Холодно

– Ага, уже сошла. От любопытства. Везде тебе надо сунуть свой длинный нос.

– Обижаешь, Дубинин....

– Обидишь тебя, как же.... Короче, слушай. В четверг, как только Голубенко обнаружили, первым делом на дружков его подумали. Тем более - Коньков рецидивист.... Да у них оказалось алиби, правда хлипенькое. Говорят, всю среду и четверг пробыли у Конькова на даче. Праздновали Капусты день рождения. Голубенко не звали, так как он поссорился с Коньковым и подрался. Кстати, и участковый подтвердил, тут они не врут. Подрались во вторник. На дачах круглый год дедок живет, ветеран. Коньков его уважил, к столу пригласил. Дед, конечно, здорово наклюкался, и говорит, что остальные не отставали. Спать дед уходил к себе в домишко. С утра опохмелялись вместе. Приезжали-уезжали они, дед говорит, автобусом. На пьянку же ехали - машину не брали. Машину Коньковскую все же мы осмотрели - крови на ней не нашли. Да она и не на ходу была - стартер барахлил. Ну и отпустили дружков, пока что под подписку. В пятницу вечером. В субботу Коньков из дому ушел с утра, часов в десять. Малец, Конькова брат, говорил - с пустыми руками. В гаражи они явились втроем - Коньков, Капустин, Дырин - к двум часам дня. С большим пакетом выпивки и закуски. Это сторож подтвердил... А на следующий день тот же сторож их обнаружил, в пятнадцать сорок. При обыске у Конькова нашли пистолет, из которого был застрелен Голубенко. Картина получилась такая - дружки повздорили, и Коньков Вовку пристрелил. Теоретически, мог добежать, пока перепившаяся компания отсыпалась. Дачи-то - вон, за дорогой. Пистолетик почистил, припрятал. А потом решил дружбана помянуть, за упокой его души водочки покушать. Закуси купил, корешей позвал - не пить же одному. И по недоразумению сам отравился. Ну, непруха такая вышла человеку. Ну, бывает.... И все дела закрыты и списаны. Никто никого не ищет.... А теперь выходит, что сия благостная картина не сама получилась, кто-то ее с усердием нарисовал. Худ-дожник, блин....

– Хитро.... Хм... вот интересно...

– Ты спрашивай, Оленька, спрашивай, давай вместе думать.

– Сейчас.... Подожди.... Дай-ка я соображу,... нет, ты мне вот что расскажи - про пистолет.

– А что пистолет?... Пистолет обычный, новый, армейский... прапора, сволочи, распродают склады.... В деле ни в каком никогда не был, у нас по картотеке не проходит. Калибр...

– Нет, Владька, я не про это. Расскажи, где он был. Ну, где лежал, и вообще.... А гараж разве у Конькова был?

– Гараж Капустин. Капусту мы ищем - пока как свидетеля.

– А что, пропал?

– Да-с, где-то бегает.... Если жив еще.

– О, Господи....

– Вот тебе и "Господи". А пистолетик был у Конькова в пакете с продуктами, на самом дне, в коробке из под печенья. Пистолетик обработали чем-то очень едким - наверное, прямо в раствор погрузили. Даже воронение пострадало. И потом не смазали совсем... Приличные люди так с оружием не обращаются. Вот вопрос - как пистолет попал от этого Сергея к Конькову? Вряд ли бы он после первого выстрела выбросил пистолет прямо возле трупа, он же не знал, что Голубенко один там, могли быть и другие. Пистолет ему еще был очень даже нужен. Думается, он все-таки уехал с пистолетом.

– Ну, тут выходит - пистолет он подкинул, как ты говоришь, для нарисования картины. А чистил, чтобы не осталось пальчиков. И он ранен был, значит, на пистолете и кровь могла оказаться. Обычно за раненое место сразу хватаются рукой.... Может, потому и сунул пистолет в какую-то жуткую кислоту или щелочь - чтобы уж никаких следов... А стрелять из него больше бы не пришлось - вот и не смазывал.

– Что дальше? Вот прикинь - обстреляли вас в четверг, около шести утра. Парень твой был ранен. Не думаю, что пассажир этот засратый смог его как следует перевязать. Значит, сам, как придется.... В Москву он сразу не поехал бы - лобовое стекло битое, а в машине труп. Гаишники наши, хоть и корявые - но такого бы не пропустили. Значит, ждал в лесочке помощи. До столицы здесь где-то сто кэмэ - часа два в оба конца. На беготню надо накинуть - пока в лесочек, пока позвонил, пока там собрались, да покрутись по Москве, да здесь объяснили, обсудили, погрузились, да в Москве добрались до врача - тоже часа три, как минимум, в общей сложности. А дырка от пули - это не пальчик порезать. Крови парень потерял немало. Потом еще, наверняка, наркоз давали, когда доставали пулю. После таких передряг пару дней самочувствие - хуже некуда. По себе знаю. Это я к тому, что вряд ли он до двух часов субботы мог справиться - и пистолет вычистить, и передачку снарядить. Продукты купить, и водку же еще надо было метиловым спиртом подменить - пробочку накатать, марочку наклеить - не так все просто. И сюда завезти, встретиться с мужиками.... Тут надо крутиться шустро.... И аккуратно, чтобы никто ничего не заметил. Не думаю, чтобы у этого Сергея хватило здоровья.

– Ну да, парень в субботу вечером был - краше в гроб кладут. И потом - что ему за смысл был бы ко мне приезжать, расспрашивать, если бы он знал Голубенко, и с кем он дружит, и прочее. Приехал в субботу, свое дело сделал - и тихо уехал. Зачем светиться-то? Нет, Конькова он не знал, это точно. Да и по разговору не похоже, чтобы он тут что-то выхитривал.

