Ход кротом

— Что мы им обещаем?

— Трактор в каждую семью, а не как сейчас, по две штуки на колхоз или артель. Земли по сто десятин каждому, навечно в полное владение. Свободная продажа топлива без нормировки. Свободная продажа земли.

— Да где мы наберемся земли столько?

— Наркомзем Билимович говорил, что в Казахстане целинные степи распахивать можно.

— Казахи возмутятся.

— И прекрасно! Всех недовольных призвать в армию — и на казахов. Завоюйте сами себе землю! Победят — отлично, земли прибавится. Проиграют — еще лучше, смутьянов убавится.

— Есть еще Манчжурия.

— Ага, и Барабинская степь.

— Заволжье одно, на сто лет хватит!

— Военным чины, ордена, заводам военный заказ…

— Штафирок прижать. Умников рассадить по «Красным монастырям». Да они первые почуют, куда ветер дует, сами побегут.

— Пожалуй, может сработать. А что чекистам?

— А чекистам пулю. Хватит им стоять у нас за плечами. Пусть сами попробуют своей стряпни.

— Верно, — раздался до сей поры молчавший густой бас. — Пора заканчивать сказку.

— Кх, гм, — пробормотал первый докладчик. — Я все же полагаю, что сегодня выступать опасно. Если в сказку добавить дерьма и крови, она не перестанет быть сказкой и не сделается достовернее. Она просто станет кроваво-дерьмовой сказкой.

В тишине прошелестело короткое движение, сдавленный хрип; затем чей-то голос доложил:

— Готов. Я проверил.

— Как именно?

— За ухо.

— Годится. Тело засуньте в бочку, здесь бочек много. Итак, товарищи, по местам. Помните все: мы не для того совершали революцию и выиграли гражданскую войну, чтобы сегодня отдать все плоды победы жирным политиканам, как Чернов и Ленин. Или вовсе черт знает какой сволочи невесть откуда, как этот… Корабельщик.

— Крот.

— К черту конспирацию! Теперь-то уж обратного хода нет.

Темнота отозвалась коротким смешком:

— Теперь осталось дождаться разве что ответного хода… Хода кротом.

* * *

Ход кротом — обгон по обочине. Наглое подсуживание своим. Искривление реальности в нужную сторону.

А все почему?

А все потому, что в исходной истории Гражданская война, потери тринадцать миллионов. Это полностью население, к примеру, Швеции двадцать первого века.

И потом в двадцать первом году голод в Поволжье. Пять миллионов.

Еще через десять лет голод — не только на Украине, но в те же года и в Казахстане, и в Западной Сибири. Подумаешь, два миллиона трупов. И помнят люди лишь тех, кто своих детей съел и за то расстрелян. Кто чужих съел, тех не помнят. Чего их помнить, это же не потери.

Ну и в конце заплыва нас ждет Вторая Мировая Война: двадцать миллионов.

Что из этого удалось исключить?

На сегодня удалось понизить урон от Гражданской Войны и связанной с ней эпидемией «испанки». Не погрузись я так основным разумом в квантовую механику, я бы еще потерзался моральным выбором. Ну, в смысле: я сейчас наноробота сгенерирую, настроенного на штамм H1N1, а врачи-то здешние подобному не научатся еще лет сто. По-хорошему, надо не волшебную пилюлю произвести, пригодную для частного случая, но поднимать науку и медицинскую промышленность, чтобы подобные вещи они могли делать и после моего ухода.

Аватар же моральными проблемами не терзался вовсе. Можно спасти хоть на два человека больше? Отлично, давай сюда свой нанокомплекс!

Собственно, получилась не просто вакцина, которая предъявляет организму образец вируса, чтобы организм насобачился вырабатывать под него антитела: как бы раздает полицейским фоторобот преступника. Вакцину колоть приходится сильно заранее, хотя бы за месяц, иначе лейкоциты не успеют узнать, кого им ловить, а кого не трогать.

