Хлыст

Ах, почему ничего, сему подобного, никогда в храме слышать мне не доводилось? […] Мнилося мне, отделяюся я вовсе от земли и глаз не могу отвести от зрелища чудесного. Все казалося мне, что вижу я льдины белые, как по весне […] кружатся оне, стеная […] так кружилися рубахи сии белые в дыму голубом, кружася, падая, вновь вздымаясь, преграды телесные разрушив [1853] .

Но любовь Вареньки разрушена соперницей, и она бежит из дома, чтобы странствовать в поисках Невидимого Града. По дороге она встречает скопца. «Отсечь надлежит с корнем самый ключ, к бездне ведущий», — учит он [1854] . Очередное радение кончается попыткой оскопить Вареньку; но та спасается, видит град Китеж, всплывший со дна Светлого озера, и слышит звон его колоколов.

1853

Там же, 121.

1854

Там же, 188.

Интерес к русскому сектантству в повести Веры Жуковской связывается с тем же историческим периодом, что и Повесть о Татариновой Анны Радловой. Один из героев Жуковской знает Татаринову и бывал на собраниях ее общины.

Ничего примечательного в облике ее внешнем, маленькая она и весьма худощава, но с тем самым таится сила в ней, непонятная разуму обычному […] Голос ее проникновенный, раз в душу взойдя, из оной не уйдет, так же как и взгляд глаз ее агатовых.

Как и Радлову, Жуковскую интересовал Владимир Боровиковский, знаменитый художник и член общины Татариновой; не забывала она и своего предка Василия Жуковского, современника Татариновой и ее возможного собеседника. Старинный опыт великосветской дамы, дружившей со скопцами, министрами и художниками, мог интересовать Жуковскую как способ оправдания ее собственного жизненного эксперимента: как раз во время сочинения своей повести Жуковская была близкой подругой Распутина. «С тобой больно жить ловко, ух тяжко любишь» — так Распутин приветствовал Жуковскую [1855] .

1855

Жуковская. Живые боги людей Божьих, 6; ср.: В. А. Жуковская. Мои воспоминания о Григории Ефимовиче Распутине — Русский архив, 2–3, 1992, 252–318.

ЩЕТИНИН

Отношение Жуковской к хлыстовству изложено в ее рукописи Живые боги людей божьих.

Идея живых богов наиболее интересная и сокровенная идея хлыстовства, глубоко мистической и трагической секты, мучительно ищущей правды в круговом движении своем, прообразом напоминающим вечное вращение земли, и видящей дух, парящий в Седьмых Небесах.

На собрании сектантов, которое устроил Пругавин, Жуковская познакомилась с Петром Обуховым, кормчим петербургского корабля ‘Старого Израиля’; его община находилась на краю Новой деревни. Слова Обухова в передаче Жуковской дают представления о профессиональных навыках мифологизации, которыми владели хлыстовские учителя, и о столь же профессиональной обработке, которой литераторы подвергали их слова:

Правды не знает никто об нас, кроме тех, кто с нами. Приходя, они обязуются молчать страшной клятвой; и уходя, а это бывает страшно редко — клятву с них мы не снимаем. Теперь настали времена темные: Христос от нас ушел, живого образа Богородицы нет у нас […] Мы видим его как огромный дуб, вершиной упирающийся в небо и концом уходящий в центр вселенной […] А мы листья, распускающиеся весной и опадающие осенью, […] мы вечное обращение, вечный круговорот мысли и слова, вечное движение сверху вниз, справа и слева, в нашем священном круговороте прообраз живой молитвы. Мы указ на то вечное движение, на предвечное слияние Христа с землей, плодом которого явилось дыхание жизни. […] Этот дух жизни и хотим мы уловить и обрести в себе путем кружения на тайном круге.

Жуковская спросила его о свальном грехе, который, как она знала и писала, иногда сопутствовал хлыстовским радениям. Обухов подтверждал опасность, но учил не бояться:

Грех ищет только того, кто помнит его и боится его […] Если ты идешь […] и страшишься греха, он идет следом за тобой, более того: […] ты, приведя его, становишься иногда причиною падения всего собрания верующих. Я несколько раз присутствовал на таких страшных своими последствиями круговых молитвах и скажу тебе, что скорбь павших не может быть выражена никаким человеческим языком.

Жуковская с удовольствием входила в контакт с этими людьми, пользуясь учеными консультациями Пругавина и собираясь написать большую и личную книгу о сектантах. Жаль, что от нее остались, нисколько это известно, только дневники и заметки. Обухов звал Жуковскую быть в его общине богородицей:

взамен […] семьи своей мы дадим тебе семью такую обширную, что ты никогда не сможешь запомнить имена всех своих братьев и сестер. А любви у тебя будет столько вокруг тебя, что ты и не вспомнишь о малой земной любви, которой ты живешь теперь [1856] .

1856

Жуковская. Живые боги людей Божьих, 21.

