Хочу вот этого

Было очень страшно.

Я здесь совсем одна, и даже если крикну, мало кто услышит.

А ему стоит только поднять руку, сдавить мне горло сильными пальцами и через минуту кинуть в солому посиневший бездыханный труп.

Конечно, после такого поступка его самого ждет смерть. Но так ли он дорожит своей жизнью?

Но я слышу, как сильно бьется его сердце, и в голосе звучит боль, а не угроза. Я не видела в нем жестокости, злобы или кровожадности…

Облизала сухие губы, подняла голову, посмотрела ему в глаза и сказала ровным, спокойным голосом:

— Если бы я могла, то отпустила бы тебя, Даниэль. Но сейчас это не в моей власти…

Недоуменный взгляд недоверчиво уставился на меня, выискивая, в чем подвох. Его глаза, ярко-синие, как весеннее небо, разглядывали меня изучающе. Я не отвернулась, смотрела прямо, без вызова, без угрозы и без страха.

Он опустил голову к моим волосам и шумно втянул носом воздух.

— Я не ошибся с выбором… — провел кончиками пальцев по моей щеке. — Вы очень красивая, госпожа, простите, я не хотел вас напугать.

С этими словами он отступил от меня на несколько шагов.

Я осталась стоять растерянная, с путаницей мыслей в голове и трепещущим сердцем.

Что происходит?

Да, он мне симпатичен, но не более. Такое его поведение совершенно недопустимо! Это переходит всяческие границы! А если еще принять во внимание, что он мой раб, а я его госпожа?

И вместо того, чтобы поставить наглеца на место, я стою вся красная как первоклассница и комкаю в пальцах шелковый пояс платья.

А его последняя фраза: «Я не ошибся со своим выбором?» О чем это? Ведь на рынке именно Я выбирала товар, а не ОН выбирал покупателя! Или все же…?

Я смотрела на него со странным смешанным чувством.

— Вот вы где, госпожа! А я вас повсюду ищу! С ног сбилась!

Я обернулась и увидела спешащую к нам, всю взмокшую на жаре и тяжело дышащую Ирму.

Она зашла в тень под навес и тут увидела отошедшего еще на несколько шагов вглубь Даниэля. Глянула недовольно, подозрительно.

— Что вы здесь делаете, не пойму? Надеюсь, Тати, он не причинил вам вреда и не сказал ничего обидного? Раб, конечно, в ошейнике, и вряд ли станет вести себя неподобающе, но эти воины… они же почти что звери… Лучше вам, госпожа, держаться от них подальше…

— Ирма, здесь я буду решать, с кем мне разговаривать и от кого держаться подальше!

Я строго посмотрела на служанку, потом перевела ледяной взгляд на Даниэля. Этот паршивец улыбался… Мои глаза гневно сверкнули, и раб тут же убрал с лица неуместную ухмылку, но лукавые чертики в глазах остались.

— Простите, госпожа, конечно, вы правы, — принялась оправдываться Ирма. — Я хотела сказать, что нам нужно собираться во дворец. Платье уже готово, а ведь еще прическу делать. К тому же обед накрывают…

— Конечно, Ирма, идем…

Я бросила равнодушный взгляд на Даниэля, развернулась и пошла в сторону замка.

— Я выиграю бои и стану свободным, госпожа Татиана, — догнал меня его негромкий голос.

Глава 11

Платье действительно оказалось великолепным и мне очень шло. Укладку волос я выдержала с трудом. При дворцев моде была какая-то дичь высотой в полметра, украшенная заколками из живых цветов.

Я посмотрела в зеркало и ужаснулась от вида клумбы у себя на голове. Кроме того, ходить со всем этим было, мягко говоря, не очень удобно, а говоря правду — в гробу я видала дворец и королевские смотрины, если ради них придется так мучиться.

К своему стыду, не выдержала и наорала на нашего придворного парикмахера и даже намекнула, куда засуну ему щипцы для волос, если он быстренько не переделает прическу на более вменяемую и легко-носимую. Потом, правда, остыла и, увидев его полные ужаса глаза, все-таки извинилась. Отчего ужаса в них только добавилось.

Да уж.

Видимо, прежняя хозяйка этого тела была скора на расправу, а до извинений не нисходила вовсе.

В общем, что и говорить, провозились мы до самого отъезда и на обед я, конечно, не попала. А есть хотелось зверски. В комнате меня оставили одну и послать за едой было некого, тем более общий выезд планировался буквально через несколько минут.

Решила по дороге во двор к своему экипажу, зайти на кухню и перехватить хоть какой-нибудь бутербродик. По словам няни, во дворце будет банкет для избранных, но до него еще надо дожить. Где находится кухня, я уже знала, поэтому по коридорам шла быстрым уверенным шагом. На снующую тут и там прислугу внимания не обращала.

Внезапно в одном из безлюдных коридоров, кто-то схватил меня за руку и втащил в темную нишу. Это было так неожиданно, что я даже не успела испугаться.

В ту же секунду незнакомец обхватил меня за талию, прижал спиной к каменной стене и принялся покрывать лицо поцелуями. Ласки прерывались жарким шепотом:

— Татечка… Моя любимая Татечка… Как же я по тебе соскучился…

Мужчина оказался крупным и высвободиться из его объятий было не так уж просто. Кричать я раздумала, ибо вел он себя так уверенно и нагло, будто полностью был в своём праве и сопротивления не ожидал.

— Ну что ты, любовь моя? Все еще злишься? Как мне искупить свою вину? Я же умру без тебя… Пощади…

Мужчина все же нашел мои губы и впился в них поцелуем, пытаясь языком проникнуть внутрь. Нет, ну это уже слишком! Я больно укусила его за губу, а следом залепила звонкую пощечину. Мужчина охнул и ослабил хватку, так что я смогла с силой оттолкнуть его и вывернуться из ниши.

Отбежала на несколько шагов и обернулась рассмотреть нападавшего. Молодой человек лет двадцати со светлыми, явно специально завитыми волосами, хорошо одетый, держался за быстро наливающимся малиновым цветом щеку и смотрел на меня удивленно.

Как, впрочем, и я на него.

Видела впервые и понятия не имела, кто он.

Похоже, у Татианы в замке был любовник… Хм-м-м… Вот так штучка. Я внутренне усмехнулась, успокоилась и принялась рассматривать парня внимательнее.

В конце концов, я здесь хозяйка, мне-то чего переживать? В крайнем случае скажу: напал и вел себя неподобающе. Пусть выпорют на конюшне.

Хотя судя по его вышитому золотыми нитками камзолу и новеньким блестящим дорогой кожей сапогам, пороть такого никто не станет. Явно какая-то важная фигура. Или… если по возрасту… скорее сын кого-то важного. Но он оправдывается и просит прощения, значит, в чем-то провинился. И с Татианой, то есть теперь уже со мной, находится в ссоре. Надо уточнить у Ирмы подробности. Если она в курсе…

— Нам с тобой больше не о чем разговаривать! — надменным голосом произнесла я первое, что пришло в голову, так как пауза неприлично затягивалась и надо уже было сказать хоть что-то.