Холодное блюдо

Ох, пожалуй, работать надо меньше. Не злоупотреблять.

– Да, не ты, – согласился то ли с Ириной, то ли с собственными мыслями следователь.- А у нас что, сегодня день какой-то особенный, красный день календаря?

– Почему?

– А что ж так много материалов. Сколько, кстати? – Данилец принялся ворошить стакан настольного прибора в поисках ручки. Предметов, специально изготовленных для пачкания бумаги, вроде карандашей и маркеров, в стакане было чуть меньше, чем блох на бездомной собаке, но отыскать среди них ручку – пишущую ручку – оказалось сложно. Попадались то ручки без стержня, то со стрежнем, но с высохшими чернилами, то вовсе – затупленные до деревянной основы карандаши.

– Семь,- увидев бесплодность "поисков истины" в недрах стакана, Ирина вручила Игорю Юрьевичу свою ручку.

– Рекорд, однако,- кивнув в знак благодарности, Данилец щелкнул кнопкой ручки и поворошил будущие "отказняки". В глаза бросилось то, что материалы, все как один, отписаны непосредственно Кондратьевым, хотя по идее этим заниматься должен был Михолап. Прокурор, видимо, решил опуститься до мелкой мести и загрузить строптивого подчиненного по полной программе, дабы у него времени перечить руководству не оставалось. – Аркаше приснилось, что я стахановец?

Риторический вопрос, а также вопиющее фамильярное именование начальства секретарша благоразумно пропустила мимо ушей. Лишь журнал поближе придвинула.

Не найдя поддержки в лице Ирины, Данилец огорченно крякнул и принялся ставить автографы в журнале. – А с жалобами как?

– Жалоб нет, не поступали.

– И на том спасибо.

Закончив расписываться, следователь захлопнул журнал, вернул его Ирине и занялся изучением полученных материалов. При этом машинально сунул ручку в карман.

– Игорь Юрьевич!…

– Ась?

– Ручку верните, пожалуйста.

– Извини. Как-то машинально получилось.

– У всех машинально получается, а ручек не напасешься, – секретарша, забрада ручку, подхватила оставленные на подоконнике материалы и продефилировала к выходу…соответствующей походкой. Как снова показалось Данильцу – вызывающе развратной. По крайней мере, это "дефиле" возбудило в следователе некое смутное томление и породило нездоровые или здоровые – как посмотреть – фантазии. Игорю Юрьевичу внезапно захотелось заняться тем, чем с секретаршами обычно занимаются в анекдотах и фильмах для взрослых. Заняться тут и сейчас. Подбежать к Ирине, рвануть за блузку, чтобы пуговицы разлетелись в разные стороны, обнажая тугую грудь, выбить из рук бумажную гору, вывалив документы на пол, и прямо на неопрятной куче будущих отказных материалов…

Уф-ф-ф.

Фантазия была настолько яркой и реальной, что заставила зажмуриться и ощутить волнение…на физическом уровне. Если в кабинет в ближайшее время кто-нибудь зайдет, или Ирина вздумает еще задержаться, то из-за стола лучше не вставать. Дабы избежать кривотолков.

Ирина в самом деле задержалась в кабинете, но лишь на несколько секунд. Задержалась, чтобы сказать:

– Да, чуть не забыла. Вас шеф просил зайти, как освободитесь.

И не прощаясь, упорхнула.

Фраза оказалась чудодейственной. Томление исчезло, не в мгновение ока, понятно, но в период времени рекордно краткий для…угасания волнения. Во всех его проявлениях.

Вот вам и физиология. Можно патентовать лекарство от вредоносных волнений. И даже бороться с сексуальными маньяками и прочими озабоченными личностями. А чем не способ? Надо просто выявить маньяка и вместо того, чтобы разными дикими способами мытарить бедолагу, культурненько – в цивилизованной стране ведь живем – его посадить. И не на электрический стул, как необузданные янки, и не в тюрьму, как издревле у нас принято, а на государственную или муниципальную должность. В кресло чиновника. Вернее, не посадить, а усадить. И придавить сверху добрыми и заботливыми начальниками, так, чтобы времени не было на…отвлечение и суету. А не будет отвлечения, то и влечение…обойдется без лечения.

Из-за стола ставать все же пришлось, но окажись кто-нибудь очевидцем данного монументального действа, едва ли бы оно вызвало косые взгляды или кривотолки. Игорю Юрьевичу было, пользуясь лексиконом его подследственных, не в падлу поманежить начальника и задержаться в кабинете на часок-другой (чай, не царь-император, чтобы к нему, теряя сандалии, спешить), но ему не терпелось узнать, какую очередную гадость приготовил Кондратьев. А то, что прокурор его вызвал не для оглашения приказа о присвоении внеочередного звания, сомнений не вызывало.

Шеф встретил Данильца довольной улыбкой, что уже само по себе сильно настораживало.

– Вызывали?

– Да, проходите.

– Спасибо.- Несмотря на то, что прокурор не предложил ему присесть, Игорь Юрьевич не поскромничал и приземлил филейную часть на стул. Впрочем, окончательно наглеть тоже не стал и уселся около окна. Подальше от прокурора и его веселой рожи. Сел, откинулся на спинку и закинул ногу на ногу, демонстрируя уверенность и расслабленность.

Кондратьев демонстрацию проигнорировал. Только заулыбался еще шире и радостнее.

– Игорь Юрьевич, у Вас дело по Стрельцовой и неопознанному трупу в порядке?

– А что?- как водится, вопросом на вопрос ответил следователь, догадываясь, о чем дальше пойдет речь. И из чувства противоречия добавил: – И что Вы подразумеваете под порядком?

И этот выпад прокурор пропустил мимо ушей.

– Приводите дело в порядок, собирайте запросы, подшивайте, делайте опись и готовьте к передаче.

– Да? Интересно…

– Ничего интересного,- соблаговолил прокомментировать реплику подчиненного Кондратьев. Вовремя, а то у Данильца начало возникать ощущение, что он разговаривает с роботом, которому безразличны ответы собеседника, важно лишь воспроизведение собственной "аудиозаписи".

– Нет, что Вы, очень интересно. Передача дела – процесс просто захватывающий, – не удержался от колкости Данилец. – А что, в не подшитом виде Евгений Альбертович у нас дела не принимает?

– А с чего Вы взяли, что дело Коваленко принимает? – продолжил вечер "еврейских" ответов и риторических вопросов Кондратьев.

– Больше ведь некому. Только Евгений Альбертович, я полагаю, дело вытащить сможет: раскроет, расследует и в суд направит. Проявив чудеса энтузиазма и трудовой героизм. А другие не потянут, не осилят. Не правда ли?

– Вам, Игорь Юрьевич, надо было не на юрфак поступать, а в театральный, а еще лучше в цирковое,- заметил прокурор.

– Разве я не прав?- изобразил удивление Данилец.

– Что мне в Вас нравится, – Кондратьев ехидно скривил губы,- так это непробиваемая самоуверенность. Во всех вопросах разбираюсь, все лучше всех знаю, а если не знаю, то понимаю или догадываюсь. Даже завидно немножко, честное слово. К Вашему сведению, дело забирают в область, туда, где оно должно было расследоваться с самого начала.