Холодно

На улице в молочных сумерках густо кружили снежинки - зима примеривалась, не пора ли немного украсить этот неприглядный мир. Захлопнув за собой раздолбанную дверь, Сергей несколько раз глубоко и резко вздохнул, выгоняя из легких душную вонь присутственного места. Сгреб с капота горстку подтаявшего снега, растер ладонями, отряхнул. Длинно и зло выругался. Бегущий по своим делам дедок испуганно шарахнулся в сторону. Помчался, от греха подальше, оскальзываясь на колдобинах. Рыжов проводил его злобным взглядом. Отчего-то сейчас его все раздражало безмерно.... Впрочем, время поджимало, и нужно было ехать дальше. О превратностях настроения и самочувствия думать было некогда.

Даже мощный джип с трудом преодолевал жуткие колеи и колдобины раскисших от снежной каши улочек. Наконец, убогая хатенка предстала перед Рыжовым, демонстрируя миру амбарный замок и казенные печати на входной двери. Сергей огляделся, и через улицу заметил мужичка, любопытно высунувшего из-за калитки плешивую головенку. При виде гостя мужичок очень оживился, расцвел пьяненькой улыбочкой:

– А ты к Володьке-та? А Володьки-та уж нету! В морге Володька! И хоронить его, сердешного, некому.... Государство похоронит, да,... без поминочек.
– Мужик картинно захлюпал носом - Так что надо выпить - на помин души убиенного раба Божия Володимира.... Выпить, да....

– Да ты уж выпил, старый черт, который день не просыхаешь! Кому там надо Володьку твоего вспоминать, шелупонь беспутную?
– раздался с крыльца зычный голос. Мужичонка подпрыгнул от неожиданности:

– А ты, старуха, молчи! Покойника-то хаять большой грех! И не шелупонь ничего - в последний год он и на работу устроился, и вопче... поднялся.

– Подня-а-ался, как жа!... Тебя, дурака старого, поил на халяву раз несколько - так уж и поднялся!

– Ты, старуха, молчи! Не позорься перед сурьезным человеком.... Покойничка помянуть завсегда надобно, а ты орешь, заноза трухлявая.... Володька-та и вырос на моих глазах, так мы, вот, может, и помянем с хорошим человеком... Володьку-та, упокой, Господи, его душу.

Бабка колобком скатилась с крыльца. Налетела на своего благоверного, тыча щепотью в старческий загривок. Потащила к веранде:

– Откуда при твоем Володьке хорошие-то человеки? Как со шпанюками бегал, так хоть жив-то был, а как всякие крутожопые в машинах-то заездили - так вот и на тебе! И ты, старый бздун, туда же! Другие мужики вон хлопочут, чтобы добра какого в дом принести, хозяйство ладят, а у тебя одно на уме - выпить!

Обитая драным дерматином дверь захлопнулась за старухой, но ее громовые вопли долго еще сотрясали хлипкую веранду. Воинственная старушенция Сергея позабавила. "Значит, крутожопые на машинах, заездили последнее время, примерно с год. Ну, ну..." Злость немного отлегла от души, и он решил-таки навестить Воронцову.

Рыжов неторопливо зарулил в знакомый двор - мимо поломанных качелей и грандиозной помойки. Он отметил странную особенность этого городишки - на въезде в каждый двор здесь красовались добротные кирпичные загончики, уставленные переполненными мусорными контейнерами, и заваленные горами гниющих отбросов. Этакие вонючие триумфальные ворота ....

Рыжов долго топтался на лестничной площадке. Звонил.... От досады пару раз бухнул в притолоку кулаком. Тут же приоткрылась дверь напротив:

– Чего дрынчишь? Нету ее! И неча тут....
– Рыжов оглянулся, и щель проворно захлопнулась. "Ладно,... времени нет девку отлавливать. Никуда не денется. Соседка с перепугу, еще чего доброго, милицию вызовет. Совсем это мне без надобности. Есть и другие дела. Конькова этого поискать, что ли... Вернусь сюда попозже". Сергей постоял на крыльце, покосился на окна кухоньки со знакомыми клетчатыми занавесками. Почему-то вспомнились пельмени, и сразу засосало под ложечкой. Досадливо отогнав непрошеную мыслишку, Рыжов потопал к соседнему дому. Едва вошел в подъезд и поднялся на несколько ступеней, дверь напротив лестницы распахнулась, и оттуда выскочил пацан в дутой куртке. Не успев притормозить, с размаху влип в Рыжова. Тот, охнув, качнулся назад, и автоматически схватился рукой за перила, чтобы не слететь кубарем с лестницы. Плечо взорвалось такой адской болью, что Рыжов заорал и мгновенно сгреб обидчика за шиворот. Едва переведя дух, сморгнув невольно навернувшиеся слезы, Сергей обнаружил, что в его стиснутом кулаке висит, не доставая ботинками до пола, мальчишка лет двенадцати. Брыкается и сыплет таким отборным матом, что не от всякой базарной торговки услышишь. Рыжов слегка встряхнул это чудо природы, пытаясь утихомирить. Результат был просто ошеломительным - пацан извернулся, и изо всех сил заехал Рыжову кулаком в глаз.