– Ну да, ну да - ты все его хитрики увидела насквозь! Ну, ну....

– Ну и увидела.... Я тут увидела присутствие кучи народу! Кто их из лесу вывозил после обстрела? Сергей охранник, ездил по работе - что за фирма? Московская милиция, я так понимаю, сюда с вопросами не обращалась. Значит, о нападении фирма не заявила. А труп водилы куда дели? Пистолет Сергей - если не сам ребятам подложил, значит, отдал - а кому? И как этот кто-то вышел на Конькова со товарищи? И как еще им всунули этот пакет? Что, прям так на улице подошли к Конькову, и всучили ему пакет? И зачем, и как Сергей меня отыскал?

– Ну, это-то просто.... Фамилию твою он знал, зашел в паспортный стол... Я вот туда тоже, пожалуй, зайду...

– Ой, Владька... слушай...
– Оленька подпрыгнула, и опрометью кинулась на кухню. Через минуту вернулась, бережно держа за пробочку и под донышко коньячную бутылку.

– Тю... с этого начинать надо было!

– И не мечтай, Дубинин! Тебе налей - потом Катерина со свету сживет. Коньяк я вовсе не для того принесла.

– А для чего?

– А вот смотри - бутылка в шкафчике простояла сто лет, никто ее не трогал, и она малость запылилась. И я ее хорошенько полотенцем вытерла. И Сергею к кофе коньячку предложила. И он налил - не в кофе, а рюмку взял из серванта. Рюмку я, конечно, вымыла, а...

– На бутылке его пальчики остались! Молодец, Воронцова!

– Ну вот, держи бутылку.

– Так не пойдет!

– Как так? Почему не пойдет?

– Бутылку надо изъять в установленном порядке. А то мало ли, где я ее взял? Короче, нужно соблюсти политес. Обязательно!

– И что? Ты меня в свидетели запишешь?

– Затруднительно. Ты пока что сюда никак не прикладываешься. Да и не желательно. В чужую игру лезть всегда опасно. Охрану к тебе не приставишь.... Ты вот что.... Дай, подумаю.... Вот что - завтра побеги в райотдел, и заяви о краже.

– О какой краже?

– Заяви, что этот парнишка у тебя что-нибудь украл! М-м-м... пятьсот долларов, например. Мол, пришел в гости визуально знакомый товарищ, на ночь остался, и в процессе - твою заначку спер.

– А зачем?

– Возбудят дело. Законным образом изымут бутылочку. Под протокол - как положено. Пальчики мы по всем каналам проверим. И в случае чего, будет повод парня задержать. А нет - можно потом дело прекратить без труда. Дескать, простите, господа милиционеры, запамятовала, куда заначку спрятала, а тут вот и нашла по случайности.

– Дубинин, но ведь это же клевета!

– Ага. А мальчик - ангел небесный. Ты, Воронцова, дура! Пойми - он убийца! Он Голубенко на твоих глазах застрелил!

– Ну вот - опять "дура".... Сам дурак.... И одно другому не мешает - он убийца, а это клевета! А Голубенку он застрелил в пределах необходимой обороны...

– Гляди, какая честная! Не дергайся, Воронцова, делай, что говорят! И вот еще что - заявление подашь, бутылку пристроишь, протокол подпишешь - и съедь куда-нибудь.

– Зачем?

– Целее будешь! А то действительно - зачем этому Сергею было тебя искать? Про Голубенко его дружки, или хозяева, или кто они там - и без того знали. Раз подкинули пистолет. А если хозяева сами же организовали и нападение, и последующую зачистку свидетелей - вы оба вообще расходный материал. Думаю, парня использовали втемную, чтобы нашел случайного свидетеля, а теперь тебя и уберут - чтобы не трепалась. А его - за то, что много знает.

– Вот спасибо, Дубинин, утешил....

– Завсегда, пожалуйста!... И знаешь - что-то я забоялся. Уж очень на правду смахивает.... Иди-ка, собери свои манатки - пока у нас переночуешь.

Женщина лежала, лениво откинувшись на подушки, и прислушивалась к мерному дыханию спящего рядом с ней мужчины. Дышал он легко - не храпел, не сопел. Молодой. Сильный. Хороший любовник. Хотя и она сама - еще очень даже ничего. Следит за собой. Может себе это позволить... Женщина повернулась, и принялась разглядывать спящего. "Хорош.... Ничего не скажешь - хорош! Голая спина бугриться мускулами. Такой сильный... и совсем чужой. Всегда где-то рядом и никогда не вместе. Чужой. За столько лет ни разу не попытался переступить отведенных ему рамок. Просто я ему не нужна... позову - он приходит, а сам ... Я хотела играть по своим правилам. И играю! И почему-то бешусь от того, что он тоже играет только по моим правилам. И всегда остается чужим..." Она провела ладонью по гладкой горячей коже, от плеча к ягодице. Ритм дыхания чуть заметно изменился. Расслабленное тело чуть отвердело под ее рукой. Проснулся.... Женщина надавила на ягодицу, стиснула пальцы, вонзила ногти в податливую плоть. Почувствовала, как каменеет накачанный мускул под ее рукой, разжимается ладонь, ногти скользят, оставляя веер багровых полос. Женщина всхлипнула - горячий шарик прокатился от горла до бедер, и растаял, разломил тело негой.... Она коротко размахнулась, и впечатала острый, твердый кулак в напряженную ягодицу. Мужчина тихо вскрикнул. Неуловимо быстрым движением перевернулся на спину, поймал ее руку...