Такие люди, как Обухов, Смирнова, Щетинин, Легкобытов, потому интересовались литераторами, что сами видели себя писателями. Обухов пытался записать учение, по его словам еще никогда не записанное хлыстами: «не знаю, справлюсь ли я с этой задачей и мыслимо ли вообще словами сказать то, что говорит дух в откровении тайны» [1857] . Писателем был и знакомый нам Алексей Щетинин, вождь чемреков и по словам Бонч-Бруевича, «чуть ли не первый систематизатор некоторых основ учения русских израильтян, которых в просторечии ругают хлыстами» [1858] . Мы уже не раз встречались с этим интересным человеком. Женский глаз Жуковской дает нам повод еще раз с ним познакомиться.

1857

Там же, 22.

1858

В. Бонч-Бруевич. Вступительная статья — Материалы к истории русского сектантства и старообрядчества (под ред. В. Бонч-Бруевича). 7. Чемреки. Санкт-Петербург, 1916, 38.

Родившись в 1854 под Воронежем и в детстве переехав вместе с родителями под Ставрополь, Щетинин провел вполне фольклорное детство; во всяком случае, так он о себе рассказывал. Ночами он сторожил бесов в бане; на масленицу носил сыр в кармане, чтобы ведьма разменяла его на неразменный пятак; пасхальную ночь проводил на кладбище, веря что встанут мертвецы. В 1879 он был арестован по доносу: неправильно отозвался о покушении на императора. Щетинин провел в тюрьме два месяца, а вернувшись обнаружил, что жена его ушла к другому. Так началась его карьера сектантского пророка, которая включала в себя расколы нескольких общин, многие аресты, доносы на единомышленников, основание общины в столице, публикацию нескольких книг и, наконец, окончательное низложение [1859] .

1859

Там же, 182.

Название его учения происходило от реки Чемрек в Ставропольской губернии, где Щетинин начал свою проповедь. Там он боролся за лидерство с Василием Лубковым, харизматическим руководителем ‘Нового Израиля’. Проиграв, он предложил свои услуги местной консистории и какое-то время играл роль двойного агента, донося миссионерам о пороках сектантства и сектантам — о пороках православия. Виктор Данилов рассказывал о его методах, а точнее, о его рассказах:

все носило характер плутовства. Собрал однажды он, по его словам, в Ставрополе священников и миссионеров, подпоил их и подослал своих красавиц, своих последовательниц. Потом пошел за матушками и привел их полюбоваться на своих супругов в объятиях этих баядерок, жриц культа ощущения через грязь. Все эти проделки, действительно бывшие и сочиненные им, создали ему авторитет [1860] .

1860

РНБ, ф. 238, ед. хр. 181, л. 31–32; о Данилове см. далее, часть 8.

В октябре 1906 Щетинин перебрался в Петербург.

Природой мне здесь суждено Прорубить в сердцах окно. Ногой твердо стать при море. И суда по новым волнам Все в завете придут к нам [1861] .

В Петербурге его знали многие. По словам Гиппиус, Щетинин был «маленький, нестарый, живой человек, видимо, сильный волей, властный и одержимый неистовой страстью говорения» [1862] . Члены его общины, в основном заводские рабочие, слушали его «с отдающимися, верующими глазами». В его речах Гиппиус видела «несомненно-марксистские формулы» [1863] , но находила его влияние и в тексте, очень далеком от марсизма, — в Творческом самосознании Бердяева [1864] . «Ты более я» — любимая фраза Щетинина, с помощью которой он ломал личности своих приверженцев, чтобы они «бросились в чан»; Вячеслав Иванов нашел в этом символ «русской идеи». Мережковский, наоборот, находил здесь пример «высшей формы плененности», с легкостью обобщая: «Весь народ становится женщиной. […] Пример: щетининские хлысты» [1865] . Данилов писал, что «в число его (Щетинина) последователей попадают и полуписатели толкучего рынка» [1866] ; как мы видели, среди его поклонников оказывались и лидеры литературной элиты. С внешней стороны, деятельность Щетинина в Питере ограничилась изданием неудобочитаемых текстов [1867] . Судя по последним, главными пунктами его программы было «перерождение человека» (мужчин и женщин отдельно и разными способами) и еще объединение под своим началом всех сектантских лидеров. С этой целью он делал предложение охтенской богородице Дарье Смирновой, но тут он встретил отказ.

1861

Стихи Щетинина цит. по: Бонч-Бруевич. Вступительная статья, 182.

1862

Лев Пущин (З. Гиппиус). Литературный дневник. III. Обратная религия — Русская мысль, 1909, 2, 174.

1863

Там же.

1864

См. выше, часть 2.

1865

Архив В. Д. Пришвиной. Картон «Богоискатели», 118.

1866

РНБ, ф. 238, ед. хр. 181, л. 31–32.

1867

А. Г. Щетинин. Ключ тайн Завета. Санкт-Петербург: издание автора, 1910; А. Г. Щетинин. Всеобщий Собор о разрешении недоразумений между главарями сектантов и их поклонниками. Санкт-Петербург: издание автора, 1912.