Хижина в горах
Шрифт:
Глава 32
Когда Эмори услышала это, сердце у нее упало. Она встала, повернулась ко входу. Джеф привел в гостиную Сэма Найта и агента ФБР.
Джек Коннел был среднего роста и веса. Чуть больше сорока. Слаксы, спортивный пиджак и теплая куртка, но вместо галстука шею украшал шерстяной шарф. Волосы красновато-коричневого тона. Под карими глазами залегли темные тени. Он выглядел измученным после дороги.
Разговор начал Сэм Найт.
– Специальный агент настоял на том, чтобы сразу же прийти к вам, – по голосу было ясно, что детектив так же недоволен этой встречей, как и Эмори. –
– Доктор Шарбонно, – агент ФБР подошел к ней, снял кожаную перчатку и протянул ей правую руку. – Я Джек Коннел.
– Здравствуйте! – они обменялись рукопожатием. – Насколько я понимаю, вы заблудились в тумане.
Он печально улыбнулся и от этого стал человечным и приятным. Эмори попыталась подавить в себе симпатию к нему. Ей не хотелось, чтобы агент, преследовавший Хэйеса Бэннека, оказался привлекательным.
– Я боялся, что слечу с дороги в пропасть, – сказал Джек, – поэтому я остановился возле придорожного киоска, торгующего вареным арахисом. Всего лишь прилавок и проволочная сетка, ограждающая котел. Никого рядом не было, но я оставался там, пока за мной не приехал сержант Найт. Он сопровождал меня остаток пути.
– Я по собственному опыту знаю, каким непроницаемым бывает туман в горах, – сказала Эмори.
– Я хочу услышать об этом.
Все они стояли посреди гостиной, и Эмори поспешила пригласить всех присесть. Мужчины сняли верхнюю одежду. Демонстрируя явное неудовольствие, Джеф предложил им что-нибудь из мини-бара. Джек Коннел отказался. Найт попросил диетическую колу, добавив:
– Нет ли там арахиса или какого-нибудь батончика?
Эмори вернулась на свое место на диване. Коннел сел в мягкое кресло, с которого недавно встал Джеф, но отодвинул в сторону пуфик. Не желая мешать федеральному агенту, Найт отнес баночку с колой и пакетик попкорна с ароматом чеддера на обеденный стол. Джеф сел рядом с Эмори. Она поймала себя на том, что отодвинула колено, чтобы только не коснуться его.
Коннел начал разговор.
– Сержант Найт в общих чертах описал мне ваше приключение. Как только я прочел его электронное письмо, я сразу же приехал сюда. Этот отпечаток пальца – первая убедительная ниточка…
– Прошу прощения. Отпечаток пальца?
Агент объяснил ей, как он был получен.
– За многие годы это первая убедительная ниточка, ведущая к Бэннеку.
– Что он сделал?
– Мы дойдем до этого, доктор Шарбонно. Кстати, эта информация известна только нам с детективом Найтом и сержанту Грейнджу. На данный момент мне бы хотелось, чтобы это так и оставалось. Я могу рассчитывать на ваше молчание?
– Это что, большой секрет? – не удержался Джеф. – Этот тип – беглый преступник, иначе вы бы сюда не приехали.
– Это засекречено, – ответил Коннел и переключил свое внимание на Эмори. – Мне очень интересно узнать именно от вас самой о том времени, которое вы провели с Бэннеком. Начните с самого начала и ничего не утаивайте.
Что Эмори и сделала, опустив некоторые сугубо интимные подробности.
– Я полагаю, вам известно о его стычке с братьями Флойд?
– Сержант Найт рассказал мне об этом, – ответил Коннел. – Бэннек оставил их в плохом состоянии.
– После того, как мы покинули их дом, он довез меня до Дрейкленда и высадил у заправки «Шеврон».
– Он сказал вам, почему оставляет на обочине?
– Нет.
Но… он попросил меня никому не звонить, пока я не доберусь до заправки.– То есть он хотел получить фору, – констатировал Коннел.
Эмори не сказала ему, что он в точности повторил слова Бэннека.
– Как выглядел Бэннек? – спросил агент. – Я имею в виду вообще. Здоровый и накачанный?
– Да.
– Как вам показалось, он был в депрессии?
– Я бы не назвала это депрессией.
– А как бы вы это назвали?
Эмори проискала слова, чтобы описать скрытность Хэйеса Бэннека.
– Он весь в себе.
– Гм. Он вел себя враждебно?
– По отношению к Флойдам? Да.
– По отношению к вам.
– Нет.
– К чему-то еще?
– Например?
– К правительству.
Эмори покачала головой.
– Я бы так не сказала.
– Каким было его отношение к жизни в целом?
Ей снова понадобилось время, чтобы подобрать правильные слова.
– Он как будто смирился.
Коннел кивнул, словно понял, о чем она говорит.
– О чем вы с ним говорили?
– Ни о чем существенном. Еще несколько часов назад я даже не знала его имени.
– Что он рассказывал вам о себе?
– Практически ничего. Я предположила, что он служил в армии, и он в какой-то степени подтвердил это. Он не сказал, ни где он служил, ни в каких войсках, но у меня было такое впечатление, что он бывал в боях.
– Это так.
– Когда речь зашла о войне, он сказал, что никому не рекомендовал бы воевать.
– Он бы действительно не стал этого делать. Он служил в Афганистане. Две командировки. Основные силы базирования. Он говорил о своей семье?
Ни невесты. Ни жены. Никогда. Эмори откашлялась, она вдруг охрипла.
– Он сказал мне, что не женат.
– Не женат, но у него сестра и племянница в Сиэтле.
Сиэтл! Из этого города оплачивали аренду его хижины.
– Сколько лет его племяннице?
– Двенадцать.
Вспомнив, как Хэйес вел себя с Лизой, Эмори подумала, что ему легко было завоевать любовь двенадцатилетней племянницы. А сестры?
– Они с сестрой близки?
Коннел скривился.
– Вы даже не поверите, до какой степени. На самом деле двадцать четыре часа назад я был в ее доме, пытаясь всеми способами добиться от нее информации. Она заявила, что ничего о брате не знает.
– Возможно, она и в самом деле не знала.
Агент пожал плечами, давая понять, что это не тема для разговора. Бэннека нашли. Или почти нашли.
– Что еще вы можете рассказать мне о нем, доктор Шарбонно? – спросил Коннел.
У него над пахом татуировка в виде удара молнии. Когда я провела по рисунку языком, он предупредил меня о возможных последствиях. Я не нуждалась в предупреждении.
– Он выполняет свои обещания, – негромко сказала Эмори. – Он много читает. Умеет чинить вещи, – она посмотрела на Джефа. – Он склеил сломанную дужку моих очков. И еще он строит, – она описала книжные полки и незаконченный сарай.
– У него степень по строительной инженерии, – сказал Коннел.
Сидевший рядом с женой Джеф заерзал.
– Все это в высшей степени интересно, мистер Коннел. Но какой в этом смысл? Какое отношение все это имеет к тому, что Бэннек сделал Эмори?
Коннел ухватился за его слова.