Ход волхва

— Зато здесь много душ, попируем на славу, — вторил ему Ульмах.

Никита сделал пасс рукой, словно комара на лету схватил, и за спинами воров раздался жуткий рёв. Огромный Зверь вставший на задние лапы, надвигался на опешивших людей. Началась паника. Кто-то пытался прорваться через кусты и бежать вглубь леса, но стремительные серые росчерки щупалец, хватали их сдавливали до смертельного хрипа.

Не отрывая взгляда от «иванов», решивших воспользоваться суетой и потихоньку шмыгнуть в заросли молодого ельника, Никита топнул ногой, направляя энергию разрушения в заданную точку. Земля едва заметно дрогнула, пропуская через себя магическую ману, и разверзлась перед беглецами. Первым в расщелину улетел Горец, но не один. Схватившись за штанину Ферзя, он потянул его за собой, и оба с криком упали в образовавшуюся трёхметровую яму. Следом, осыпая комья сырой и промёрзлой земли с суглинком, рухнул Паша-Холод.

Хирург тихо смеялся. Его плечи подрагивали, а сам он, подслеповато щурясь одним глазом на солнце, дышал полной грудью, и не пытался никуда бежать. Ему и так было хорошо.

Зверь и демоны уничтожили всех «быков», и в лесу наступила тишина. Только где-то вдали слышался шум мотора. Видимо, шла тяжело гружённая фура с товаром.

— Ульмах, убери с дороги разбитую технику, оставь нам вон тот внедорожник, — кивнул Никита на автомобиль, в котором до этого ехали Хирург с Холодом.

— Да, Хозяин, — Ульмаху не составило труда выкинуть с трассы расплющенные в лепёшку микроавтобусы с помощью своей дикой силы, которая питалась инфернальной энергией.

И вовремя. По дороге действительно ехал грузовик с длинной фурой. Видимо, в Верхотурье товар вёз. Коротко прогудев, водитель остановился при виде жуткой аварии, но не выходя из кабины, опустил стекло со стороны пассажирского кресла и громко крикнул:

— Вам помощь не нужна?

— Нет, благодарствуем! — отмахнулся Хирург, продолжая сидеть на земле. — Передайте наместнику Верхотурья, что у нас всё в порядке. Так и скажите. Скоро будем. Вы знаете, где особняк барона Коваленко?

— Ага, знаю! — водитель махнул рукой на прощание, снова прогудел клаксон, и грузовик, мягко съедая мелкие выбоины на дороге, поехал дальше.

— Дуарх, забирайте души в свою Пустошь, чтобы никого здесь не осталось! — приказал Никита демону, а сам подошёл к Хирургу и помог ему подняться на ноги.

— Ну что, старина, досталось тебе? — участливо спросил он.

— Помню, на пересылке в Усинске нас так отделали за неподчинение начальству, что две недели красненьким мочился, — ухмыльнулся старый вор, с кряхтением отрывая зад от земли, держась за крепкую руку волхва. — Ну ты, Анатолич, рисковый боярин. Когда предложил подставиться под «иванов», я испугался, честно скажу. Они же могли меня на перо взять.

— Я рассчитывал на жадность авторитетов, — усмехнулся Никита, возвращаясь к яме, в которой до сих пор эти самые авторитеты и барахтались. — Главное, метка сработала.

— Признаюсь, не думал, что когда-нибудь она пригодится, — положив на левый бок ладонь, Хирург потащился следом за Назаровым, морщась при каждом шаге. Он понимал, что его рёбра, в лучшем случае, отшиблены.Хотелось в это верить. Иначе — больничная койка. Вряд ли кто ему Целителя предоставит.

Они остановились на краю ямы. Все трое воров смирно сидели на дне, даже не пытаясь вылезти. А ведь могли бы, помогая друг другу. Но огромный медведь, яростно сопящий и поглядывающий на них сверху, начисто отбил охоту освободиться и убежать. Никита хлопнул в ладони — Зверь мгновенно растаял в лучах солнца, пробивающегося сквозь кроны деревьев.

— Иллюзия, — сплюнул Горец. — Надо было попробовать. Зассал ты, Холод. Порвёт, порвёт!

— Порвал бы, — подтвердил Никита. — Эта иллюзия уничтожила ваш отряд за пару минут.

