Хищник

Тут впереди, с пригорка, легко подбросившего нас выше, внезапно показался лес, а показавшись, быстро приблизился. Потом вдруг пошли дубы, мелькнуло животное, размером с небольшую собаку, но коренастей - неужели барсук?
– пролетела сорока, сверкнув белым животом и стало совсем хорошо. Машина давно уже шуршала колесами по гравию, дорога запетляла, стала уже, с обеих сторон придвинулись клены и липы, переплелись высоко над ними, так что образовали туннельный свод, под которым они, плавно качаясь на ухабах, и двигались. Кажется, на одной из веток сидела белка, во всяком случае звучное цоканье на мгновение громко зазвучало в окошке и тут же исчезло, вместе с рыжим, сердитым источником. Все было здесь тихо и неподвижно.

Мы углублялись в лес все дальше и дальше. На самом деле, я знал, что дорога больше петляет, создавая иллюзию проникновения в дебри; от опушки, где мы вьехали в лес, было километра три по прямой, не больше, но пора было бы уже показаться и дому.

Внезапно впереди показался просвет, затем синий клочок неба с пушистым отворотом облака, и через минуту деревья расступились, поредели, дорога изогнулась, превратилась в широкую подъездную аллею, они завернули за последний поворот и очутились перед усадьбой. И как же красиво светился красный кирпич стен сквозь зрелую летнюю листву буков и дубов, окружавших там и сям дом. Воплощение изящества и красоты, изысканно-безупречный, дом совсем не походил на возникающие последние годы, словно грибы, двух-трехэтажные дома обогатившихся граждан. Попался, видимо, хороший архитектор, или природный вкус старшего Куницына оказался тоньше, позволив отказаться от привычного. Во всяком случае, "ново-русской хрущевкой" здесь и не пахло. Когда же они подъехали к широкому каменному крыльцу, возле которого суетились одинаковая обслуга, а по обеим сторонам замерли на солнце разнокалиберные иномарки, увидели через высокие до пола окна, почти сплошь занимавшие стены первого этажа, что в холле полно людей.

– Судя по всему, все уже в сборе, - пробормотал я и, повернувшись к Аркадию, подмигнул - будет жарко.

Повернулся, замер на минуту, потом возразил сам себе:

– А может и нет. По идее, уже все решено и расписано. Осталось собрать консенсус и адьёс.

Я присматривался. Нащупал ручку дверцы, продолжая через опущенное стекло разглядывать людей за стеклом, сейчас зашевелившихся. Видимо, известие о нашем прибытии пошло гулять по залу, но тут подоспел один из шатающихся перед входом плечистых мужиков в черных костюмах и отпер - не передо мной - перед Аркадием дверцу.

Аркадий вышел из машины и посмотрел на меня. Я как раз разминал застоявшиеся мышцы.

– Ну пошли, - сказал я, - милое дело!

Ни как не мог настроиться на похоронный лад. Взрывы, нападения опасности меня чрезвычайно веселят, ничего не могу поделать.

Мы поднялись по широкой лестнице. Аркадий шел рядом со мной и у дверей, которые поспешно открыл перед нами один из одинаковых мужиков, словно охранные псы вынужденных находиться вне стен дома на дворе, он быстро взглянул на меня и я уловил мгновенную гримасу горя на его лице. Проняло, все-таки.

Полковник Конев выступил из толпы, коротко кивнул мне и, взяв Аркадия за руку, крепко сжал.

– Такое горе, такое горе!

Полковник Конев Станислав Николаевич, пятидесяти двух лет от роду, среднего роста, очень широкоплечий мужчина, с резкими чертами сухого лица, тяжеловесный, часто одним взглядом вызывающий страх у подчиненных, знающий об этом и умело пользующийся этим, сейчас имел вид доброжелательный, родственный.

Он ещё раз крепко пожал руку Аркадия и, проникновенно глядя ему в глаза, вполголоса и неопределенно пояснил:

– Я все понимаю.

