Холера. Дилогия

– Промокни.
– Анфиса вполне уже освоилась. Ее действия стали осмысленными и уверенными, тем более, что она вполне представляла то, какие от нее требуются действия в каждый момент времени.

– Продолжаем.
– На мышцу был наложен съемный шов, концы которого требовалось вывести наружу. Теперь осталось послойно ушить рану и восстановить дно носового хода. Все.

За все это время, Ванька даже не дернулся. Дыхание его оставалось спокойным, а сердцебиение ровным. Сворачивая операционную, Саблин под запись диктовал, как надо ухаживать за раной и когда снимать швы. Это потребовал Агап Никитич, что являлось косвенным свидетельством скорого прощания.

Глава.

Проснулся Саблин ни свет ни заря. Его волновало состояние прооперированных. Решив не откладывать дел в долгий ящик, он отправился к Анфисе, чтобы узнать, как прошла перевязка. Умом он понимал, будь проблемы его бы уже побеспокоили, но душа требовала подтверждения.

– Вот и все. Переезжаю.
– Первым делом огорошила хозяйка.
– Сил больше нет здесь оставаться.
– Вещей никаких брать не буду. Пусть все кредиторам останется, да и подозрительно будет, коли возьмусь добро вывозить. На легке пойду. Дел никаких за собой не оставляю. Больные наши, считай, выздоровели.

– Бог в помощь.
– Саблин весело подмигнул.
– Рвешь, значит с тяжким прошлым. Новую жизнь начинаешь, молодка?

– А то.- Анфиса и вправду разительно изменилась с их первой встречи. Помолодела, выпрямилась.
– Я теперь состоятельная мещанка выхожу.

– Тогда не задерживаю. Уходи спокойно, а я чуток в сарае у тебя поковыряюсь.

– Так это уж не у меня. Спасибо вам за все.- Анфиса поклонилась в пояс и уже не оборачиваясь пошла по улице.

Уйти сразу вслед за своей бывшей помощницей Саблин посчитал неуместным. Окинув взглядом подворье от остановил взгляд на двери сарая, где у Богдана хранились столярные инструменты.

– Может пока плечики сварганить, тем более, что для этого ничего особенного и не требовалось. Буквально за пару минут был сбит треугольник к которому приспособлен незамысловатый крючок. Набить десяток таких приспособлений было делом чести, тем более, что все простейшие комплектующие были под рукой.

Как раз в это время, случилась и другая встреча. В той самой гостиной, где происходил осмотр маленького Ваньки, встретились старинные друзья и партнеры, а попросту любовники Агап Никитич и Глафира Андреевна, компаньонка Марии Ивановы. Дружбе этой насчитывалось уже порядком времени. В часы, что старшая партнёрша занималась с девочками, младшая "образовывала" их отца.

Бурный роман перетек в некоторую холодность, сменившись вначале товариществом, а затем партнерством.

– Здравствуйте, Агап Никитич, - сказала гостья, усаживаясь на привычное кресло, которое за годы общения привыкла считать "своим".

– Агап оторвался от бумаг и поднял вверх брови, удивляясь неурочной встрече.
– Рад вас видеть, любезная Глафира.
– Подобным тоном купец не разговаривал ни с одним другим человеком. Уж слишком явно в нем плескалось приветливость и дружелюбие.

– Перестаньте хмуриться. Дело пошло на лад.
– Собеседница позволила себе улыбнуться.
– Справился лекаришко, хоть я в него признаться не верила.

– Ох, Глашка, как бы нам с тобой с нашей ловкостью, не опростоволосится.
– Агап ничуть не удивился результатам лечения, и обсуждать эту "новость" был не намерен. Его волновало другое.
– Стать откупщиком или поставщиком двора конечно здорово, но есть у меня сомнения, что графу это под силу. Там такие зубры. Мало ли, что там эта фифочка обещала.

– Агап, а как не попробовать? Вдруг выйдет. На кону миллионы. Куш достойный. Первым купцом стаешь. Будет что сыну оставить. А обманет, тоже не беда...

– Брось. Лучше об этом не думать. Синица в руках. Ты же векселя по четверти учитывала. Прибыль знатная. Вернётся граф тут же предъявим ко взысканию.

– Нет.
– Глафира Андреевна резко одернула компаньона.
– Так ничего не выйдет. Я уж над этим раздумывала. Граф здесь царь и бог. Кто мы против него? Сор придорожный. Стряхнул и забыл.

– Твоя правда.
– Хорохорившийся для виду Агап улыбнулся.- А ведь ты, Лисичка, все заранее обдумала.
– Хозяин и сам не заметил, как назвал собеседницу прежним ласковым прозвищем. На лицо его наползла улыбка, и он вспомнил, как играла его кровь в первые дни их знакомства.

– О чем это ты вспомнил.
– Глафира Андреевна покачала головой.
– Я ведь тебя как облупленного знаю. Глаза масляные, рожа хитрая. Остепенись. Вот выправил Евгений сынишке твоему губу, так женись на своей...
– Дама сделала вид что забыла имя молоденькой девки, что родила купцу наследника.

– Я бы на тебе женился.

– Прошло время, когда в голове был туман вместо мыслей. Тогда надо было решаться. Теперь - нет. После такой глупости меня на порог не пустят. Я уже в том возрасте, когда менять привычки не следует. Да и не верю я никому, даже себе. Сегодня у меня один взгляд на мир, завтра - другой. Не хочу себя ни в чем ограничивать. Вот придет мне блажь путешествовать. Встала и поехала. Ничего меня не держит. Зачем терять свободу ради непонятно чего? Какой в этом интерес? Брак только условность, что одевает в оковы двух невинных людей, превращая их в каторжников. Клятвы - суть простые слова. Нарушают их налево и направо. Не-хо-чу.
– Произнесла она по слогам.

– Не раз уже слышавший эти слова, купец только улыбался, наблюдая за тем, как похорошела его молодая собеседница, произнося свой эмоциональный монолог.

– Моя страсть - наблюдать за жизнью. Как я могу удовлетворить свое любопытство. Деньги. Помочь мне могут только они. С их помощью открываются двери и вершатся судьбы. Они дают уверенность в завтрашнем дне. Тот, кто богат, тот и правит миром. Он может удовлетворить любую прихоть. Мой каприз - видеть и знать жизнь тех, кто имел неосторожность залезть ко мне в долги. Эта игра, мое призвание и развлечение. Чем попусту тратить дни, предаваясь всяческой ерунде, лучше думать, рассчитывать, предполагать. Какой театр. Да я вижу комедии и драмы, которые достойны пера, быть может, только Шекспира. Да весь наш городок это как Лондонский "Глобус", где для меня представления дает сама жизнь.

– Агап Никитич, знакомый со вкусами собеседницы, разлил вино по бокалам и вложил один из них прямо в руки гостьи. Фужеры сдвинулись, и наконец-то речь гостьи прервалась, заглушенная потоком нежнейшего напитка ласкающего небо.- А ведь согласись, что твой театр в столице смотрелся бы занятнее. Я ведь понимаю, куда ты дорожку хочешь протоптать. Что эти копейки против права войти в высший свет? Когда заберешь письма и векселя?

– У тебя надежнее. Если что, то наша обманка сработает.
– Молодая дама ничуть не удивилась прозорливости купца.