— Может, договоримся, Гриша? — львиная седая грива Горца была усыпана песком, и сам он выглядел столь жалко, что Хирург мстительно улыбнулся. Не любил он, когда его бьют. Хотя приказ давал Паша-Холод, Горец готовился распустить его на ремни в этом самом леске.

— О чём? Я взял уже всё, что хотел, — пожал плечами Никита, внимательно изучая каждое движение воров. Его интересовал, в большей степени, Ферзь, а с остальными ему и вовсе не хотелось разговаривать. — Напоследок, чтобы не возникло вопросов: весь ваш общак создан на крови, а золото вы тащили с земель, имеющих хозяев.

— На то и щука в реке, чтобы карась не дремал, — скрипнул зубами Холод. — Тебе какое дело до этого золота, Гриша? Ты же на дворян пашешь, свою долю получаешь, да?

— Так кто вам мешал купить у государства деляну и разрабатывать прииски? — пожал плечами Никита. — Меньше бы вопросов было. У Строгановых убытки от воровства исчисляются сотнями тысяч в год. На верхотурских приисках потери составили… сколько, старина?

— Шестьсот двадцать пять тысяч недополученной прибыли, — уверенно ответил Хирург.

— Большие деньги, да, Ферзь? — спросил Никита, присаживая на корточки. — В общей сложности воровская касса тянет на пять миллионов, считая цацки, золотой песок, самородки и «радугу».

— Как ты общак увёл? — Паша-Холод в порыве злости воткнул финку в стену и попытался подняться наверх с её помощью, но сполз по сырой земле вниз. — Отвечай, падла!

Ферзь ничего не сказал, молча изучая Никиту. У него в глазах забрезжила надежда. Он был умным и проницательным вором, поэтому сразу сообразил, что этот странный парень (да и маг сильный, чего там) не зря обратился к нему.

— Вы не в таком положении, чтобы от меня что-то требовать, — усмехнулся волхв. — Ферзь, ты ещё там долго сидеть будешь?

Никита не пропустил момент, когда Холод кинулся к держателю кассы. Сверкнувшая тусклой сталью финка ещё летела в горло Ферзя, когда клинок мгновенно раскалился до белизны и испарился. Перехватив руку, по инерции летящую в него, Ферзь вывернул кисть Паши и врезал ему в подбородок. Пахан опрокинулся на спину, и сбивая с ног Горца, завалился вместе с ним в обнимку.

Никита точечными конструктами обвалил часть стены, чтобы Ферзь мог подняться повыше и схватиться за край ямы. Хирург почему-то решил помочь ему, и морщась от боли, вытянул хранителя на поверхность.

— Старина, не стоило так надрываться, — покачал головой Никита, глядя, как счастливый вор обтряхивает свою одежку. — Господин «иван» и без твоей помощи вылез бы наружу.

Он вызвал демонов, уже успевших очистить поле боя от трупов, и показал на полузасыпанных Горца и Холода характерным жестом.

— Живые души ценятся в Пустоши гораздо лучше, — оскалился Ульмах. — Благодарствуем, Хозяин!

Ферзь уже давно понял, что перед ним находятся не люди, а какие-то магические сущности, созданные Силой одарённого. Он с трудом сдержал стук зубов, пока две твари стояли у края ямы и обсуждали судьбу двух авторитетов. Можно сказать, их жизнь уже закончена. Прошептав про себя хвалу Богам, что этот молодой маг обратил внимание именно на него, а не на Горца и Холода. Разделить с ними незавидную судьбу хранитель общака очень не хотел. И понимал, что за своё спасение ему придётся отдать долг, о котором не пришлось бы потом жалеть.

— Гриша, братишка! Может, договоримся? — взвыл из ямы Паша-Холод. — Что хочешь, проси! Надо тебе долю от рынка скупки золота? Бери, не жалко! Ты же этого хотел?

— Замолчи, ссыкло позорное! — акцент Горца стал очень сильным. — Умри мужчиной, или я тебя сейчас сам на шампур посажу!

— Забирайте их, пока друг друга не поубивали! — приказал Никита, и отвернулся, не став глядеть, как яму накрыла непроницаемая серая пелена плотного воздуха. Он давно перестал испытывать эмоции по отношению к людям, переступившим крайнюю черту, за которой начиналась медленная, но неотвратимая деградация души и личности. Почему-то Хирург смог задавить в себе воровскую «гордость» в возрасте, когда трудно менять привычки и отношение к окружающим. Он пытался исправить свою жизнь, пусть и не всё получалось. Такому человеку разве нельзя помочь?