Ход конём

Владимир, чувствуя себя причастным к этой проблеме, поначалу очень болезненно воспринимал критические реплики в адрес НИИ, где работал. Ведь они-то, ученые, тоже не сидят сложа руки. Они работают. И разве их вина, что не все сразу получается? В науке нередко годами ищут решение — и не находят. Но ведь на ошибках учатся, и тем, кто будет продолжать это дело, придется намного легче! А значит — время и деньги затрачены не впустую.

И, рассуждая так, Владимир старался себя подбодрить, успокоить. Будут скоро и дивиденды. Вопрос только — когда?

После таких разговоров Кравчук ложился на свою койку в общежитии, молчал: бугрились желваки на его лице, глаза были страдающими.

— Ничего, не горюй, — утешал его Митя. — Я вот, знаешь, завидую тебе даже. Аспирантура, поездки на различные карьеры, за границу! А какие приборы у вас?! Нам бы сюда ваш электроинтегратор — сразу бы взяли быка за рога...

— Маленько покумекаем — и выправим дефект!

— Напрасно иронизируешь. За охрану окружающей среды на Кедровском угольном разрезе нас очень бьют — штрафы, санкции... А сеточный электроинтегратор, насколько я слышал, поможет не только сохранить природные запасы воды, но и предотвратить их загрязнение. Сердце болит, когда смотришь, как мы безобразничаем... Разве я не прав?

— Да нет, отчего же.

— Вот видишь! Наука нам ох как нужна!

Владимир удивленно смотрел на Митю. Вкушающий за столом кильку из жестянки Петрунин выглядел как-то жалко. Неумело заштопанные на острых коленках старые штаны, старенькая, измазанная машинным маслом и буровым раствором брезентуха, на тощем лице — глубокий синий шрам...

— И все-таки завидуешь ты мне, пожалуй, зря. Думаешь, я не мучаюсь от бессилия?

— Нет, не зря! Сколько у тебя возможностей для роста! Среда-то какая: светила, спецы! Один отец твой чего стоит: по его учебнику « Подземные воды СССР» все студенты-гидрогеологи по сей день учатся. Профессор, орденоносец!

Владимир пожимал плечами: отец отцом, но ведь главное-то заключается в том, чтобы самому сделать что-то новое! Митя соглашался, однако при этом неизменно добавлял: простым смертным, то есть гидрогеологам-полевикам, не хватает порой теоретической фундаментальности ученых. А посему, имея солидную академическую поддержку, Владимир может добиться многого.

— А ты в этом уверен? — как бы размышляя с самим собою, уточнял Кравчук.

— Аб-со-лют-но! — чеканил Митя. — Я в людях редко ошибаюсь. Опять же, я ведь сказал, можешь добиться, а добьешься ли — это зависит от тебя.

— Дипломат ты, да и только, — улыбался Владимир. И если Петрунин завидовал ему, Кравчуку, то он завидовал Петрунину. Все-таки главное для гидрогеолога — это полевые исследования. В тиши лабораторий и кабинетов месторождение радоновых вод не откроешь и оригинальную схему дренажа карьеров не разработаешь. Это была аксиома, и Владимир впитал ее с детства, когда к отцу приезжали в гости его многочисленные друзья из различных геологических управлений, экспедиций и партий. Но получилось так, что после окончания университета весь их курс — двадцать четыре человека — оставили в Киеве, распределив по научно-исследовательским институтам. Владимир два года ходил к ректору, просил направить в какую-нибудь гидрогеологическую экспедицию — на Чукотку, скажем, или в Якутию, — но тот лишь разводил руками.

— Я вас, товарищ Кравчук, вполне понимаю. Сочувствую даже. Действительно, поле — лучший учитель. Однако сейчас мы должны пополнить молодыми кадрами киевские НИИ. Есть специальная директива по этому поводу. Так что извините, голубчик, ничем вам помочь не могу. Надо подчиняться!

