Холодный мир. Сталин и завершение сталинской диктатуры
Шрифт:
В общем хотя некоторые исследователи, такие, например, как Т. Ригби, предполагали, что после войны «все институты постепенно растворились в кислоте деспотизма» и что «были предприняты лишь минимальные усилия для того, чтобы обратить вспять атрофию официальных органов власти и на партийном и на государственном уровне» [19] , это было далеко не так. Рутинные и официальные заседания различных структур во многом характеризовали этот период даже в высших эшелонах политической системы. В противоположность исследованиям, в которых излагается тезис об общей радикализации политики в послевоенный период, в нашей книге предполагается, что в отношении управленческой практики и даже обсуждения ряда важных политических проблем это было время относительного равновесия и институциональной консолидации [20] .
19
Rigby Т. H. The Government in the Soviet Political System // Huskey E. (ed.) Executive Power and Soviet Politics: The Rise and Decline of the Soviet State. Armonk, New York, 1992. P. 27, 31.
20
Обоснование иной точки зрения см.: Weiner A. Making Sense of War: The Second World War and the Fate of the Bolshevik Revolution. Princeton, 2001. P. 154; Weiner A. Nature, Nurture, and Memory in a Socialist Utopia: Delineating the Soviet Socio-Ethnic Body in the Age of Socialism // American Historical Review. 1999. № 104 (4). P. 1115, 1119.
Наша книга основана на изучении архивных документов. В Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ) наши основные усилия были сосредоточены на исследовании материалов Политбюро, прежде всего протоколов его заседаний. В отличие распространенной до сих пор практики использования подписных протоколов — машинописных текстов, являвшихся конечным результатом подготовки и принятия решений (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3), мы опирались в основном на подлинные протоколы (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 163). Они гораздо лучше отражают динамику принятия решений, так как во многих случаях содержат проекты постановлений, отметки о голосовании, поправки вносимые Сталиным или другими членами Политбюро. В РГАСПИ мы также изучали различные материалы и переписку в личных фондах Сталина и его соратников — Молотова, Микояна, Жданова, Маленкова, Кагановича. В Государственном архиве Российской Федерации (ГА РФ) мы широко пользовались фондами Совета министров — постановлениями и материалами к ним (ГА РФ. Ф. Р-5446). В Российском государственном архиве экономики (РГАЭ) мы получили информацию об экономическом развитии СССР в послевоенные годы и о работе ключевых экономических ведомств страны. Протоколы заседаний Президиума ЦК КПСС, созданного в октябре 1952 года, изучались в Российском государственном архиве новейшей истории (РГАНИ). Ценным источником для исследования деятельности руководящих структур правительства были протоколы заседаний Бюро, Президиума, Бюро Президиума Совета министров СССР, хранившиеся в Архиве Правительства Российской Федерации. Некоторые материалы о структуре высших органов власти и организации делопроизводства были изучены в Архиве Президента Российской Федерации (АП РФ).
Мемуары и дневниковые записи, опубликованные в последние годы, позволяют исследовать некоторые неформальные взаимоотношения в высшем советском руководстве, а также события, не получившие отражение в архивных документах, дополняя известные воспоминания Н. С. Хрущева [21] . Дополнением к мемуарным источникам стали интервью с сыном А. А. Жданова и одним из руководителей аппарата ЦК ВКП(б) при Сталине Ю. А. Ждановым, помощником Г. М. Маленкова Д. Н. Сухановым, заведующим секретариатом Министерства юстиции СССР Н. Ф. Чистяковым.
21
См.: Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым; Микоян А. И. Так было. Размышления о минувшем. М., 1999; Меньшиков М. А. С винтовкой и во фраке. М., 1996; Малышев В. А. Дневник наркома // Источник. 1997. № 5. С. 103–147.
Эта книга, выходящая теперь в серии «История сталинизма», подготовлена в результате переработки более раннего издания, вышедшего семь лет назад [22] . Как и любое исследование, построенное на документах, данное потребовало многолетней работы в архивах по выявлению и изучению источников. Значительная часть таких архивных изысканий была проделана в рамках проекта «Документы советской истории», созданного благодаря усилиям А. Грациози еще в начале 1990-х годов. Вместе с коллегами-архивистами Л. П. Кошелевой, Л. А. Роговой, С. В. Сомоновой, М. Ю. Прозуменщиковым, М. И. Минюком был подготовлен сборник документов «Политбюро ЦК ВКП(б) и Совет министров СССР. 1945–1953» (М., РОССПЭН, 2002). Большую помощь нам оказали Г. В. Горская и Г. А. Юдинкова.
