, отягощал сердце, сдавливал легкие; Ксе был человек штатский, он понимал, насколько представления его наивны, но ждать здесь чего-то хорошего уж точно было верхом наивности. Что решат генералы? Сбросить бомбы? Выдвинуть танки? Блюсти нейтралитет, наблюдая, как чужие народы истребляют друг друга? А что взбредет в голову нкераиз, жрецы которых держат на цепи обезумевшего от наркотика Энгу? Люди накопили большой опыт по части войн в физическом мире, но что произойдет в тонком? «Здесь Лья не поможет, - подумал Ксе; дикая усмешка против воли кривила рот, - здесь кто-то покомпетентней нужен… да ведь ни один начальник и не поверит в такое, если предупреждать! Один Даниль поверит. Может, профессора его что-то поймут? Хотя бы только поймут, не сделают!.. Даниль, мать твою, возьми трубку!» Не тратя слов на извинения, жрец-мастер вытащил мобильник и, ожесточенно давя на клавиши, вызвал телефон Сергиевского.

– Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Ксе поежился: между лопаток выступил холодный пот. Раньше были долгие гудки. Хоть что-то изменилось – это обнадеживало, несмотря на отсутствие связи…

– Нет? – буркнул Менгра, прекрасно все понимая.

– Нет.

Ксе первым делом спросил у него, как можно восстановить циркуляцию энергии в сети культа при отсутствии ведущего элемента – куда могут течь жертвы, если нет божества. Менгра-Ргет размышлял недолго: отрезал «понятия не имею!» и стал мрачен как туча. Стфари рассчитывали на Женя – на того Женя, каким он должен был стать, заняв свое место. Теперь божонок сам не был уверен, что так уж на этом месте необходим, и надежды беженцев таяли. Истончались стихии, шли нкераиз, которые самим появлением своим превратят странноватый мирный народ в источник бед для приютившей его земли… Ксе был бы рад не взваливать на плечи вождя лишних проблем, но больше ни к кому обратиться не мог.

– Я всю жизнь жрец, - сказал Менгра. – И с Ансой… он мне вдобавок просто друг. Я знаю все. О таком я ничего не знаю. У вас научились перемогать природу. Может, и здесь как-то… перемогли.

Ксе опустил глаза.

– Ну что, - вполголоса сказал Жень, высунувшись из-под одеяла, - что говорят? Драться будут?

Ксе, зарывшийся в сундук со своими вещами, поднял голову.

– То есть – драться? – переспросил он.

– С нкераиз, - подросток сел на матраце.

– Откуда ты знаешь? – слабо удивился Ксе.

Уголки губ Женя чуть приподнялись.

– Извини, - сказал он.

– За что?

– Что я разрешения не попросил.

– На что? – недоумевал Ксе.

Бог хихикнул.

– Ты же мастер теперь, забыл? Мой мастер, принятый. Я твоими глазами смотреть могу…

– Тьфу! – только и сказал Ксе. – Жень, это, между прочим, некрасиво. Все равно что под дверью подслушивать.

– Я же извинился, - Жень наивно захлопал голубыми глазами. – Ну прости, пожалуйста, я больше не буду. Я теперь всегда спрашивать буду.

– Вредина, - отвечал Ксе. Потом подошел и сел на край матраца, поинтересовавшись уже с улыбкой: - Значит, хорошо прошло?

Жень улыбнулся, подобрал ноги, уселся по-турецки; глаза его солнечно заискрились.

– А то! Лучше некуда, - с жаром ответил он. – Ксе, у нас все получится! Ксе, я ведь взял сеть! от Москвы до Питера взял.

– Псих! – перепугался Ксе. – Засекут же!

– Нет, - уверенно и жестко ответил Жень. – Я по этому… фальшивому культу до самого главного храма все отсмотрел.

– И что? – от волнения жрец-мастер даже подался вперед.

– Я не знаю, что они там измыслили, - с нехорошей усмешкой сказал подросток. – Но эта штука ни с кем и никак не взаимодействует. Просто стоит и тупо силу качает. Как физраствор вместо крови. Жрецы с ним не контактируют, поэтому засечь меня не смогут, даже если я впятеро больше территории возьму… - Жень опустил ресницы, подергал русую прядь над ухом и негромко закончил: - Оно неживое, Ксе. Совсем неживое.

Ксе помолчал. Вспоминалось по этому поводу только одно.

– Хренов Даниль, - сказал жрец. – Ну что ему стоит трубку взять…

Жень засопел и моргнул.

– Ксе, - сказал он, - слушай, а…

Чего-то подобного жрец-мастер ожидал; не сказать, чтобы загодя готовился, но Ансэндар еще несколько недель назад советовал ему быть осторожнее. Жень хотел своему жрецу только добра, он просто был по-детски нетерпелив. «Ты легко принял инициацию адепта, потому что перед этим долго и тесно общался с Женем и беспокоился о нем, - сказал Анса. – Но в нормальных условиях путь неофита занимает несколько лет. Ты прекрасно знаешь, как долго готовят шаманов, Ксе. Жрец, начав в шестнадцать, мастером становится не ранее чем к сорока годам, а Жень, кажется, намерен возвести тебя в этот ранг чуть ли не завтра. Я его понимаю. Силы возвращаются, как это говорится – раззудись, плечо, размахнись, рука… Но для тебя это может быть опасно. Пожалуйста, осторожнее».

– Я бы мог эту штуку просто выдавить из сети, - сказал божонок. – И тогда уже все, полный порядок.

Он широко улыбнулся, но в глазах бродил тревожный блеск.

Ксе посерьезнел.

– Тебе для этого что-то нужно, верно? – спросил он почти укоризненно.

– Ну…

– Жень, вчера. Только вчера.

– Ксе…

– Я по-твоему что, железный?

Жень шумно выдохнул и потупился, начав рисовать пальцем узоры по одеялу.

– Это же не только для меня, - сказал он. – Это для всех. Для стфари – тоже. Я все понимаю, не дурак. Я так гоню не потому, что у меня шило в заднице. Я же слышал, о чем вы говорили. Нкераиз эти… кто знает, когда они придут? А у них бог войны на человеческой крови сидит, знаешь, какая фигня? Ты думаешь, Анса с ним справится? Ага, щас. Он хороший, но он, во-первых, к войне отношения не имеет, а во-вторых, ему вообще хреново, и очень давно.

– Почему?

– Потому что он последний из пантеона, - Жень быстро поднял глаза и снова уставился в пол. – Сам представь, как это сладко… И потому что функцию поменял. Я когда его увидел, долго фигел, потому что понять не мог, за что он отвечает. У нас-то сейчас все знают, отчего молния бывает, а у стфари еще образования обязательного не было, так и вышло – отвлеченное понятие, необъяснимые причины… Ну вот. А потом, после перехода, получилось, что он – надежда. А он и сам только надеяться может. И еще фигня эта с ассимиляцией. У нас-то народ может просто раствориться, и ничего, а у них не так. Он говорил, если б стфари могли нормально ассимилироваться с его смертью, он бы лучше умер… потому что последним остаться – это ж лучше не жить…