Хочу у зеркала, где муть… (сборник)

Стихи сироте

1

Ледяная тиара гор — Только бренному лику рамка. Я сегодня плющу – пробор Провела на граните замка. Я сегодня сосновый стан Обгоняла на всех дорогах. Я сегодня взяла тюльпан — Как ребенка за подбородок. 16–17 августа 1936

2

Обнимаю тебя кругозором Гор, гранитной короною скал. (Занимаю тебя разговором — Чтобы легче дышал, крепче спал.) Феодального замка боками, Меховыми руками плюща — Знаешь – плющ, обнимающий камень — В сто четыре руки и ручья? Но не жимолость я – и не плющ я! Даже ты, что руки мне родней, Не расплющен, а вольноотпущен На все стороны мысли моей! …Кругом клумбы и кругом колодца, Куда камень придет – седым! Круговою порукой сиротства, Одиночеством – круглым моим! (Так вплелась в мои русые пряди Не одна серебристая прядь!) …И рекой, разошедшейся на две, Чтобы остров создать – и обнять. Всей Савойей, и всем Пиемонтом, И – немножко хребет надломя — Обнимаю тебя горизонтом Голубым – и руками двумя! 21–24 августа 1936

6

Наконец-то встретила Надобного – мне: У кого-то смертная Надоба – во мне. Что для ока – радуга, Злаку – чернозем — Человеку – надоба Человека – в нем. Мне дождя, и радуги, И руки – нужней Человека надоба Рук – в руке моей. Это – шире Ладоги И горы верней — Человека надоба Ран – в руке моей. И за то, что с язвою Мне принес ладонь — Эту руку – сразу бы За тебя в огонь! 11 сентября 1936

Стихи к Чехии

Сентябрь

1

Полон и просторен Край. Одно лишь горе: Нет у чехов – моря. Стало чехам – море Слез: не надо соли! Запаслись на годы! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. Не бездельной, птичьей — Божьей, человечьей. Двадцать лет величья, Двадцать лет наречий Всех – на мирном поле Одного народа. Триста лет неволи, Двадцать лет свободы — Всем. Огня и дома — Всем. Игры, науки — Всем. Труда – любому — Лишь бы были руки. На поле и в школе — Глянь – какие всходы! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. Подтвердите ж, гости Чешские, все вместе: Сеялось – всей горстью, Строилось – всей честью. Два десятилетья (Да и то не целых!), Как нигде на свете, Думалось и пелось. Посерев от боли, Стонут Влтавы воды: – Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. На орлиных скалах Как орел рассевшись — Что с тобою сталось, Край мой, рай мой чешский? Горы – откололи, Оттянули – воды… …Триста лет неволи, Двадцать лет свободы. В селах – счастье ткалось Красным, синим, пестрым. Что с тобою сталось, Чешский лев двухвостый? Лисы побороли Леса воеводу! Триста лет неволи, Двадцать лет свободы! Слушай каждым древом, Лес, и слушай, Влтава! Лев рифмует с гневом, Ну, а Влтава – слава. Лишь на час – не боле — Вся твоя невзгода! Через ночь неволи — Белый день свободы! 12 ноября 1938

2

Горы – турам поприще! Черные леса, Долы в воды смотрятся, Горы – в небеса. Край всего свободнее И щедрей всего. Эти горы – родина Сына моего. Долы – ланям пастбище, Не смутить зверья — Хата крышей застится, А в лесу – ружья — Сколько бы ни пройдено Верст – ни одного. Эти долы – родина Сына моего. Там растила сына я, И текли – вода? Дни? или гусиные Белые стада? …Празднует смородина Лета торжество. Эти хаты – родина Сына моего. Было то рождение В мир – рожденьем в рай. Бог, создав Богемию, Молвил: «Славный край!» Все дары природные, Все – до одного! Пощедрее родины Сына – моего! Чешское подземие: Брак ручьев и руд! Бог, создав Богемию, Молвил: «Добрый труд!» Всё было – безродного Лишь – ни одного Не было – на родине Сына моего. Прокляты – кто заняли Тот смиренный рай С зайцами и с ланями, С перьями фазаньими… Трекляты – кто продали, — Ввек не прощены! — Вековую родину, Всех, кто без страны! Край мой, край мой, проданный Весь, живьем, с зверьем, С чудо-огородами, С горными породами, С целыми народами, В поле, без жилья, Стонущими: – Родина! Родина моя! Богова! Богемия! Не лежи, как пласт! Бог давал обеими И опять подаст! В клятве руку подняли Все твои сыны — Умереть за родину Всех – кто без страны! Между 12 и 19 ноября 1938