Довелось скрепя сердце согласиться. Владимир попал по распределению во ВНИГИ — Всесоюзный научно-исследовательский горный институт, в отдел гидрогеологии, где работал его отец. Это попахивало уже «родительской опекой», но, как выяснилось позже, отец здесь был ни при чем.

Рабочий день у Владимира и Мити начинался ровно в пять утра. Кравчук спешил: хотелось как можно быстрее завершить намеченный объем исследований, командировка ведь близилась к концу. В принципе Митя мог Владимиру и не помогать, у него был свой круг обязанностей. Но Петрунин очень надеялся на ученых. Дальше по-старому на Кедровском угольном разрезе работать нельзя.

Со звонком будильника оба, словно по команде, вскакивали с кроватей и, бросив в окно тревожный взгляд — нет ли дождя? — бежали к умывальнику, который был в противоположном конце общежития горняков — серого, приземистого барака с телеантенной на крыше. Умывшись и опустив в стакан с водой электрокипятильник, составляли план на день. Дождя, о котором вот уже третий раз предупреждала всех по районному радио метеослужба, боялись оба. Митя — из-за того, что испортятся грунтовые дороги и он не сможет вовремя доставить в комбинат отобранные для спектрального анализа образцы горных пород. Ну а Владимир — потому как в кармане лежал авиабилет до Киева. Вдруг самолет не полетит? А ведь у Владимира через неделю день рождения. Надо быть дома!

К счастью, дождя пока не было. Небо по-прежнему отливало голубизной, и лишь на западе было залатано редким каракулем туч.

Сегодня Владимиру и Мите предстояло замерить уровни воды в наблюдательных гидрогеологических пьезометрах [3] Северного участка. Свернув от разреза вправо, они вышли по распадку к подножью продолговатой, похожей на огромный серый утюг сопки. Владимир опустил свинцовый наконечник электроуровнемера в вороненый ствол пьезометра и, не снимая левой руки с тормоза, нажал на кнопку «Спуск». Кабель неудержимо стал убегать вниз.

3

Пьезометр — специально оборудованная вертикальная горная выработка небольшого диаметра.

— До воды тут шестьдесят восемь метров. Впрочем, не все ли равно... — усмехнулся Митя и, помолчав, добавил: — А тебе передавали привет...

— Кто?

— Аня Виноградова. Ты знаешь ее?

Владимир недоуменно пожал плечами.

— Впервые слышу. А кто такая?

— Геофизик из Красноярска... Ведет на Кедровском разрезе тему по охране подземных вод от загрязнения. Молодая, симпатичная. Слышал я, правда, от одного геолога по секрету, что у нее что-то со здоровьем. А в остальном — девушка что надо...

— Не понимаю, к чему ты мне все это говоришь.

— На недавнем совещании молодых ученых Сибири — в Иркутске — Виноградова поддержала составленное тобой заключение о возможной нехватке — в недалеком будущем — питьевой воды в Кедровске, — невозмутимо продолжал Петрунин. — Одним словом, она тебе очень и очень симпатизирует...

Владимир нахмурился:

— Вздор... Мы с Виноградовой совершенно не знакомы!

— Разве для того, чтобы ощущать симпатию к человеку, надо обязательно его знать лично? Как говорят, надо смотреть не друг на друга, а в одну сторону.

— Ты, как я погляжу, сводник, — съязвил Владимир, но Петрунин и на этот раз не отреагировал. Ровным голосом заметил:

— Ты, Володя, можешь исправить положение.

— То есть?

— Познакомься с Виноградовой. Она сейчас в Кедровске, в командировке.

Кравчук поморщился и передвинул электроуровнемер. Раздался громкий хлопок, на барабане электроуровнемера вспыхнула сигнальная лампочка.

— Мда-а... — грустно-разочарованно протянул Владимир, бросив взгляд на счетчик глубины. — Плохо работает ваша дренажная шахта... Скважины бы сюда, а?