– Ах, ты, засранец!
– взвыл Рыжов, роняя мальчишку. Пацан шмякнулся на ступеньки, и, горохом ссыпавшись вниз, вылетел из подъезда. Только звонкое "САМ ЗАСРАНЕЦ!" заметалось эхом по этажам. Пушечный грохот захлопнувшейся двери завершил дурацкое происшествие. Ошеломленный Рыжов еще пару минут стоял, привалившись спиной к изломанным перилам. Корчась от боли и от смеха, держался одной рукой за пылающее плечо, другой - за слезящийся глаз.

Рыжов несколько раз позвонил в дверь. Но, видимо, сбежавший мальчишка был, на данный момент, единственным обитателем Коньковской квартиры. Выйдя из подъезда, Сергей обнаружил беглеца неподалеку. Тот стоял, и с независимым видом рассматривал джип. При виде Рыжова небрежно сплюнул, засунул руки в карманы, усиленно демонстрируя собственную крутость. Но все же отступил, словно невзначай, на более удобную для бегства позицию. Рыжов хмыкнул - уж очень потешно выглядел этот боевой цыпленок. Позвал:

– Эй, парень, где мне найти Конькова?

– Ну, я Коньков!
– задиристо заявил пацан.

– Да нет,... Виктора.

– А-а-а... не знаю. Он сегодня и дома не ночевал. Может, где у друзей.... Или загулял у кого.... Или в пивнушке. Тут за углом есть одна... "Олимп". Может там...
– в голосе мальца Рыжову послышались неуверенные и тоскливые нотки - А Витька тебе зачем? Ты его давно видел?

– Да так, поговорить только. Я его вообще не знаю - вот, хотел познакомиться....

Мальчишка тут же потерял к собеседнику всякий интерес, сгорбился, и поплелся прочь, шаркая по земле громадными "тракторами". Усевшись в машину, Рыжов осторожно потрогал веко пальцами - глаз болел и уже начал припухать. Хохотнул, покрутив головой: "Ну и пацан - вырвус настоящий! С таким не соскучишься.... Завтра фингал будет - сто процентов...". Пальцы пахли - сладко и едва ощутимо - чем-то знакомым. Рыжов понюхал, потер и понюхал еще... " Детский шампунь в пузырьке в виде розового утенка на полочке в ее ванной. У нее волосы - тонкие и шелковистые, и она моет их детским шампунем. Сегодня она не закрутила их в пучок, и они рассыпались по плечам льняной копной. А я запустил в ее волосы пальцы, и потрогал там, где ей было больно, и она дернулась и рассердилась. А теперь мои пальцы пахнут...карамельками, что ли?"

В "Олимпе" было душно и накурено. Грязные столики густо облеплены потрепанными личностями. Полупьяные олимпийцы на Рыжова косились подозрительно - не их поля ягода.

– Витьку Конькова не видали?

– Не... не было сегодня...
– тут же отвернулись, равнодушные ко всему, кроме содержимого своих стаканов. "Ну что ж - с волками жить, по волчьи выть" - Рыжов купил бутылку "Синеокой" и потеснил компанию за столиком:

– Мужики, угощаю!
– разлил в подставленные мутные посудины. Мужики выпили без промедления.

– Давайте по второй сразу.... За здоровье.... А где дружбана-то мне поискать, Витьку Конькова? Дома нету.... Брательник его говорил, что вроде тут он....

– Не-е-а, нету.... - отозвался один из пьянтосиков - Вчера, да, с Капустой на гаражи шел.... Два пузыря нес, я видел. Сюда, гад, не потащил - зажал пузыри.... Давай, доливай уж, чего на дне оставлять....

Рыжов разлил все до капли. Мужики жадно глотнули. Замерли, вперившись оловянными глазами в разверстые пасти стаканов. Перевели дух. Медленно, скудно закусывали. Молчали. Вслушивались в затопляющую мозг мутную пустоту, тягучее хмельное отупение. Не прощаясь, Рыжов выбрался из "Олимпа". Ловить здесь было нечего.... Да и противно.... Целый Шанхай убогих разномастных гаражей Рыжов еще вчера заметил на выезде с кольцевой - совсем неподалеку. "Поди только, отыщи там этого самого Капусту.... Ну да ладно, на месте видно будет."

В жарко натопленной, прокуренной будочке дедок-сторож поскреб засоренную плешь:

– Энто, какая еще капуста? А?... Капустин, что ли?.... Ну, вчера, конешне, видел я их с Коньковым... и еще этот с ними был, длинный та.... Как его?.... А-а-а, Леха Дырин, во! Да, вот с ими был.... Под вечер уж пришли, сильно затаренные.... И закусь у их была, и позвякивало, да! Не в пример, как обычно.... То все больше чернилко хлещут, рукавом занюхивают. А то - я ж говорю - и закусь, и две бутылочки белоголовой. Веселые вроде были.... А седни - нет, не видел. И как уходили - не видел! А то завсегда - здрасьте, до свидания,... когда и рюмочку поднесут - завсегда с уважением. А седни - не видел,... нет.

Рыжов уже садился в машину, когда сторож вышел из каптерки, и, заперев шлагбаум на выезде, вразвалочку направился вдоль гаражей - то ли бдительность решил проявить, то ли потребовать своей законной порции уважения.... И трех минут не прошло - дед выскочил из-за угла. Трусил старческой неровной рысью, взмахивая засаленной кепкой, охая и торопливо, на ходу, крестясь.

Рыжова обдало колкой волной - предчувствием налетающей опасности. Усталость и досада вмиг сменились отточенной настороженностью.