Хищники с Уолл-стрит

Открытая дверца «Хаммера» перегораживала половину улицы. Машине не протиснуться ни за что, даже для мотоцикла тесновато. Мягко притормозив, я проскользнул между дверцей внедорожника с одной стороны и парковой живой изгородью с другой. Водитель держался так, будто переулок принадлежит ему одному. Остальные машины обождут.

Не моя проблема.

Я-то на велосипеде. Протискиваясь мимо этой сходки из двух человек, я дружелюбнейшим голосом окликнул Лаймового:

– Классная «Веспа».

Мужик из «Хаммера» выкинул мне палец. От его сходства с Лаймовым меня прямо мороз по коже продрал: те же охватывающие очки, те же лоснящиеся черные волосы, тот же торс, как шкаф. Оба смахивали на близнецов, хотя из-за очков было невозможно разобрать, насколько они идентичны. Но одно было ясно: от них у меня мурашки по коже.

Что вас гложет?

Хаммерила осклабился, словно между нами было что-то личное. Лаймовый собезьянничал его, и обе их перекошенные рожи буквально источали презрение. Я не представлял, кто они такие и с чего такая враждебность. Я что, влетел в нечто выходящее за рамки повседневной жизни ньюйоркца?

– Пошел в жопу, мутант! – огрызнулся я – пожалуй, чересчур громко. В том-то и беда с воинственностью. Никто никогда не думает. Слова вырываются сами собой.

А не следовало.

Нью-Йорк – не тот город, где можно вот так запросто бросить незнакомцу: «Пошел в жопу, мутант». Опасны даже подколки. Близнецы, здоровенные и воинственные, смахивали на генетический эксперимент, пошедший вразнос. Потому-то качки и зовут мутантами тех, кто сидит на стероидах. Расклад – сливай воду. Две гориллы меня раздолбают. И велик тут не поможет. «Кольнаго» проигрывают «Хаммерам» в ста случаях из пятидесяти.

Я рванул вперед, набирая скорость с каждым оборотом педалей. Дверь машины хлопнула, и громкий лязг дал сигнал поднажать на педали. Узнаваемый моторчик «Веспы» с жужжанием очнулся. С ревом проснулся более крупный мотор. Мой гнев уступил место ужасу, и по позвоночнику побежали мурашки.

Они преследуют меня.

Страх подстегнул мои ноги. Не оглядываться. Будь там кто-то один, и я бы постоял за себя, дал бы надрать мне задницу, как следует. В уличных драках габариты всегда побивают проворство.

Но это хотя бы респектабельно – один на один.

Но их было двое. Единственным моим преимуществом выступала маневренность. Набирая скорость с каждым нажатием на педали, я твердил: «Раз, раз, раз».

Вильнув влево, я пронесся прямо перед автомобилем, на черепашьей скорости заворачивавшим направо. Всего в нескольких дюймах от моего носа старуха вцепилась в руль. Она билась над своим правым поворотом, будто над геометрическим доказательством.

Ломай голову дальше.

Зато ее нерешительность задержала и «Веспу», и «Хаммер». Я не оглядывался. На 122-й моя подъездная дорога вливалась в главную. Риверсайд-драйв превратилась в двухполосную улицу. Чуть впереди слева показался мавзолей Гранта. Инстинкты приказывали: «Прорывайся в парк».

Ни шанса. Слишком много надвигающихся автомобилей – небывалое везение для воскресного утра. Свернуть влево поперек движения не удастся. Я продолжал прямо, согнувшись над рулем и крутя педали изо всех сил, когда дорога изогнулась и пошла вниз. От молочной кислоты икры пылали. А близнецы всё настигали. Грудь горела. Колени вопили, что всё это дорого мне встанет – позже.

Мимо мавзолея Гранта к основанию холма, и Риверсайд-драйв свернула на мост, протянувшийся примерно на восемь кварталов. Гудзон величественно нес свои воды мимо Нью-Йорка в Атлантику. Любоваться видами некогда. Мой циклометр показывал 37 миль в час – для велосипеда быстро, но «Хаммеру» или «Веспе» не ровня.

