Хочу твоим первым

Арина находит мою руку, и с силой вцепляется в нее.

– Поклянись, Гордей, - выдает приглушенно, но горячо. Сжимает своими дрожащими пальчиками мои.

– Обещаю, - произношу отрывисто, находясь практически в полубреду от ее близости, добровольного прикосновения ко мне, - только не нервничай так.

– Обещаешь?

Заглядывает в мои глаза. В душу проникает своими колдовскими умопомрачительно охрененными глазищами.

– Сказал же, - выдвигаю неохотно.

Пипец как больно скручивает от этого соглашения. И одновременно ведет от ее горячей, пусть неосознанной, но наполненной чувствами просьбы. Обычно ведь не принимает ничего.

Поэтому, если так хочешь...

Раздумывает, стоит ли мне верить. Недолго, но пока это длится я полностью отдаюсь этим одуряющим и срывающим крышу ощущениям.

Хватка вдруг ослабляется, дыхание становится умереннее. Бельчонок, приходит к какому-то успокаивающему и расслабляющему ее выводу.

– Ладно, - произносит тихо и глубоко вздыхает.

Но руку мою не отпускает, отчего мой личный чувственный транс, в который погрузило меня взаимодействие с ней, получает дополнительное бонусное время.

– Гордей, полежи немного со мной, - вдруг просит Арина и эта просьба заставляет забыть обо всем. Не из тех, которую требуется озвучивать дважды.

Ложусь на подушку, очень близко от нее, притягиваю ее голову к своему плечу.

Не возражает и не верещит и это настоящий высший кайф, в противовес тому, как раньше сопротивлялась всем моим знакам внимания к ней.

– Ты обещал сказку на ночь, - говорит вдруг, еще больше осмелев, а я понимаю, что мой Бельчонок полна противоречий и, похоже, окончательно запуталась в созданных ею самой ограничениях.

Губы против воли растягиваются в широкой дебильной улыбке.

– Ладно, - соглашаюсь, а потом снова подношу ее нежную кисть с подрагивающими слегка пальчиками к своим губам. Зацеловал бы всю, но ограничиваюсь, как всегда, лишь легкими, почти невесомыми, прикосновениями к душистой бархатистой коже.

– Есть какие-то предпочтения, или можно рассказывать все, что угодно? – спрашиваю у замеревшего и снова напрягшегося Бельчонка.

Но здесь не уступаю. Пусть мирится с этим, как хочет и как может. Но хотя бы такой минимальный уровень контакта с ней должен остаться за мной.

Скрещиваю наши пальцы. И моя и ее ладони, горят огнем. А головокружение Бельчонка, оказывается, заразная штука.

– Хочу послушать что-нибудь про тебя, - выдавливает.

Не вижу, но чувствую, что снова краснеет.

Даже такие целомудренные проявления внимания друг к другу ее смущают, а мою кровь разгоняют так, как ни одна полноценная близость, случавшаяся у меня до нее.

С Ариной, блин, даже от простого взгляда на нее коротит.

И снова мысли бегут впереди того, что могу с ней себе позволить. Возвращаю фокус внимания на разговор.

– А конкретнее? – уточняю у нее, стараясь убрать из своего голоса всякий намек на соблазнение.

Жадно прислушиваюсь к ее равномерным вдохам и выдохам. Каждый из выдохов мечтаю ловить губами и проживать вместе с ней.

Роюсь в голове, пытаясь выудить что-нибудь мало-мальски приличное. Не хочется предстать перед ней придурком, не способным связать и двух слов, но кажется, все мысли у меня сейчас сконцентрированы только в одной части тела.

– Не знаю, что-нибудь про твое хобби или какой-нибудь случай из детства. У тебя ведь есть брат…

И замолкает.

– Есть, и что с того?

Чуть поворачиваю голову, жадно разглядываю тонкие черты, проступающие из темноты.

Арина закрыла глаза, и я могу чувствовать себя свободнее. Нравится каждая черточка и даже неровный еле заметный шрам над правой бровью. Его бы тоже зацеловал.

Вдыхаю манящий аромат ее волос и пробирающий до мурашек, охренительно кайфовый запах ее кожи.

– Расскажи, - просит Арина.
– Намного он старше тебя? Вы дружите? Общаетесь?

– Старше на два года. Общаемся, - говорю неохотно.

Отворачиваюсь, пока не впился губами, и начинаю усиленно разглядывать потолок.

– Чем он занимается?

– Да так…

Рассказывать о том, что Демьян ушел в конкретный загул не очень-то хочется и я, конечно, не собираюсь. Но и ничего приличного по поводу братца в голову больше не лезет.

А фирмы, которые висят на нем, существуют исключительно для отмыва бабла. Это тоже не совсем то, о чем можно поведать Бельчонку.

– Финансами занимается, - выдаю я наконец, - ну знаешь, инвестиции и все такое.

– Круто как. А твоя мама?

– Замужем за…новым мужем. Иногда мы заезжаем к ней в гости. Что насчет твоей семьи?

– Все хорошо. Они там, я здесь…живу у тети.

Бельчонок еле ощутимо зевает, и, чтобы окончательно ее усыпить, я задвигаю историю о том, как мы с Демьяном, когда нам было лет по десять, ходили в поход с ночевкой…

…

За рулем я оказываюсь уже после четырех.

Бельчонок заснула, уткнувшись своим курносым носиком в мое плечо. Мне, само собой, все еще не до сна. Устроил ее поудобнее, как следует накрыл одеялом, таблетки положил на тумбочку, чтобы заметила и с утра никуда не рвалась.

Открыл замок на двери, как обещал, выбрался из комнаты тем же путем, что и попал сюда.

Теперь на медленной скорости двигаю к дому, проезжая по пустынному переулку.

Сна ни в одном глазу, но чувствуется общая подтачивающая изнутри усталость.

До умопомрачения хочу ее себе.

Не знаю, сколько еще выдержу этот пипец какой изматывающий, благодаря недотроге, режим воздержания.

У подъезда сталкиваюсь с такси, которое привозит частично трезвого братца.

Единственное отличие от прошлого раза, шагает, хоть и не слишком уверенно, на своих двоих.

– Хай, Горский, - хлопает меня по плечу.

– Чего не позвонил? – спрашиваю, разглядывая новый порез на его скуле.

Из раны сочится кровь, Демьян небрежно смазывает ее рукавом.

В целом его вид оставляет желать лучшего. Волосы всклокочены, костюм за несколько тысяч баксов безнадежно помят, а теперь еще и испачкан.

– Ключи ты дал, думал не потревожу, если че. Ты не с бабой?

Кидает слегка расфокусированный взгляд мне за спину, ведет по сторонам.

– Идем, давай, - поторапливаю его и тяну за собой, - нет охоты здесь торчать.