Март

4

Германии

О дева всех румянее Среди зеленых гор — Германия! Германия! Германия! Позор! Полкарты прикарманила, Астральная душа! Встарь – сказками туманила, Днесь – танками пошла. Пред чешскою крестьянкою — Не опускаешь вежд, Прокатываясь танками По ржи ее надежд? Пред горестью безмерною Сей маленькой страны — Что чувствуете, Германы: Германии сыны?? О мания! О мумия Величия! Сгоришь, Германия! Безумие, Безумие Творишь! С объятьями удавьими Расправится силач! За здравие, Моравия! Словакия, словачь! В хрустальное подземие Уйдя – готовь удар: Богемия! Богемия! Богемия! Наздар! 9–10 апреля 1939

8

О, слезы на глазах! Плач гнева и любви! О, Чехия в слезах! Испания в крови! О, черная гора, Затмившая – весь свет! Пора – пора – пора Творцу вернуть билет. Отказываюсь – быть. В Бедламе нелюдей Отказываюсь – жить. С волками площадей Отказываюсь – выть. С акулами равнин Отказываюсь плыть — Вниз – по теченью спин. Не надо мне ни дыр Ушных, ни вещих глаз. На твой безумный мир Ответ один – отказ. 15 марта – 11 мая 1939

Поэмы

Поэма заставы

А покамест пустыня славы Не засыпет мои уста, Буду петь мосты и заставы, Буду петь простые места. А покамест еще в тенётах Не увязла – людских кривизн, Буду брать – труднейшую ноту, Буду петь – последнюю жизнь! Жалобу труб. Рай огородов. Заступ и зуб. Чуб безбородых. День без числа. Верба зачахла. Жизнь без чехла: Кровью запахло! Потных и плотных, Потных и тощих: – Ну да на площадь?! — Как на полотнах — Как на полотнах Только – и в одах: Рев безработных, Рев безбородых. Ад? – Да, Но и сад – для Баб и солдат, Старых собак, Малых ребят… «Рай – с драками? Без – раковин От устриц? Без люстры? С заплатами?!» – Зря плакали: У всякого — Свой. … Здесь страсти поджары и ржавы: Держав динамит! Здесь часто бывают пожары: Застава горит! Здесь ненависть оптом и скопом: Расправ пулемет! Здесь часто бывают потопы: Застава плывет! Здесь плачут, здесь звоном и воем Рассветная тишь. Здесь отрочества под конвоем Щебечут: шалишь! Здесь платят! Здесь – Богом и Чертом, Горбом и торбой! Здесь молодости, как над мертвым, Поют над собой. … Здесь матери, дитя заспав… – Мосты, пески, кресты застав! — Здесь, младшую купцу пропив, Отцы… – Кусты, кресты крапив. – Пусти. – Прости. 23 апреля 1923

Поэма горы

Liebster, Dich wundert die Rede? Alle Scheidenden reden wie Trunkene und nehmen gerne sich festlich…

Holderlin [5]

Посвящение

Вздрогнешь – и горы с плеч, И душа – горе! Дай мне о горе спеть: О моей горе. Черной ни днесь, ни впредь Не заткну дыры. Дай мне о горе спеть На верху горы.

5

О любимый! Тебя удивляет эта речь? Все расстающиеся говорят как пьяные и любят торжественность…

Гёльдерлин. (Перевод автора.)

I

Та гора была, как грудь Рекрута, снарядом сваленного. Та гора хотела губ Девственных, обряда свадебного Требовала та гора. Океан в ушную раковину Вдруг ворвавшимся ура! Та гора гнала и ратовала. Та гора была, как гром. Зря с титанами заигрываем! Той горы последний дом Помнишь – на исходе пригорода? Та гора была – миры! Бог за мир взымает дорого. Горе началось с горы. Та гора была над городом.

II

Не Парнас, не Синай — Просто голый казарменный Холм – равняйся! стреляй! Отчего же глазам моим (Раз октябрь, а не май) Та гора была – рай?

III

Как на ладони поданный Рай – не берись, коль жгуч! Гора бросалась под ноги Колдобинами круч. Как бы титана лапами Кустарников и хвой, Гора хватала за полы, Приказывала: – стой! О, далеко не азбучный Рай – сквознякам сквозняк! Гора валила навзничь нас, Притягивала: – ляг! Оторопев под натиском, Как? не понять и днесь! Гора, как сводня – святости Указывала: – здесь…

IV

Персефоны зерно гранатовое! Как забыть тебя в стужах зим? Помню губы, двойною раковиной Приоткрывшиеся моим. Персефона, зерном загубленная! Губ упорствующий багрец, И ресницы твои – зазубринами, И звезды золотой зубец…

V

Не обман – страсть, и не вымысел, И не лжет, – только не дли! О, когда бы в сей мир явились мы Простолюдинами любви! О, когда б, здраво и попросту: Просто – холм, просто – бугор… (Говорят, тягою к пропасти Измеряют уровень гор.) В ворохах вереска бурого, В островах страждущих хвой… (Высота бреда над уровнем Жизни.) – На же меня! Твой. Но семьи тихие милости, Но птенцов лепет – увы! Оттого что в сей мир явились мы — Небожителями любви!