Холод

Мимо меня протопали Ванга и Постышефф, пустившиеся вдогонку за девушкой, убегавшей по коридору в сторону нашей пожарной лестницы.

– Я вас позже догоню...
– Пообещал - прохрипел я спинам и начал медленно, по стеночке, собираться в кучку.

Было не столько больно, сколько обидно... Пропустить такой удар!

"Позорище!" - Ругал я самого себя.
– "Полевой агент, называется!"

Минут через пять или десять, но никак не меньше пятнадцати, я наконец-то, собрался.

– Ушла, с-с-с...
– Ванга появилась рядом со мной, выйдя из открывшегося прохода.

– Ты как?

– Стыдно.
– Я потупился.
– Но уже не так больно, по крайней мере...

– А ты молодец...
– Ванга внезапно хлопнула меня по плечу.
– Любой другой, после такого удара, на месте в "личинку" согнулся, а ты еще в сторону отошел, освобождая проход! К врачу, сам сходишь или прислать кого, что бы проводили? Думаю, пару деньков, ты заслужил... Своими героическими действиями... Прости.

Вот, хоть Вангелия Ваен и ... редкая, но человеческое ей не чуждо.

Дошкандыбав до лифта, нажал на кнопку нужного этажа и прислонился к стенке, прислушиваясь к ощущениям.

Ощущения были двойственными: душа пела и рвалась на волю, а вот между ног...

Ввалившись в "лазарет" и не узрев там никого, не придумал ничего более умного, чем постучать по дверному косяку.

– Му-мы-му-э-э-э-йк...
– Донеслось до меня из-за ширмы странное, сдавленное мычание, словно кому-то заткнули рот кляпом.
– Мы-мы-мым мык!

А потом погас свет, оставляя меня в темноте.

Боль впилась в висок, напоминая о своем присутствии и мир стал медленно вращаться вокруг меня, словно карта в старой компьютерной игре.

Первое, что я сделал - рванул что было сил под хлипкую защиту стола, дожидаясь, когда мое зрение придет в норму.

Из года в год, сколько мне не делали операций на глазах, самая моя первая гордость - способность видеть в темноте. Позже, когда "конструкты" начали безраздельно управлять моим сознанием, с операциями я больше не заморачивался, но "ночное" зрение холил и лелеял, "шлифуя" и "полируя", оттачивая и помалкивая.

Сейчас, для перехода на режим "ночь" мне надо всего семь секунд.

И девочка Карина мне их подарила!

Мой ночной мир не серый и не зеленый, в нем нет и красного. Преимущественно - оттенки коричневого, синего и желтого.

Синяя Карина старательно прижимаясь к желтой полосе стены, пыталась обойти меня со стороны лаборантской, в которой выделялись два фиолетовых пятна, дергающихся на скользком полу.

Из принципа, толкнул ей под ноги кушетку на колесиках и под шумок, достал пистолет и снял его с предохранителя.

Карина разминулась с кушеткой и вытянула в мою сторону правую руку.

"Бздынь" - Печально сказала стоящая на столе стеклянная посуда, пропуская через себя пулю.

И все. Не пламени, ни звука выстрела.

Судя по отсутствующему запаху - выстрел из пневматики.

А это значит - пластик и металлодетектор такой ствол просто не увидит.

Яркий свет из соседней комнаты, в которой расположилась новейшая игрушка Макса, больно ударил по глазам... Карине. А три моргнувших светодиода, информирующих о готовности аппарата, добили ее ПНВ, заставив сорвать его с головы.

Сложив ладошки "лодочками", хлопнул ее по ушам, со всей дури, злости и обиды.

Да и давно хотел так сделать, над кем-нибудь, если честно.

Только случая все не подворачивалось.

Вот. Подвернулся.

Карина прижалась к стене, ошеломленно хлопая глазами, открывая рот, как рыба и держась за уши руками, из-под которых текли струйки крови.

"Нежто - перебор?!" - Испугался я, выдергивая пояски с халатиков, висящих на вешалке, слева от входа.
– "Впрочем, жить будет, а как ее будут допрашивать - меня уже не волнует..."

По дороге, снова включил свет в "лазарете".

Девушка начала приходить в себя, пришлось добавить еще раз, в солнечное сплетение и пока ее крючило, заломал руки и связал их за спиной, перехлестнув через горло. В случае чего - раньше сама себя задушит, чем освободится.

Пистолет, изящный и очень хищный на вид, нашелся под столом.

Щелкнул обоймой. Шесть шипастых шариков с резким запахом миндаля и еще какой-то химии, очень знакомой, но в горячке не вспомню, как ты меня не пинай.

– Мы-ы-ы! Му-у-у! "Хрясь и Бумм"!

"Блин! Точно! Что-то я забыл!" - Я стоял посреди лазарета и чесал затылок, вспоминая, что именно я мог забыть.
– "А-а-а-а! "Тревога", черт ее дери!"

Аккуратно разбив "тревожное окошко", нажал кнопку и облегченно вздохнул.

"Танакан" становится все необходимей и необходимей...

И не надо говорить мне, что это просто последствие головной боли. Склероз, это замечательная болезнь, только надоедливая. Все постоянно напоминают тебе, что ты что-то забыл сделать. Даже если ты это делать был вообще не обязан!

– Мгум.
– Ванга, примчавшаяся на "тревогу" буквально через полминуты, облегченно расстегнула верхнюю пуговицу форменной рубашки.
– А этих, чего не развязываешь?

Макс и Жанна смотрели на меня, и в их взглядах читался смертный приговор, помноженный на отлучение от медицинского обслуживания во всех больницах нашей необъятной, плюс анафема во всех церквях, церквушках и соборах в радиусе поражения авиации дальнего действия...

Помотав головой, развернулся в сторону дверей, и, уже наплевав на все предписания, открыл проход.

Добрался до спальни, снял штаны и подрубленным деревом рухнул на супружеское ложе.

Мелькнула мысль о прикладывании холода, но сон приложил быстрее.

Проснулся я от кошмарного, совершенно не мелодичного звонка, установленного на Шефа.

Не открывая глаз, провел рукой по стеклу смарта, отвечая на звонок.

– Добрый день, Шеф. Проблемы?

– Ч-ч-ч-ерт, прости Сайд. Номером ошибся.
– Шеф извинился и отключился, а я, от злости, впервые швырнул мобилу в стену!

Я так сладко спал! Мне снилось что-то хорошее, вечное, доброе...