Холодное блюдо

Однако планы с реальностью, известно, сочетаются довольно плохо. В процессе беседы Данилец вдруг понял, что Стрельцов жалобами и ходатайствами забрасывать инстанции не будет, адвоката также едва ли наймет и, вообще, его намерения лежат, как модно ныне выражаться, не в границах правового поля. Бумагу марать, заявления строчить и правду искать – явно не его методы. Судя по прямым, незавуалированным вопросам, "потерпевший" твердо решил бороться с бессилием правоохранительных органов по-своему и самовольно присвоить аналогичный статус убийцам своей жены. И переводить преступников в разряд потерпевших он, очевидно, намеревается посредством жестокого членовредительства, вплоть до смертоубийства.

Подобные устремления у Стрельцова, конечно, не на лице написаны, но догадаться о них легко. По крайней мере, Данилец в этом уверился сразу и бесповоротно. Также как и в том, что разбираться Стрельцов ни в чем не будет. Доказана вина или нет, имеется твердая уверенность в том, что именно данные лица убили его супругу или же есть только смутные подозрения в их причастности к преступлению, "потерпевшему" до лампочки. И место жительство Величева он выяснял явно не для того, чтобы с одним из вероятных убийц своей жены общаться на отвлеченные темы в домашней обстановке. Чаи распивать или особенности созревания злаковых культур в зоне Нечерноземья обсуждать они друг другом точно не будут.

Человек дошел до ручки и собрался свести счеты с… обидчиками. А поскольку следователь сам до него довел информацию, что его обидчиками являются Туманов и его присные, то в скором времени, вполне вероятно, у кое-кого начнется…интересная полоса в жизни. И, очень похоже, не белая. Если Стрельцов доберется до…объектов своей неразделенной страсти.

Впрочем, до одного-то точно добраться не сложно. Данилец, прости господи, самолично наводку дал. "До чего докатился",- пожурил себя Игорь Юрьевич,- "чуть ли не в подстрекательство ударился, а еще старый сотрудник органов прокуратуры. Ай-ай-яй".

При этом никаких угрызений совести следователь не испытывал, укоризна была хоть и внутренней, но наигранной. Да, рассказал кое-что, осветил темные углы, намекнул, где Величев проживает, однако точный адрес ведь не назвал. И не подбивал бедолагу Стрельцова на подвиг – иди, мол, снеси башку идолищу поганому, растерзай басурмана лютого.

А что в мозгах у потерпевшего происходит, то не его, следователя, забота. Тем паче следователя отстраненного. У Стрельцова своя голова на плечах есть. На вид: нормальная голова, без повреждений. Пусть и шевелит ее содержимым. Вознамерится мстить – флаг ему, нет – два флага. К тому же не факт, что Стрельцов на серьезные шаги пойдет, на словах все герои, а на деле… Может передумать, испугаться или что-то помешает – Величев из города уедет, например, или сам Стрельцов приболеет, или землетрясение-наводнение случится, да мало ли что. Посему тренированная совесть старого прокурорского работника помалкивала. В тряпочку.

Вместе тем, при всех сомнениях в осуществлении тех благих устремлений, что не были написаны на лице потерпевшего, за здоровье и телесную неприкосновенность Величева ручаться грешно. Предложи какой-нибудь безумный букмекер сделать ставку на целостность и сохранность Величевского организма в течение пары ближайших недель, Данилец бы не согласился. Слишком велик риск расставания с кровно заработанными, учитывая умонастроения, мотивы и комплекцию "терпилы". Найдет ведь он Величева и не сдержится, пользуясь протокольным языком, применит физическую силу. Величев, справедливости ради, тоже тот еще "хлюпик", но…что-то подсказывало Игорю Юрьевичу: случись драка, Тумановскому бригадиру несдобровать.

Дай бог, если просто драка. Без ножей, цепей, кастетов, ружей и прочих опасных приспособлений.

Хотя…

Ведь следователю по большому счету уже стало не интересно, что там дальше между Стрельцовым и ребятишками из Тумановского ОПГ произойдет. И произойдет ли вообще. Банкира-мецената при любых раскладах не достать, ближний круг тоже, наверное, не зацепишь, а с тем, что дело забирают, он смирился. Пусть делают, что хотят. Свой профессиональный (а где-то и человеческий) долг Данилец выполнил (насколько обстоятельства и вышестоящие благодетели давали), даже информацию слил напоследок, а прочее, извините, не в его компетенции. И не в его силах. Конечно, Стрельцов ему более симпатичен, чем отморозки из преступной группировки, но по гамбургскому счету…

Судьба их рассудит.

А ему еще дело подшивать…

* * *

Дождь закончился.

