Ход конём

— Но ведь нужно еще размножить его...

Романов махнул рукой:

— Я сам отпечатаю в Москве, размножу и разошлю кому надо. Положитесь на меня. Защиту диссертации предварительно будем планировать на январь будущего года.

Владимир все еще не мог прийти в себя. Кусал, не ощущая солоноватого привкуса крови, нижнюю губу, вертел головой.

— А если я не успею... не успею оформить материал?

— Батенька вы мой... — засмеялся Романов. — У вас же все готово! Наименование глав, разделов и параграфов диссертации будут такими же, как в проекте. Формулы и графики моделирования тоже пойдут без изменения. В общем, через три дня у вас, молодой человек, должен быть готов автореферат! Все! Будьте здоровы. — Попрощавшись, Юрий Борисович шагнул к машине. Хлопнула дверца. Шофер посигналил и, помигав фарами, стремительно взял с места.

Владимир долго смотрел вслед машине. Ему были приятны слова, услышанные давеча от Романова. Был в них, кроме прямого их значения, еще и какой-то особый, поднимающий настроение, вселяющий веру в доброе смысл.

Темно-сиреневое небо освободилось от туч, вынырнула забрызганная веснушками молодая луна. Вокруг железного козырька уличного фонаря дрожал синевато-желтый веселый дымчатый ореол.

Владимир оглянулся: к нему медленно шел Саша. Шел, понурив голову, горестно сомкнув губы. Во всем облике его была неподдельная скорбь... И сразу же луна стала черной, исчез фонарь. Екнуло в предчувствии плохих вестей сердце.

— Что? Говори, ну?!

Саша протянул сложенную вчетверо бумажку и сдавленным голосом, чуть слышно выдавил:

— Телеграмма... вот... только что принесли...

Дрожащими, негнущимися почему-то пальцами Владимир развернул бумажку.

«Вчера в 23 тчк 35 умерла Аня тчк Чижова»

Что это?.. «Умерла... Аня...» Печать... Подпись врача... «...Умерла Аня...» Неужели это правда?!

Буквы прыгали, расплывались.

Его колотил нервный озноб. Качалась земля под ногами, качались телеграфные столбы, небо.

«Неужели тебя... больше нет?! Но зачем... почему?! Ведь это нелепо! Жестоко!.. Отчего одни люди живут семьдесят, сто, сто пятьдесят лет, а другие — только двадцать семь?! И чем, каким путем мы можем расплатиться с теми, кого уже нет?..»

Дул холодный, порывистый ветер. Саша что-то говорил, но Владимир не слышал. Он медленно брел по улице. Сгорбившись, низко опустив голову. Не зная, куда идет, зачем...