Вздохнул, помолчал секунду и, взяв себя в руки, сказал:

– Сейчас я тебе представлю гостей. Большинство ты, конечно, знаешь. Или, хотя бы, видел.

Он взял Аркадия за локоть и, отступив в сторону, дабы открыть обзору зал, при этом едва не отдавил ногу своей дочери, незаметно подошедшей.

– А, Марго! Ты здесь? Поздоровайся с Аркадием. Вон и супруга моя.

Подошла Татьяна Сергеевна со второй дочкой, Верой. Эта, в отличие от Марго, была девушкой серьезной. училась даже в институте на первом курсе. Татьяна Сергеевна потянулась навстречу Аркадию - строгая, стройная дама, властное достоинство которой отмечалось даже в руке, сжавшей кисть своего двоюродгой братца. Надо же, подумал я, двоюродные брат и сестра с разницев в возрасте в целую жизнь.

Я отвернулся и отошел незамеченный. Несмотря на мои размеры, все видели только внезапно вылупившегося владетеля Княжеским наследством.

И где-то в зале находится последняя жена Куницина Николая Олеговича, ставшая вдовой.

Началось кругообразное движение в толпе. Все подходили к Аркадию выразить свое соболезнование. Я с высоты своего роста наблюдал за медленным круговым движением зала, перемешивавшего собравшихся, дабы каждый мог приложиться к руке нового хозяина.

– Какое горе!.. Вы не представляете!.. Позвольте, Аркадий Николаевич!.. Такое горе!..

Тут вдруг плавный водоворот бесконечного представления прервали общее телодвижение содрогнулось, раскололось было и в образовавшийся проход навстречу Аркадию шла молодая женщина столь поразительной красоты, что я, толком никогда не видевший жену Князя, невольно вздрогнул. Была она в черном бархатном платье, подчеркивающем траур и алебастровую белизну её безупречной гожи...

– Елена Михайловна!
– обратился полковник Конев к красавице и сразу стушевался.

Я отметил плохо скрываемое волнение в голосе полковника и вспомнил данные из своего архива, что полковник Конев, обычно чрезвычайно строгих правил, время от времени любил приударить за очень молодыми красотками. К супруге Князя он также пытался подбить клинья, хотя и безуспешно, насколько я знаю. Последние полгода она ведет себя на редкость образцово.

– Я так волновалась, когда вас нигде не могли найти после этого ужасного взрыва. Хотели убить меня, а вы чуть сами не погибли. Такой ужас, такой ужас!
– сказала вдова и протянула руку Аркадию, которую, на мой взгляд, не пожимать, следовало бы целовать стоя на правом колене, никак не иначе.

Она непринужденно взяла Аркадия за руку и, повернув голову к полковнику Коневу, сказала:

– Пожалуй пора идти всем в библиотеку открывать заседание? Как вы считаете, Станислав Сергеевич? А после перейдем к поминкам.

И вновь к Аркадию, даже не дождавшись ответа полковника Конева, заранее, видно, согласованного.

Я шел за ними следом и слышал о чем она говорила.

– Мой муж и твой отец оставил завещание. По его воле все движимое и недвижимое имущество переходит к тебе, Аркадий. Так что теперь я свободна. Согласись, хочешь не хочешь, но миллионы долларов держат сильнее цепей. Пока я была женой твоего отца никаких сил не было отказаться от денег. Теперь все принадлежит тебе, и вся зависимость от денег тоже на тебе.

На мой взгляд она говорила чушь. Мне даже показалось, что её слова хорошая мина при плохой игре. Кто в наше время радуется потере денег? Только сумасшедшие. Даже я, несмотря на свои закидоны, и то больше говорю о своем бессеребреничестве, чем являюсь таковым. Что же говорить о молодой богини?..

Толпа вслед за владетельной парой потекла к дальней двери. Обе створки двери распахнулись одновременно, народ вползал в библиотеку. Здесь стояло множество стульев, равномерно расставленных сиденьями к условному центру в дальнем конце библиотечного зала, по периметру которого, без просвета, от пола до потолка, сплошь, располагались полки с книгами. Корешки книг были очень красивые.