Выдохся, как бегун на марафонской дистанции, иссяк, и только редкие – самые упорные и вредные – капли срывались с крыш и ветвей и норовили стукнуть по носу или упасть за шиворот. Водосточные трубы, оправдывая свое название, играли бравурный марш и выплескивали на землю бурлящие потоки. Солнце по-прежнему не показывалось, но фиолетово-свинцовые тучи уплыли на восток, а им на смену приползли молочно-серые облака.

То ли так было на самом деле, то ли Артему просто показалось – стены прокуратуры высасывали из него силы быстрее, чем комар кровь из вены, – но на улице посветлело. Воздух стал прозрачнее и чище. Стрельцов несколько раз глубоко вдохнул и…поежился. И отнюдь не по причине попадания дождевой капли за шиворот. Разговор со следователем дал столько…пищи для размышлений, что…впору испугаться. А по плечу ли унести ношу?

В голове царил полный сумбур. И чтобы хоть как-то упорядочить мысли, пережевать, переварить полученные в прокуратуре сведения, Артем решил не садиться за руль (внимание рассеяно – не хватало еще въехать в бордюр или пригладить корму двигающегося впереди автомобиля), а заглянуть в ближайшую забегаловку, попить кофе. И слегка перекусить, дабы пережевать не только свежую информацию, но и пару-другу бутербродов, для восстановления баланса (отнюдь не кислотно-щелочного).

Ближайшей забегаловкой оказалось весьма приличное во всех смыслах заведение – " Театральная кофейня". И интерьер, и ассортимент, и обслуживание в кофейне отвечал самым высоким требованиям, единственное, что было в этом заведении неприличным – цены. Сказать, что они высокие – выглядело бы не совсем правильно, это скорее означало сделать им комплимент. К ценам стоило применять совсем другие, более жесткие эпитеты: завиральные, сумасшедшие, грабительские, безбожные.

Администрация кофейни, очевидно, учитывая неведомые простым смертным обстоятельства (расположение непосредственно в центре города, относительно недалеко от мэрии и областной администрации, а также вложенные средства в переустройство некогда ветхого здания – понятно, но остальное – загадка), задрала цены…до поднебесья. Чашечка горячего шоколада и пирожное стоили здесь как полноценный ужин в любом из ресторанов города. По причине баснословной дороговизны завзятые театралы, прочие деятели искусства и тем паче актеры просаживать гонорары и зарплаты предпочитали в более демократических, с точки зрения цен, заведениях и в кофейню не заглядывали. Легенды гласили, что ранее – еще в эпоху махрового социализма – в здании располагалась кафе, где любили собираться служители культпросвета и актерский состав драмтеатра, но потом дом отдали под некую контору, потом под магазин, который в конце концов купили нынешние хозяева кофейни. Наверное, именно эти легенды и стали причиной столь неподходящего наименования.

Ныне же к театру вообще и к культуре в частности кофейня не имела никакого отношения (даже ближайший храм Мельпомены, и то находился в трех кварталах), в связи с чем первое слово из названия никоим образом себя не оправдывало. Из театрального в кофейне имелись лишь смутное легендарное прошлое, глиняные и бронзовые маски на стенах да – с натяжкой – фонтанчики и колонны. Интерьер, пусть и до безобразия шикарный, скорее намекал на древнегреческие мотивы, и на вывеску с куда большим основанием просилось нечто античное. Впрочем, и вторая часть названия – кофейня – ассортименту или, как модно выражаться, формату заведения совсем не соответствовала. В "Театральной кофейне" можно было не только чаем с пирожными побаловаться, но и сытно отобедать. И залить внутрь грамм сто-двести чего покрепче. То бишь "кофейня" являлась полноценной (во всех смыслах) ресторацией.

Вместе с тем для того, чтобы скоротать в думах пару часов "кофейня" подходила как нельзя лучше. Мало того, что рядом с прокуратурой – ничего искать не надо, – так и множества посетителей там наверняка не будет, а значит можно посидеть в относительной тишине и комфорте. А поднебесные цены… Артема не смущали.

Посетители в самом деле отсутствовали. Как класс. Может быть, к вечеру кто и явится, но сейчас…даже официантов Стрельцов не увидел. Лишь за стойкой скучал упитанный бармен.

В духе книжно-шпионских традиций Артем расположился в дальнем углу заведения и уселся лицом к выходу, но не для того, чтобы видеть вновь прибывающих посетителей, а просто по привычке. Подобным образом он старался устроиться в любом ресторане, клубе или кафе. В углу – желательно плохо освещенном и далеком от музыкальной аппаратуры – Стрельцов чувствовал себя гораздо комфортнее, чем в середине зала, в эпицентре людского круговорота и песенно-шумового сопровождения.