Хочу съесть твою поджелудочную

Лицо женщины, закатившей скандал, и лица её товарок стали пунцово-красными. Попав под огонь с нескольких направлений, они, осыпая собравшихся оскорблениями, выскочили из кафе, словно спасаясь бегством. После отступления противника Сакура удостоилась благодарности от старушки и восхищения от окружающих. Я по-прежнему пил чай.

Поставив на место упавший стол, Сакура вернулась ко мне. «С возвращением», — сказал я и, видя, что она всё ещё злится, подумал, что сейчас мне попадёт за неучастие. Но этого не случилось.

— Бабушка сказала, что споткнулась, потому что та тётка внезапно выставила ногу. Отвратительная выходка!

— Да уж.

Есть мнение, что вина того, кто не вмешался, сопоставима с виной того, кто напал. Раз так, я виноват не меньше, чем «та тётка», и потому всерьёз её не критиковал.

«Дурная трава хорошо растёт», — подумал я, глядя на пылающую праведным гневом девушку, чьи дни были сочтены.

— На свете полно людей, которым лучше бы умереть раньше тебя.

— Точно! — согласилась она, и я криво усмехнулся. Я и правда хотел остаться один, когда её не станет.

Из кафе мы вышли с благодарностями от старушки и гостинцем — шестью умэгаэ-моти. Сперва Сакура пыталась отказаться, но поддалась на уговоры и с удовольствием их взяла, ещё и меня угостила. Печенье испекли какое-то время назад, оно размякло и ощущалось во рту по-другому, но мне всё равно понравилось.

— Поедем пока в город. Надо бы найти UNIQLO.

— Угу. Я не ожидал, что так вспотею. Уж прости, но не могла бы ты одолжить немного денег? Обещаю вернуть до того, как ты умрёшь.

— Не хочу.

— Дьявольское отродье. Ищи себе друзей в аду.

— Ха-ха-ха! Я же понарошку! Шутка это, шутка. Одолжу, и возвращать не обязательно.

— Нет, я возмещу всё, что ты заплатила, до последней иены.

— Вот упрямец!

Мы сели на поезд и поехали обратно на вокзал. В вагоне стояла тишина. Старики дремали, маленькие дети, собравшись вместе, шёпотом проводили военный совет. Сакура, сидя рядом со мной, читала журнал, и потому я рассеянно уставился в окно. День клонился к вечеру, но летнее небо всё ещё было светлым. «И лучше бы оно осталось таким навсегда» — причудливое желание, появлявшееся в такие дни.

«Вот о чём следовало просить бога», — пробурчал я себе под нос, и тут Сакура захлопнула журнал и закрыла глаза. И проспала так до самой станции.

По сравнению с полуднем людей там прибавилось. Мы беспечно вышагивали среди спешащих домой школьников и служащих. Казалось, что жители этой префектуры ходят быстрее, чем жители других краёв. Может, для того, чтобы избежать неприятностей в этой небезопасной местности?

Посовещавшись, мы с Сакурой решили отправиться в лучший в префектуре торговый квартал. Проверили по мобильному телефону — там, похоже, был и UNIQLO. Как выяснилось позже, от храма до первой станции в черте юрода можно было добраться, не пробивая билета, но я, похищенный, возможностями для проверки не обладал, а моя похитительница на такие мелочи не разменивалась.

Мы спустились в метро и поехали в торговый квартал.

На часах миновало восемь вечера. Мы сидели возле утопленной в пол жаровни и черпали еду из дымящегося котелка. Знаменитая местная похлёбка, куда клали всего-то потроха, капусту и лук-порей, оказалась настолько вкусной, что мне, провозглашавшему, будто мясо всяко лучше внутренностей, пришлось умолкнуть. Моя спутница, разумеется, не затыкалась.

— Жить — хорошо!

— Слова истины.

Я отпил навара из своей плошки. Потрясающе вкусно!

Прибыв в торговый квартал, мы завернули в UNIQLO, а после просто слонялись по округе. Сакуре приспичило купить солнечные очки — мы заскочили в оптику, я заметил книжный магазин — мы зашли туда. Исследовать незнакомое переплетение улиц уже было весело. Мы набрели на парк и погоняли там голубей, попробовали в кондитерской прославившие эту префектуру сладости — время пролетело незаметно.

Когда начало темнеть, мы, рассматривая непривычные для жителей других префектур ряды тележек уличных торговцев, направились в выбранный Сакурой ресторан. То ли из-за буднего дня, то ли по чистому везению место в заполненном зале нашлось сразу. «Всё благодаря мне!» — прихвастнула моя спутница, но, поскольку она заранее столик не заказывала, благодарить её было не за что.

За едой мы не вели никаких содержательных разговоров. Она безостановочно нахваливала похлёбку, я тихо причмокивал от удовольствия. Мы вполне могли наслаждаться едой, не болтая при этом о всякой ерунде. Так и должно быть, когда тебе попалось что-то вкусное.

Она вновь завела свою бессмысленную шарманку, когда официант положил нам в суп — этот концентрированный праздник вкуса — китайской лапши.

— Мы теперь не просто друзья, но друзья, хлебавшие из одного котла!

— Этот как «риса плошку — и ту пополам»?

— Нет, больше того. Я даже с моим парнем из одного котла не ела, — и она жеманно захихикала. Её смех изменился из-за алкоголя в крови. Будучи старшеклассницей, она смело заказала вина. Её отвага не вызвала никаких подозрений у официанта, и он принёс бокал белого. А мог бы позвонить в полицию.

Разошедшейся сверх обыкновения Сакуре больше прежнего хотелось говорить о себе. Меня это устраивало — лучше выступать слушателем, чем рассказчиком.

Не помню, как её туда занесло, но она завела речь о своём бывшем парне, который, похоже, учился вместе с нами.

— Он за-ме-ча-тель-ный! Нет, правда, он признался мне и любви, и я подумала: что тут плохого? Будем встречаться, он добрый, и мы всё равно дружим. Но сложность в том, что плохое было. Ты заметил, что я высказываюсь довольно откровенно? На это он сразу обижался, а, если мы ссорились, я не знала, куда деваться от его гнева. Я не жалею, что мы дружили, но находиться с ним рядом долгое время я не смогла.

Она отпила глоток вина. Я молча слушал, но посочувствовать не мог.

— О нём и Кёко тепло отзывалась. Такой обходительный с виду мальчик!

— Не то что я.

— Пожалуй. Тебя даже Кёко сторонится.

— Тебе не кажется, что на такие слова я могу обидеться?

— А ты обиделся?

— Нет. Я сам её сторонюсь, так что ничья.

— А я-то хотела, чтобы после моей смерти вы с ней сошлись!

В её взгляде что-то изменилось, она посмотрела мне прямо в глаза. Похоже, сказано всерьёз. Тут не отвертишься.

— Я подумаю, — ответил я.

— Пожалуйста, — добавила она. Одно слово, но сколько в нём смысла. Я хоть и решил, что всё равно ничего не выйдет, но моё сердце дрогнуло. Самую малость.