Наноробот, настроенный на определенный вирус, выжигает H1N1 даже у заболевших, которых вакцинировать поздно. Типа, полицейский спецназ, проводящий глобальную зачистку. Понятно, что наноробот абсолютно бесполезен против H2N1 или там H1N2, он же не рецепторы блокирует, отсекая сразу группу вирусов или там ядов. Наноробот просто разбирает на составляющие частицы строго конкретного вируса, и больше, во избежание проблем, не делает в организме вовсе ничего.

Великие доктора… Или, хотя бы, обученные нормально, по полному циклу, а не нахватавшиеся по верхушкам, как я… Могли бы придумать наноробота, который режет все вирусы вообще. Не только грипп, а и столбняк, дифтерит, корь, что там еще бывает. Лично для меня загадка, как эти самые вирусы отличать от живущих в крови антител, собственно лейкоцитов и прочего. Так что в сложности я предпочел не вдаваться.

И так, в общем-то, неплохо получилось. Нарком здравоохранения, Николай Александрович Семашко, вовремя подсуетился, обменял некоторое количество доз на необходимую медтехнику. Так у нас появились хорошие образцы рентгеновских аппаратов, скальпелей, шприцев, поворотных кроватей для осмотра и ухода за лежачими больными; да много еще чего появилось. Дзержинский заикнулся было про секретность, но падла-аватар, положа руку на «Капитал», поклялся: лекарство никто на Земле повторить, к сожалению, не способен. Как ни жаль планету, а больше ста тысяч доз чудо-вакцины Советская Россия дать не может: у самих миллионы заболевших.

Так вот, Гражданскую Войну, потери от эмиграции, от болезней, удалось уменьшить, по самым грубым оценкам, примерно на четверть.

Может, и на половину, да с учетом имелась огромная проблема.

Сплошь и рядом человек встречал довоенного знакомого, а тот старого приятеля не узнавал. Ссылался на пережитый тиф, контузию, раны, просто ужас войны. Иногда все устраивалось хорошо: старый друг помогал новому все вспомнить, семья узнавала потеряшку по родинке в нужной точке, и тому подобное. Благо, раздел «Ищу человека» во всех газетах мой наркомат размещал уже больше года. Люди распробовали, анкеты заполнять худо-бедно научились. И даже отпечатки пальцев сдавали охотно, без малейшего принуждения: вдруг тебя, контуженного-беспамятного, семья ищет? Вдруг найдет как раз по капиллярным узорам на подушечках? К осени девятнадцатого процесс воссоединения разметанных войной семей шел уже во всю ширь.

Ну, а заполняющаяся анкетами картотека для чекистов — это так, побочный эффект.

В эту картотеку и обращался удивленный «старый друг» во втором, плохом, случае. И старательные девочки в форме простым сравнением карточек внезапно выясняли, что забывчивый «новый друг», не желающий признавать брата Колю, например, из белогвардейцев. Или вовсе в банальном розыске за разбой-грабеж. А документы взял с убитого. С красноармейца или просто подходящего фигурой и лицом человека.

Правда, выявлялись таких случаев считанные единицы. Не выявленных было, наверняка, сотни тысяч.

Поэтому оценить урон от Гражданской не получалось без общегосударственной переписи, а для этого надо хотя бы общее государство. Союз-то пока еще только яростно, до хрипа, обсуждали на заседаниях Совнаркома.

Голод в Поволжье нас миновал. Да, неурожай случился. Но в данной истории махновское Приазовье не занималось фигурной резней по кому попало, а сеяло и запасало хлеб. И красные армии не рвались за всеми зайцами сразу, и рабочие с большинства заводов не усеяли костьми заволжские степи. Так что за приазовский хлеб можно было культурно заплатить керосином и ситцами, а не свинцом и нагайками продотрядов.

Наконец, заводы пищевого порошка расползлись уже широко между Брестом и Волгой и появлялись местами даже за Уралом. Санитарные врачи проверяли их, как обычные мельницы или там пирожковые. Процедура не составляла проблем из-за крайней простоты производства.

Обычный заводик состоял из распиленной вдоль железнодорожной цистерны. Два полученных больших корыта, отмытые и луженые оловом, помещались в отапливаемом сарае, где накрывались от мусора простенькими рамами, остекленными в одно стекло. Дальше в корыта наливалась чистая вода, запускалась хлорелла, где и удваивала собственную массу каждые сорок восемь часов.