Ходячие мертвецы: дорога до Вудбери

– Джош, будь осторожен, они могут услышать нас.

– А мне насрать, - говорит он, распахивая для неё ворота.
– Разве это тюрьма? Они не могут запретить нам входить и выходить.

Она следует за ним через ворота вниз по проселочной дороге к главной улице. В этот час на улицах мало прохожих. Большинство обитателей Вудбери спрятались в своих жилищах, обедают или напиваются вусмерть. Генераторы издают жуткое бренчание за стенами гоночного трека, несколько фонарей над стадионом мерцают. Ветер гуляет сквозь голые деревья на площади, пожухлые листья несутся вниз по тротуарам.

– Будь по твоему, - говорит Джош, когда они поворачивают направо и идут по главной улице к своему дому в восточной части города.

– Мы просто будем довольствоваться дружеским сексом. Всегда сможем перепихнуться по-быстрому, чтобы снять напряжение. Ни забот, ни хлопот...

– Джош, это не...

– Всё равно, что бутылка ядовитого пойла и вибратор... но вот ещё что. Время от времени тёплое тело всё же приятнее, правда?

– Джош, перестань. Неужели должно быть именно так? Я всего лишь пытаюсь...

– Я больше не хочу об этом говорить, - отрезает Джош, когда они приближаются к продуктовому центру.

У входа в магазин стоит группа мужчин, они согревают руки над пылающим в мусорной бочке костром. Здесь Сэм Мясник, в своём мышиного цвета пальто, прикрывающем запачканный кровью фартук. Его худощавое лицо отвратительно сморщено, его пронзительные голубые глаза щурятся, когда он видит две фигуры, приближающиеся с запада.

– Ладно, Джош, как скажешь, - Лилли засовывает руки глубже в карманы и шагает рядом с Джошем, медленно покачивая головой.
– Как скажешь.

Они проходят мимо продуктового центра.

– Эй! Зеленая миля!
– раздаётся раскатистый скрежещущий голос Сэма Мясника.
– Подойди на минуту, здоровяк.

Лилли останавливается, волосы у неё встают дыбом. Джош подходит к мужчине:

– У меня имя есть, - говорит он сухо.

– Ну, извините сударь, - отвечает мясник.
– Как там тебя, Гамилбург? Гаммингтон?

– Гамильтон.

Мясник нагло улыбается:

– Так, так, господин Гамильтон. Сударь. Могу я занять минуту вашего драгоценного времени, если вы не слишком заняты?

– Что тебе нужно?

Холодная улыбка мясника не спадает с лица.

– Просто из любопытства, что в сумке?

Джош смотрит на него.

– Ничего... просто всякая всячина.

– Всякая всячина, говоришь? Какая всякая всячина?

– Вещи, которые мы нашли по пути. Ничего, что могло бы заинтересовать кого-либо.

– Ты ведь понимаешь, что до сих пор не выплатил свой долг за всякую всячину, что я давал вам пару дней назад.

– О чём ты?
– Джош всё ещё смотрит на него.
– Я работал на стене всю неделю.

– Ты ещё не рассчитался, сынок. Масло для обогрева не растёт на деревьях.

– Ты сказал, что сорока часов хватит, чтобы расплатиться.

Мясник пожимает плечами.

– Ты неправильно понял меня, здоровяк. Такое случается.

– Как так?

– Я сказал, сорок часов поверх того, что ты уже отработал. Уяснил?

Несколько секунд они молча смотрят друг на друга. Разговоры у горящей бочки прекращаются. Всеобщее внимание обращено на двоих мужчин. То, как мускулистые лопатки Джоша напряжены под пальто, вызывает у Лилли мурашки. Наконец, Джош пожимает плечами.

– Тогда я продолжу работать.

Сэм Мясник склоняет худое, точёное лицо к вещевому мешку.

– И я буду благодарен, если ты передашь мне то, что спрятал в этой сумке.

Мясник тянется к вещевому мешку. Джош отдёргивает сумку за плечо, подальше от рук Мясника. Настроение меняется со скоростью звука. Остальные мужчины, в основном пожилые бездельники с голодными глазами охотничьих собак и седыми бородами на лицах, инстинктивно отступают. Напряжённость растёт. Молчание усугубляет накалившуюся обстановку. Только мягкое потрескивание костра нарушает тишину.

– Джош, всё нормально, - Лилли делает шаг вперед и пытается заступиться.
– Нам не нужны...

– Нет!
– Джош резким движением отводит сумку назад, его взгляд устремлён в тёмные, налитые кровью глаза мясника.
– Никто не заберёт эту сумку!

Голос мясника падает на октаву, он звучит теперь скользко и зловеще:

– Тебе лучше хорошенько подумать, прежде чем ссориться со мной, здоровяк.

– Я с тобой не ссорюсь, - говорит Джош человеку в окровавленном фартуке.
– Просто констатирую факт. Всё, что лежит в этой сумке, наше по праву. И никто не отберёт у нас этих вещей.

– Было ничьё - стало моё?

– Именно.

Старики отступают дальше, и у Лилли появляется ощущение, будто она стоит в кольце, оцепленном колеблющейся ледяной толпой, с двумя загнанными в угол животными. Она пытается подобрать слова, чтобы разрядить обстановку, но слова застревают в горле. Она тянется к плечу Джоша, но он отстраняется от неё, как будто его ударило током. Мясник переводит взгляд на Лилли:

– Тебе лучше сказать своему кавалеру, что он совершает ошибку всей своей жизни.

– Не впутывай её в это, - говорит ему Джош.
– Это только между нами.

Мясник задумчиво покусывает щёку.

– Вот, что я тебе скажу... Я справедливый человек... Я дам тебе ещё один шанс. Отдай мне сумку, и я прощу тебе долг. Мы сделаем вид, что этой маленькой размолвки не было.

Подобие улыбки появляется на обветренном лице мясника.

– Жизнь слишком коротка. Понимаешь, что я имею в виду? Особенно здесь.

– Пойдём, Лилли, - говорит Джош, не отводя взгляда от безжизненных глаз мясника, - У нас есть дела поважнее, чем стоять здесь, хлопая челюстями.

Джош отворачивается от магазина и собирается пойти вниз по улице. Мясник тянется к сумке.

– ДАЙ МНЕ ЭТОТ ЧЁРТОВ МЕШОК!

Лилли бросается вперёд, когда двое мужчин сцепляются в драке посреди улицы.

– ДЖОШ, НЕТ!

Гигант разворачивается и обрушивает всю тяжесть своего плеча на грудь мясника. Этот шаг оказывается внезапным и жестоким и возвращает Джоша в его футбольное прошлое, когда он расчищал поле для игрока с мячом. Человека в окровавленном фартуке отбрасывает назад, у него перебивает дыхание. Он спотыкается о собственные ноги и тяжело падает на задницу, моргая от шока и возмущения. Джош поворачивается и двигается вниз по улице, подзывая через плечо.