Хочу вот этого

Я боялась продолжать разговор, чтобы не брякнуть какую-нибудь глупость и случайно себя не выдать.

В его реплики вслушивалась внимательно, ловила каждое слово. И постепенно знания мои росли. Оказывается, меня зовут Татиана, а няня сокращает имя до Тати. Почему не Таня? Но не суть. Вероятно, так меня называли в детстве. Не замужем и обладаю взбалмошным, строптивым характером. По каким-то причинам я единственная наследница герцогства и дядя, несмотря на юный возраст племянницы, должен считаться с моим мнением. Видимо такие традиции. Хотя по выражению его лица заметно, что я ему сдалась как рыбья кость в горле.

И, главное, впереди нас ждут гладиаторские бои!

Но все равно. Не дело так по крупицам информацию собирать. Надо кому-нибудь открыться и расспросить обо всем подробнее. Может няне? Или не надо? Вдруг тоже сочтет меня сумасшедшей?

А вот если сказать ей, что я частично потеряла память? Смотрю, тут болеть не в моде. Почему-то, со слов дядюшки, я должна скрывать свое плохое самочувствие. Так может признаюсь няне и предупрежу, что это строжайший секрет?! Зато у меня будет союзник и информатор. Хм-м-м… Надо подумать…

Дорога оказалась длинной и неприятной. В карете было душно и нещадно трясло. С дядей мы почти не разговаривали. Голова разболелась взаправду. Я откинулась на подушки, прикрыла глаза и, когда карета выехала на более-менее ровный участок дороги, задремала.

Проснулась от громких криков снаружи и оттого, что дядюшка тряс меня за плечо и называл по имени.

— Просыпайся, Татиана. Приехали!

Открыла глаза, с удивлением оглядываясь по сторонам. Через секунду вспомнила где я и скисла.

Мы вышли из кареты под палящее солнце. Надо мной тут же раскрыли большой кружевной зонт. Я оценила сервис. Пусть мелочь, но такая забота приятна. Моя свита и телохранители спешивалась и окружили меня плотным полукольцом.

А я смотрела вперед и старалась контролировать выражение лица: следить, чтобы глаза не пучились от удивления, а челюсть не отвисала.

Только сейчас я поняла, что это за рынок.

Здесь продавали рабов!

Базар представлял собой несколько рядов невысоких деревянных помостов, на которых, как товар на витрине, были выставлены ЛЮДИ.

Я видела, что в дальнем углу рынка продают женщин, но нас интересовали не они.

В первых рядах, в рабских ошейниках и тяжелых цепях стояли мужчины. Стояли по-разному и выглядели тоже. Худые и изможденные, крупные и мускулистые, молодые и старые, черные и белые, грязные и холеные… кого здесь только не было.

Мне, как цивилизованному человеку, воспитанному в демократическом обществе, смотреть на это было дико. И даже не просто дико, а почти физически больно.

А если здесь продают и детей? Как на это реагировать? Как жить дальше? Вспомнился почему-то фильм «Список Шиндлера» и я задумалась… Если продать замок и все свои драгоценности, сколько я смогу выкупить людей и отпустить на свободу? Много?

Вот только структура здешнего общества и политический строй государства, наверняка, устроены сложнее. Не получится как с птицами в клетках — покупать и отпускать… Эх…

Я шла медленным шагом, внимательно глядя по сторонам. Мужчины в цепях на самом солнцепеке производили гнетущее впечатление.

— Я должна выбрать кого-то из них? — спросила у дядюшки. — Именно сегодня?

— Ты задаешь странные вопросы, Татиана. Это же не рыбный базар. Он не проводится каждый день, — в голосе дядюшки звучало раздражение. — Да, должна! И да, сегодня!

— И я могу выбрать лишь одного?

— Мы покупаем воина для гладиаторских боев. Это штучный и очень дорогостоящий товар. К тому же от герцогства мы можем выставить лишь одного бойца. Нет нужды покупать нескольких.

Глава 4

Мы прошли несколько рядов и, наконец, добрались до сектора, где продавали рабов воинов.

Эти мужчины были все как на подбор. Огромные горы мышц и свирепые лица. Все как один отводили глаза. Старались не встречаться со мной взглядом.

Отчего так? Гордые? Или не хотят, чтобы их купила именно я? Бояться гладиаторских боев? Видимо, выживаемость среди участников совсем невелика.

Я прошла один ряд и завернула в другой. Потом в третий.

Ни с дядей, ни со свитой не разговаривала, рабов не обсуждала. Но мысленно делала пометки. Из тех, что я увидела, было два неплохих экземпляра. Высокие, жилистые, молодые. Но в то же время не перекаченные.

Эх, знать бы еще, что им предстоит делать на тех боях. Какие навыки могут пригодиться? На что лучше обращать внимание? Может, там вообще гонки на колесницах, как в Древнем Риме. Да какие гонки? Сказано ведь — бои…

И у дяди не спросишь. Сразу заподозрит неладное. Хотя… Можно же задать вопрос по-другому.

— Как думаешь, — обернулась я к нему, — При выборе раба, на что лучше обратить внимание? На силу или на скорость и на ловкость?

— Хорошо бы и то и другое. А к этому еще ум и хитрость. Но внутренних качеств характера, к сожалению, на рынке не разглядишь.

— Может стоит проконсультироваться с продавцами?

— Что сделать? — наморщил лоб дядя.

— Спросить у торговцев, говорю. Глядишь, чего посоветуют.

— Ты шутишь, что ли? Не пойму, — ухмыльнулся родственник, — эти проходимцы наврут с три короба и всучат тебе калеку безного по цене отборного солдата. Задурят мозги так, что не успеешь оглянуться, как заложишь за него свой замок, а раб околеет даже до места не доехав.

Я захихикала, сделав вид, что действительно пошутила.

И тут я заметила его. Даже с шага сбилась. Он не отвел глаза как другие. Смотрел прямо, внимательно и очень серьезно. И под этим взглядом я почувствовала, как начинают наливаться краской щеки, а стук сердца в груди набирает обороты.

Глаза отвела я. Не выдержала, смутилась и прошла мимо. Понадобилось немало времени, чтобы взять себя в руки. Мы обошли ту часть рынка, где продавали воинов и пошли вторым заходом. Я видела, что на лицах моей свиты начинает проступать нетерпение и тщательно скрываемое раздражение. Я их понимала. Уже и сама устала и хотела пить. Дядя даже решился меня поторопить. На что я лишь плечом повела, мол отстань.

Сама же не могла думать ни о чем кроме того светловолосого красавчика, который обжег меня взглядом хрустально-голубых глаз.