Холод

"Еще бы ему там не понравилось" - мысленно скривился я, - "две полных "закладки", в соответствии со штатным расписанием".

– Я и Анна, там уже были.
– Марша на мгновение прижалась к моей спине и потерлась носом.
– Завтра идем к президенту.

– Я поговорю с шефом...
– Начал было я, но меня отвлек звонок в дверь.

Цветущий и благоухающий коньяком, Усян, стоял на пороге, удерживая на плече Лиззи.

– Доставка!
– Буркнул он и лег на коврик.

Лиззи я успел подхватить.

– Вовремя я полы помыла...
– Хихикнула моя рыжая и оперлась плечом на стенку, позади меня.

Уперев Лиззи в проеме двери, быстро обулся и потащил ее по месту жительства.

Восточный мужчина пусть слегка покемарит на коврике - его я доставлю во вторую очередь.

Тоже мне, взяли моду, чуть что - на порог моей квартиры, подкидышей подкидывать!

В квартирке Лиззи, на широком ложе, обнаружился дрыхнущий тесть.

На кухне - следы "продолжения банкета".

Из вредности, сгрузил Лиззи на кровать рядом с тестем - пусть завтра голову ломают!

По моим расчетам, им будет над чем поломать голову.

На всякий случай, чтобы лучше ломалось, достал из кармана пару презервативов, надорвал упаковку и оставил, один в спальне, а второй - в ванне...

Возвращаясь, ехидно улыбался.

Усяна на коврике не обнаружилось.

Марша, открывшая мне дверь, приложила палец к губам и утащила прямиком на кухню, делая "страшные глаза".

– Протрезвел?
– Голос, доносящийся из нашей гостиной, принадлежал Виталию Борисовичу.
– Вставай, джигит! У тебя много-много дел...

– У-у-у-уй!
– Я с трудом узнал голос нашего восточного мачо.
– Понял. Осознал.

– "...Оправдаю. Отслужу. Отстрадаю. Отсижу..." - Вспомнился мне Филатовский "Федот".

– Чувствую, плохо осознал...
– Виталий Борисович уже сбавил обороты, но что-то мне говорило, что до конца экзекуции еще далеко.
– Я тебя так далеко устрою, что...

– "Только не на Магадан - это мне не по годам. Я туда пока доеду, опасаюсь дуба дам..." - Марша сердито фыркнула, но русский язык он такой... Образный...

Через десять минут, Усян действительно все осознал, а у меня закончились цитаты из "Федота - стрельца". Марша вытирала слезы, от смеха и хлюпала крепкий чай, с сахаром, вприкуску.

Черт меня дернул, взять блюдечко и продемонстрировать уже ныне почти утерянное искусство пить чай с блюдечка...

Если вошедший Виталий Борисович просто пожал плечами, то Усян и Марша размером глаз затмевали всех виденных мною героев анимэ.

Но, какой же это кайф!

Так и всплывает в памяти крепкий стол, на котором исходит паром и дымком крутобокий самовар, с заварником на макушке, несколько вазочек с разным вареньем, баранками, желтым сливочным маслом - соленым и обычным...

Ау, детство, привет тебе!

– Этого орла...
– Мой бывший куратор ткнул пальцем в Усяна.
– Завтра верну. Если, еще раз... Замордую!

Открыв проход и запихав в него даже и не думающего сопротивляться, оружейника, он откланялся и наконец-то, оставил нас наедине.

– Это и есть - твоя работа?
– Марша замерла, ожидая ответа.

– Это ее побочный эффект.
– Я продолжал потягивать чай.

– Они еще не привыкли, что я - женат. Я и сам, еще к этому не привык. И очень боюсь привыкнуть - тогда начнется рутина и быт. Дом - работа. Работа - дом. Цикл, из которого вырваться очень не просто - сперва страшно, а потом, враз засосало и все - серый мир из которого не убежишь.

– Ты уже был женат.
– Утверждение Марши было не далеко от истины. Очень не далеко, но... В цель не попало.

– Нас "развел" расцвет интернета.
– Я отставил блюдце в сторону.
– И мой характер.

Марша вопросительно вскинула бровь.

– Не в моем характере биться за человека, который хочет уйти.

– А, может быть...

– Не может, Марша. Пожалуйста.

– А, может быть, - упрямо продолжила гнуть свою линию моя горячая ирландка, - Может быть и к лучшему! Зато, ты - мой!

Ох уж мне этот русский язык!

– Твой, жена, твой!
– Рассмеялся я с облегчением и давая себе мысленного пинка, впредь сперва дослушивать, а потом уже... Лезть в бутылку...
– Весь, твой! Пошел я, посуду мыть...

Мне всегда легко думалось под шум воды и монотонную работу руками - уборка, мытье посуды, везде, где идет равномерный гул, равномерное движение - там я "пропадаю", теряясь в размышлениях. Которые, зачастую, устраивают со мной такие шутки, что потом хоть спать не ложись - вовсе!

Вот и теперь, пока мыл посуду, в голову пришла гениальная мысль...

– Марша... А если верхние этажи использовать для отработки слаженности команд?
– Я отвернулся от раковины и замер.
– Один можно сделать - для "детей", виртуальный... Заодно и действия, в случае "тревоги", можно отработать!

– Ты посуду моешь, или идеями фонтанируешь?

– Второе - третьему не помеха, если первое кончилось...
– Вспомнил я любимое присловье одного своего знакомого.
– Чертежи уже есть?

Над чертежами мы зависли до полуночи - если президент отдаст корпус, можно будет развернуться так, что от зависти лопнет и сам Усян...

А чтобы получить корпус, надо держать в рукаве пару-тройку козырей. И готовый план перестройки - один из них. Обоснование я писал уже один - Марша срезалась на третьем этаже и ушла разогревать чайник. Нашел я ее спящей за кухонным столом.

Ага, какие-то у меня "брачные ночи", совершенно от слова "брак"...

Отчаянно грызя ручку - неистребимая привычка, оставшаяся с первого класса и на всю жизнь - собирал разлетающиеся мысли и умещал их на бумагу, выстраивая ровными пунктами.

Всего получилось десять пунктов, которые, как железобетонной стеной, окружали будущий тир, загоняя его под нашу ответственность.

Утром я созвонюсь с шефом, переговорю с Анной и уже с тяжелой артиллерией пойдем на прием к президенту - "отжимать недвижимость", как сказала Марша, перед тем, как пойти за кофе.

Голова была тяжелая и мысли в ней, после второй ночи укладывания не вовремя, катались чугунными шариками, колотясь в виски, стукаясь о стенки черепа и бильярдными шарами встречаясь друг с другом.