Холодная нефть с горячим запахом крови

Джихангира Чжан Сяньджуна, командующего Шэньянским военным округом, князь узнал сразу, хотя никогда не видел его в реале. Ошибиться было мудрено: генерал Сяньджун выделялся осанкой, одеждой и буквально излучаемой им непререкаемой властностью. Сын мукденского комиссара Хуа Сяньджуна, Чжан был из тех офицеров, которые очень быстро поняли, куда дует ветер перемен, превращавший бывших партийных бонз и военачальников в сановников рождавшейся империи или смешивавший их с пылью. Чжан Сяньджун сделал правильный выбор и головокружительную карьеру: Шэньянский округ был самым сильным из семи военных округов Китая.

– Приветствую джихангира, – старательно выговорил Константин заготовленную фразу по-китайски, вежливо поклонившись. Переводчик молчал, а двое бояр шумно дышали за спиной князя, наверняка проклиная тот день и час, когда его приказ заставил их пуститься в это путешествие. – Мы будем говорить?

– Джихангир рад видеть лицо приморского князя, – по-русски ответил Чжан (знание языка потенциального противника приветствовалось среди ханьских военачальников). – Мы будем говорить, и не только мы.

"Что это значит?" – удивился князь, и в это время громадный дисплей ожил.

Владыка Поднебесной не снизошёл до общения во плоти с удельным русским князем – богдыхан появился на экране.

– Мы будем говорить, раз ты этого так добивался, – произнёс механический голос синхронного киберпереводчика. – А какой будет наша беседа, зависит только от тебя, князь Константин. Я же скажу так: пришло твоё время покориться моей силе.

Властитель Приморья невольно сглотнул, однако постарался, чтобы охватившее его смятение не отразилось на его лице – канал связи наверняка был двусторонним, и богдыхан не только слышал, но видел всё до мельчайших деталей.

– Мы не хотим войны, – слова давались князю с большим трудом. – Скажи, чего ты от нас хочешь? Мы можем жить в мире, можем торговать, можем…

– Покорности! – прогромыхал император Поднебесной. – Мы помним всё: и то, как твои предки убивали наших предков, и опиумные войны, и нищету моего народа, созданную вами, белые люди.

– Мы, русские, не участвовали в опиумных войнах…

– Вы все одинаковы, – узкие глаза виртуального богдыхана превратились в щёлочки, – вы презирали нас веками. А теперь пришло наше время. Ваш мир обмана распался, князь, и вам, белые люди, придётся теперь стать нашими слугами, потому что мы сильнее. Хочешь сопротивляться? Что ж, попробуй. Но знай: маленький ручеек, впадающий в море, не в силах остановить прилив – он потечёт вспять. А если ты хочешь сохранить свою жалкую жизнь, то стань передо мной на колени и поцелуй прах в знак покорности. И знай: отныне ваши женщины будут спать в наших постелях, и будут рожать нам здоровых детей – вы оказались на это неспособны.

С нарастающим отчаянием князь Константин понял, что всё это телешоу и его финал были запланированы заранее. Богдыхан всё уже решил – ему нужна война, а не мелкие дары, уступки и сохранение хрупкого мира, и никакие переговоры при таких заранее заданных условиях ни к чему не приведут. Ханьский император откровенно унижал русского князя, наслаждаясь его бессилием: от виртуального богдыхана можно было ожидать чего угодно, вплоть до оскорбительного и неприемлемого требования подарить ему княгиню Ирину. И ещё Константин понял, что живым ему отсюда не уйти.

– А вот хер тебе, – выкрикнул приморский князь, остро сожалея, что у него нет под рукой гранатомёта, и что виртуальный богдыхан неуязвим. – Как говорили наши предки, нас убьёшь, тогда и женами нашими владеть будешь!

Он не заметил неуловимого знака, поданного джихангиром своим телохранителям, – он услышал вскрик переводчика и задавленный хрип кого-то из своих спутников. Князь ещё поворачивался, когда широкое лезвие меча вошло ему под рёбра.

