Холод

Мужское кольцо, подвешенное на цепочке, на цепочке уже не висело. Оплавленные звенья свободно болтались, свешиваясь с абажура настольной лампы, а кольцо, висело в воздухе и медленно вращалось, светясь раскаленным металлом.

– Бл... Тоже мне, "Кольцо всевластья"!
– Ругнулась за моей спиной Альба.
– Ты, чем золото чистил, секретом не поделишься?

– Сайд! Я же просила, не трогать...
– Марша обреченно выдохнула.
– Ну, что ты за человек...

– Ничего я не чистил.
– Сразу расставил точки над "ё", я.
– Пошли, покажу...

***

– ... Я не снимаю с себя ответственности, за применение воздействия на господина Тойтерьерова. И даже не пытаюсь оправдываться повышенной температурой.

– На заседании комиссии, в окружении "всех своих", меня "понесло".
– Да, я действительно получил искреннее удовольствие от "виртуального" избиения сотрудника ОВР, господина Тойтерьерова и его физических страданий и унижения на глазах всего коллектива. Более того, я считаю, что господина Тойтерьерова следовало избить реально, засунуть в мешок с негашеной известью и бросить в воду, на глазах не только моего родного коллектива, но и на глазах коллектива сотрудников ОВР и его непосредственного начальника. Возможно, именно такое решение приучит некоторых к вежливости и внимательности, при работе с различными коллективами и отдельными личностями. Господин Тойтерьеров, при всей его уникальной и хрупкой нервной системе - истеричный хам, место работы которого, при всем богатстве выбора, не ближе пятисот километров от любого коллектива. Я полностью признаю себя виновным в том, что подобные сотрудники вообще появляются на службе в нашей организации. Господин Тойтерьеров, мало того, что продемонстрировал все "прелести" нового типа обучения молодежи и их вербальное общение с себе подобными, он еще и продемонстрировал истинно юношеский максимализм, который, миновав стадию взросления, сразу впал в старческий маразм. Только этим фактом я могу объяснить тот момент, что в рапорте, господин Тойтерьеров, ни разу не смог правильно написать ни мое имя, ни должность, постоянно называя меня "анналитиком Сидом". Ну, а как мы все прекрасно знаем: "грязный раб, марает имя своего хозяина..."

Усевшись на свое место, наклонился к Амине и шепотом задал мучающий меня вопрос: - "Ну, как, я?"

– Здорово.
– Также прошептала Амина.
– Только он не Тойтерьеров. Он - Тойманн. А так - все замечательно. Ты, только что утопил себя лет на пять. Или больше. Если до судьи дойдет смысл твоей последней фразы. А, особенно мне понравилось про мешок с негашёной известью... И, так эмоционально и экспрессивно, что я аж вживе представила!

Судья Нович, Элла Николаевна, невысокая блондинка, в черной судейской мантии и очках в тонкой золотой оправе, все прекрасно поняла.

– Для начала, - Элла Николаевна встала и сделала строгое лицо.
– Я пытаюсь понять, для чего на меня взвалили этот фарс. Ознакомившись с делом, простите - жалобой - я уже приняла решение и отнюдь не в пользу господина Тойтерьерова. Простите - Тойманна...

– Сайд... Ты ей понравился!
– Шепнула Амина и довольно откинулась на спинку стула, пряча улыбку.

– ... Отсмотрев материал, поговорив с аналитиками отдела и встретившись с пострадавшей стороной, я только утвердилась в своем мнении, что закон, в данном случае бессилен. К моему сожалению, мне не удалось поговорить с обвиняемым, простите - ответчиком...
– Нович, привыкшая разбирать "тяжелую уголовку", время от времени срывалась на привычный ей язык, но быстро поправлялась.
– И, теперь, нахожусь в очень большом затруднении. С одной стороны - ответчик не запирается и признает себя виновным. С другой - мало того что он унизил человека, воспользовавшись своими силами, возможностями и опытом, так еще и прямо на суде, продолжал называть Тойтерьерова - "Тойманном", простите, наоборот, демонстрируя свое превосходство. Право слово, не будь здесь сказано о "грязном рабе", я бы присудила этому человеку год условно и отпустила на вольный ветер. Теперь же, после его фразы... Появилась совершенно другая идея, как именно, можно наказать этого человека. Я считаю, что Отдел Внутренних Расследований ждет... Внутреннее расследование, возглавить которое предстоит ответчику. Это моя настоятельная рекомендация, которая будет передана Людвигу Ван Слоук, вместе с моими претензиями к его службе ОВР и требованием об отстранении с поста руководителя ОВР Вангелии Ваен. Заседание комиссии завершено.
– Стукнув молоточком по подставке, судья Нович встала со своего места и прошла в комнатку, за своей спиной, оставив зал в полной тишине.