Сворачивать было некуда. Я по-спринтерски рванул к дальнему концу моста. Он кончается на 134-й улице, как раз под громадным рекламным щитом. На полпути через мост рев внедорожника послышался вновь. От недавнего наплыва машин не осталось и следа. Никаких свидетелей. Я искоса оглянулся через левое плечо. «Хаммер» несся в восьми велосипедных корпусах позади. И быстро приближался.

Обогнать внедорожник нечего и думать. Но я все равно нажимал на педали. На мосту боковых улочек нет, улизнуть благодаря маневренности некуда. Я нажимал изо всех сил, хватая воздух ртом, не зная, чего ждать, когда «Хаммер» меня настигнет. Разрыв все сокращался.

Красный внедорожник ревел в двух футах слева от меня. Интервал опасный, слишком маленький для открытой дороги. Красный внедорожник сдал вправо еще на шесть дюймов, играя со мной. Я держался прямо. Прежде мне доводилось катать и в более плотных пелотонах.

Я справлюсь.

Хаммерила опустил окно и, осклабясь, прорычал по-английски с сильным европейским акцентом:

– И кто теперь в жопе, катала?

Я устремил взгляд вперед и давил вовсю, осмеливаясь следить за ним только уголком глаза. «Ты свое доказал, – подумал я. – А теперь трахни себя в жопу».

Где уж там. «Хаммер» сдал еще на шесть дюймов ближе, оказавшись всего в футе от меня. Для велосипедов в пелотоне это в порядке вещей, но для бензинового внедорожного монстра с оглушительным мотором – отнюдь нет. «Что тебя гложет?» – ярился я.

«Хаммер» вильнул вправо еще на семь дюймов. Зазор между нами сократился до пяти. Пугающе близко, у меня не осталось даже дюйма, чтобы отвернуть правее. В нижней точке моя педаль врежется в высокий бордюр {98} . Я непременно навернусь и сломаю ключицу. А может, и чего похуже.

98

«Одинокий странник» – культовый сериал, заглавный герой которого – ковбой в маске. Вообще-то в оригинальной версии появился по радио, так что его облик каждый мог рисовать как заблагорассудится.

Пот заливал мне глаза, смывая со лба крем от загара, жаливший почище шершней. Взгляд мой затуманился. Долго ехать таким образом по прямой я не смогу. Из-за тесноты никакого зазора на ошибку не осталось.

Я врезал по тормозам. Мой «Кольнаго» остановился быстро и ровно. Внедорожник пронесся дальше. Где ему тягаться с молниеносной реакцией велика. Глаза мои взывали о помощи, слезясь и садня от солнцезащитного крема. Сдернув солнечные очки, я утер глаза рукавом, пытаясь унять пытку.

Сзади взвыл моторчик «Веспы». Вспомнив о Лаймовом, я забыл о собственных глазах. Что-то стремительно надвигалось. Какое-то движение сзади. Я инстинктивно пригнулся. Увертка была хороша. Но недостаточна.

Лаймовый врезал мне по затылку. Его кулак перетряхнул мой мозг, как низовой удар в третьем финише. Велошлем немного выручил, но не вполне. Глаза застлали слезы – уже от боли, а не от крема. И звезды – повсюду.

Хрен по всей роже, как же оно было больно! Правда, больно. Балансируя на грани беспамятства, я тряхнул головой и каким-то образом ухитрился остаться в сознании.

«Веспа» и «Хаммер» остановились не более чем в 20 футах впереди. Лаймовый что-то сказал близнецу через окно внедорожника. Слева от меня проехал «Мерседес». Я отчаянно замахал, пытаясь остановить его, но он вместо того посигналил «Хаммеру» и «Веспе», обогнул их слева и покатил на север по горбатому мосту Риверсайд-драйв.