"Ирина… – промелькнуло в гаснущем сознании приморского князя. – Прости… "

Обвальный грохот отдалённого взрыва ватным кулаком ткнулся в обветшавшие стены монументального здания штаба флота, заставив испуганно задрожать оконные стёкла. Люди в здании не обратили на это особого внимания – глухие взрывы следовали один за другим. Подрывные команды делали своё дело, хотя смысла в этом было уже немного: обречённый Владивосток ждал пришествия победителей и того, что они ему принесут.

– Товарищ адмирал, – статный офицер в синей флотской куртке с погонами капитана первого ранга привычным жестом вскинул руку к чёрной пилотке, – крейсер к бою и походу готов. Жду ваших приказаний.

– Приказаний? – человек, сидевший за рабочим столом в кабинете командующего флотом, поднял глаза. – Кончились мои приказания, Чебрецов. Осталось последнее: выходи в залив и топи свой крейсер, чтобы он не достался ханьцам.

– Как топить? – растерянно отозвался капитан первого ранга (такого он не ожидал). – Корабль полностью укомплектован боезапасом – у меня на борту шестнадцать "вулканов" и больше сотни зенитных "ос" и "трёхсоток"! И всё это на дно?

– Через несколько часов в город войдут моторизованные тумены противника, – голос адмирала отвердел. – Остановить их некому, и нечем. И твои ракеты тут уже не помогут. Да, твой крейсер единственный боеспособный корабль флота – последний корабль, – и поэтому затопить его надо непременно. Остальные наши корабли, – воевода бросил взгляд в окно, на причал, у которого безжизненно замерли оставленные экипажами фрегаты типа "адмирал" (один из них был полузатоплен – по весне льдина пропорола обшивку, и некому было унять течь), – для неприятеля ценности не представляют. Есть ещё АПЛ "Самара" на ремонте в Большом Камне, но её, надо полагать, уже взорвали, или, – воевода прислушался к новому далёкому взрыву, – вот-вот взорвут. Ракетные катера в бухте Улисс – им я послал приказ о подрыве и затоплении, а Фокино уже не в счёт – там один хлам, остров погибших кораблей. Так что…

– Мой крейсер находится в полной готовности к бою и походу, – упрямо повторил каперанг. – Бункер полный – мы выскребли все запасы. Я могу принять на борт княжескую семью и прорваться в любой нейтральный или дружеский порт.

– Некого принимать. Княгиня Ирина и оба княжича приняли яд, – в голосе старого моряка было столько горечи, что Чебрецову и в голову не пришло спросить, правда ли это, и откуда это известно командующему флотом: такими вещами не шутят.

– Зачем? Неужели им нельзя было бежать?

– Средневековье, капитан. А в средневековье вражий род принято было вырезать до седьмого колена. Богдыхан не оставил бы в покое семя князя Константина, и княгиня это знала. Да и куда им было бежать? В тайгу? Авиация ханьцев держит воздух – они сбивают любой наш самолёт, стоит ему только взлететь.

– А куда же смотрят наши пилоты?

– Нету больше наших пилотов, Чебрецов. Авиабаза Каменный Ручей под Совгаванью перепахана так, что там места живого не осталось – они выходили на связь. И в Кневичах то же самое – одни обломки догорают… Сила солому ломит. И куда ты пойдёшь? В Индию? Хождение за три моря… Далеко она, Индия, и не факт, что тебя там ждут с распростёртыми объятьями.

– Но мой крейсер…

– Поздно. Раньше нужно было думать и прикидывать, чем всё это может кончиться. И не двадцать, а все сорок лет назад, когда была ещё страна Россия, а не охапка удельных княжеств. А теперь, когда ничего уже не осталось…

– Осталась честь русского офицера, – спокойно произнёс командир крейсера.

– Когда нет ни флота, ни страны, честь превращается в призрак на руинах. Хотя… Ты прав, Чебрецов, но толку от твоей правоты как-то не наблюдается. Что ж, делай то, что велит тебе честь русского офицера. Только не вздумай палить ракетами по берегу – пустая затея. В городе ещё стреляют, но это уже агония. Обитатели чайна-тауна повылезали из своих щелей и вытащили из тайников припрятанные стволы, так что ещё неизвестно, кто первым до нас доберётся – десантники Чжан Сяньджуна или наши местные хунхузы, которых здесь у нас как клопов. Всё, капитан первого ранга Чебрецов, иди. Выполняй свой долг…