– "Верша справедливость!" - Пробормотал я себе под нос наш девиз и тяжело вздохнул.

– Язык твой - Враг твой!
– Прошептала мне на ухо Марша, едва я поравнялся с ней.
– Отличился, да?

– Но согласись - я был бесподобен!
– Я рассмеялся.

– В бубен, бесподобен!
– Амина подкралась сзади.
– Вернись, "бесподобный", тебя судья хочет...

Комнатка судьи, без окон, со стеллажами до потолка, полностью утыканными книгами по юриспруденции, круглым столом и бардовым ковром с желтыми и зелеными полосами, еще один маленький, "журнальный" столик с тремя креслами, притаился в углу.

– Здравствуйте, Элла Николаевна.
– Вежливость, вежливость и еще раз вежливость. Главное - не ржать!

– Здравствуйте. Присаживайтесь.
– Она указала на пустующее кресло столь царственно, что повторять про себя "вежливость", уже не хотелось.
– И расскажите, как это вы докатились до жизни такой...

– Я не сам. Меня докатили.
– Элла Николаевна относилась к тем редким женщинам, врать которым не хотелось, вот хоть ты тресни.
– Катили-катили и докатили.

– Секретность?
– Элла Николаевна, без своей судейской сутаны превратилась миловидную женщину, за очками которой прятались голубые глаза, с золотыми искорками.

– Нет. Стыд.
– Признался я и на душе полегчало.

– А почему - просто Сайд? Ни фамилии, ни отчества...

– Интернет ник.

– Не хотите разговаривать?

– Просто, нечего рассказывать.
– Пожал я плечами.

Вдаваться в подробности, совершенно не хотелось. Да и не к чему знать этой молодой женщине, что первый состав "Фемиды", особенно простые смертные не входящие в руководящий аппарат, "вычеркивались" из реальности. Так и стоит моя могилка, в городе, который я так ненавижу, что при одном только воспоминании о нем, сжимаются кулаки, до побелевших костяшек.

– Кофе налить?
– Элла Николаевна, сама любезность и дружелюбие.
– Сайд?

– Вы простите, у меня супруга на улице, рассиживаться некогда - я обещал проводить ее на работу.
– Отрезал я все возможные нити разговора.
– Если Вы не против, встретимся в другой раз?

– Вы всегда держите свое обещание?
– Заинтересовалась судья, рассматривая меня поверх оправы очков.

– Именно поэтому я так редко их и даю...
– Подмигнул я, вставая с кресла.
– Простите, что так невежливо...

– Я обязательно Вам позвоню.
– Элла Николаевна встала с кресла и протянула мне руку для пожатия.
– Пообещайте, что тогда мы поговорим.

– Видно будет!
– Привычно отбрехался я и скрылся за дверью.

Прошел по коридору и зашел в туалет.

Посмотрел на свое отражение в зеркале и погрозил ему пальцем.

Очень, очень рядом прошло... Мое прошлое... Выросла Элька в Эллу. А я, едва не спалился, со своей любимой фразой...

"Нет уж, Элла Николаевна, не будет у нас встречи. Сегодня же поговорю с Маршей и подам рапорт о переводе на "Восток". Хватит этого метания. Пора признать, что полевой агент из меня не получился, а аналитик - хоть куда..." - Приняв решение, умыл руки, смывая с себя наваждение, и отправился искать жену.

Идею с переездом на "Восток" Марша восприняла в штыки.

Мы слегка поссорились и часть дороги до тира провели в полной тишине.

"Времена "ниток за иголками" благополучно булькнули... Впрочем, я не декабрист..." - Рассмеявшись от сравнения себя с декабристами, едва не воткнул "корветика" в бампер впереди идущей иномарки, но успел разъехаться по сантиметрам. Обогнав иномарку, перестроился в крайний левый ряд и замер, ожидая "стрелку".

– Знаешь, по-моему, ты ему не понравился...
– Марша, подкрашивала губы и зеркало пассажирского "козырька" было отвернуто, делая доступным зеркальце, встроенное в него.

Водитель иномарки, действительно выглядел разозленным - он корчил уморительные рожи, махал руками, сердито поджимал губы и морщил брови.

– "Стрелка"!
– Напомнила мне Марша.

"Корветик" легко ушел на поворот и через полминуты я уже и забыл о случившемся - дорога, она такая: хочешь ехать спокойно - едь спокойно.

– Сайд.
– Марша тяжело вздохнула.

– Погоди!
– Понимая, что предстоит разговор, съехал на обочину и заглушил мотор.
– Вот теперь - говори.