Хижина в горах

– Не этот ли таинственный мужчина, Бэннек, способствовал твоему решению лечить девочку дома?

– Он уговаривал ее позвонить девять-один-один. Множество раз он предлагал отвезти ее в больницу, несмотря на обледеневшие дороги. Только после того, как она отказалась, он… привлек меня.

– Ты ужасная лгунья, Эмори.

– Да, я знаю. Но дело в том, что это абсолютная правда.

Джеф скептически фыркнул и направился к бару, который отделял гостиную от кухонной зоны.

Они сняли апартаменты в сетевом отеле, который не соответствовал стандартам Джефа, но оказался куда лучше, чем мотель, в котором он провел несколько ночей по милости офиса шерифа. Номер был двухуровневыми, со спальней и ванной наверху.

По дороге из офиса шерифа в гостиницу Джеф остановил машину возле винного магазина и купил бутылку солодового шотландского виски, которое он предпочитал. Теперь он налил себе виски в стакан на три пальца.

– Выпьешь? – предложил он Эмори.

– Та Эмори, которую ты знаешь, не любит виски.

Шутка заставила его нахмуриться.

– Это неотложная помощь. Принести тебе что-нибудь из мини-бара?

– Спасибо, нет.

– Скажи мне, когда проголодаешься. Я выйду и принесу нам поесть. В этом городе никто не слышал об обслуживании в номерах.

Джеф уселся в мягкое кресло, положил ноги на пуфик с такой же обивкой. Прижав указательный и большой пальцы к глазницам, он вздохнул:

– Господи, какой кошмар. Но не расслабляйся, дальше будет еще хуже.

Эмори, полулежавшая на диване, прижимала небольшую подушку к груди и смотрела на него. Ей было неприятно осознавать, что она ищет в нем признаки нечестности или предательства, что при сложившихся обстоятельствах было нечестно. И все же…

– Джеф?

– Гм?

– Откуда ты узнал, что мои очки от солнца разбились, когда я упала?

Он убрал руку от лица и посмотрел на нее.

– Что?

– Вчера вечером ты спросил, кто склеил мои очки от солнца. Откуда ты узнал, что они были разбиты?

Джеф выглядел обескураженным. Эмори повторила вопрос:

– Откуда ты узнал, что они были разбиты?

– Их отвратительно склеили. Они были на тебе в пятницу, когда ты уезжала из дома. В пятницу твои солнечные очки были целы. Вчера, когда ты переодевалась в отделении скорой помощи, кто-то отдал твои вещи мне. Я не подписывал никаких документов на этот счет. Когда я складывал все в пластиковый пакет, который мне выдали, я обратил внимание на то, что одна дужка твоих очков была склеена.

– Это почти незаметно.

– Но я заметил. Ты знаешь, что я всегда замечаю детали.

Эмори кивнула.

– Что-то еще? – натянуто спросил Джеф.

– Да, кое-что. У тебя роман на стороне?

Джеф какое-то время молча кипел, потом повернулся к придиванному столик и решительно поставил на него стакан с виски.

– Позволь мне прояснить ситуацию. Это ты исчезла без всяких объяснений и, как оказалось, совершила преступление с таинственным мужчиной, в доме которого ты провела четыре ночи. И это я должен оправдываться?

– У тебя роман?

– Да!

Эмори глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– С какого времени?

– Какая теперь разница. Все кончено.

– О?

– Я прекратил эти отношения.

– Я повторяю свой вопрос: с какого времени?

– Недавно.

– Насколько недавно? С моего исчезновения?

– Ну, было бы неприлично, не правда ли, развлекаться с любовницей, когда судьба моей жены неизвестна.

– Детективам об этом известно?

– Да, они все выяснили.

– Когда занимались тобой?

– Правильно. Они были в таком восторге, когда обнаружили тебя живой, но думаю, они, особенно Грейндж, были разочарованы тем, что им не удастся обвинить меня в убийстве.

– А как насчет тебя?

– Что насчет меня?

– Ты был рад, что я жива? Или нет?

Кожа на лице Джефа натянулась.

– На такое я даже отвечать не стану.

– Это не ответ, согласен? – пробормотала Эмори.

Если Джеф ее и услышал, то виду не подал. Он взял стакан и отпил виски.

– Кто она? – спросила Эмори.

– Не имеет значения.

– Для меня имеет.

– Эта женщина неважна для меня, Эмори. Я начал с ней отношения не от горячего желания или неразделенной любви.

– Ты хотел причинить мне боль.

– Думаю, да.

– Почему?

– Око за око. У тебя были другие интересы, и ты отдавалась им целиком. Все твои увлечения были куда важнее меня. Твоя медицинская практика, твои пациенты, твои марафоны, твоя благотворительность… Для меня места уже не оставалось.

– Это никак не связано с испытанием препарата и моим прохладным к нему отношением?

– Это в числе прочего, но не главное.

– О, я понимаю. Обид больше, чем я могу себе представить.

– В том-то и дело. Как моей жене тебе следовало бы знать о них, не так ли?

Эмори открыла было рот, но Джеф поднял руку.

– Я начал интрижку потому, что ты превратила меня в клише. Меня это злило, Эмори. Меня не устраивала роль недооцененного надоеды, тень твоего ослепительного присутствия. Я отправился на поиски внимания и нежности, – он одним глотком допил оставшийся виски. – И тем и другим я наслаждался.

– Тогда почему ты закончил эти отношения?

– Я был занят, занимаясь твоей эскападой. У меня практически не было времени, чтобы думать о ней, а тем более чтобы ее трахать.

Эти слова он произнес намеренно, чтобы ранить ее. Они достигли цели, но боль оказалась существенно меньшей, чем это было бы неделю назад. После признания Джефа ей следовало бы испытывать облегчение или злорадство. Странно, но ничего подобного Эмори не ощущала. Она всего лишь почувствовала еще большее отчуждение. Ведь она переспала с другим мужчиной не ради того, чтобы насолить мужу. Но Джеф поступил именно так.

Его недовольство не оказалось для нее сюрпризом. Временами она его ощущала. Но до этого момента она не знала, насколько глубоко оно укоренилось. Эмори никак не могла отделаться от мысли о том, как далеко простиралась враждебность мужа.

Она хотела спросить об этом, когда в дверь позвонили.

Джеф встал, чтобы открыть, и скрылся в небольшой прихожей апартаментов. Эмори услышала его голос:

– Кто там?

– Специальный агент Джек Коннел. Федеральное бюро расследований.