22
Gorlizki Y., Khlevniuk О. Cold Peace. Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945–1953. New York, Oxford University Press, 2004. Книга была подготовлена в рамках проекта по изучению советской политической истории, поддержанного UK ESRC (R000 222 676).
Работа над книгой была бы невозможна без щедрой поддержки наших семей, друзей и коллег. Мы хотели бы сердечно поблагодарить Джона Барбера, Дитриха Байрау, Алена Блюма, Дерека Ватсона, Клауса Геству, Александра Горлицкого, Пола Грегори, Александра Данилова, Елену Зубкову, Мелани Илич, Владимира Козлова, Эвана Модели, Александра и Дмитрия Мысливченко, Никиту Петрова, Арфона Риза, Якова Рой, Джереми Смита, Рона Суни, Роберта Такера, Стивена Уайта, Дональда Фильтцера, Марка Харрисона, Южина Хаски, Владимира Хаустова, Джулию Хесслер.
Питер Соломон сделал блестящие комментарии к ранней версии 2-й главы. Мы также чрезвычайно признательны Шейле Фитцпатрик за поддержку на различных этапах нашей работы. В издательстве Оксфордского университета мы с удовольствием работали с Сюзан Фербер,
чей энтузиазм и редакторский опыт немало способствовали подготовке первой версии этой книги. Мы благодарны А. А. Пешкову, который перевел на русский язык разделы книги, первоначально написанные на английском языке. Г. Л. Бондарева, наш постоянный и доброжелательный редактор, провела нас по непростому пути превращения рукописи в книгу.Мы рады, что русская версия книги выходит в издательстве «РОССПЭН», с которым нас связывает многолетнее сотрудничество. Особую благодарность мы хотели бы выразить генеральному директору издательства А. К. Сорокину.
Всегда и во всем мы ощущали тепло и надежность наших семейных очагов, неоценимую поддержку Веры и Ханны, Кати и Даши.
Мы посвятили книгу Виктору Петровичу Данилову, Михаилу Львовичу Левину и Роберту Уильямовичу Дэвису, патриархам нашего ремесла, которых связывала многолетняя дружба и сотрудничество. Они были и будут для нас образцом профессионализма и преданности науке.
Глава 1
ВОССТАНОВЛЕНИЕ «ПОРЯДКА»
Ежедневная нагрузка на Сталина во время Отечественной войны превосходила даже самые тяжелые испытания 1930-х годов. У находившегося на пяти высших должностях Сталина [23] не было иного выбора, кроме как делегировать ответственность за отдельные сферы управления своим коллегам по Политбюро. Эти лидеры, в особенности те, кто входили в Политбюро и созданный во время войны Государственный комитет обороны (ГКО) [24] , получили достаточно широкие полномочия и могли решать многие оперативные военно-экономические вопросы по своему усмотрению. В результате соратники Сталина во время войны напоминали скорее полусамостоятельных лидеров начала 1930-х годов, чем запуганных и задавленных членов Политбюро периода террора конца 1930-х. Возросло также влияние советских военачальников, символом чего было особое положение маршала Г. К. Жукова, заместителя Сталина как Верховного главнокомандующего и наркома обороны СССР.
23
Сталин был одновременно председателем Государственного комитета обороны, председателем Совета народных комиссаров, наркомом обороны, генеральным секретарем ЦК ВКП(б) и Верховным главнокомандующим.
24
ГКО был образован 30 июня 1941 г. Первоначально в него входили И. В. Сталин (председатель), В. М. Молотов (заместитель председателя), К. Е. Ворошилов, Г. М. Маленков и Л. П. Берия. 3 февраля 1942 г. к ним присоединились А. И. Микоян и Н. А. Вознесенский, 20 февраля 1942 г. — Л. М. Каганович. 22 ноября 1944 г. Ворошилова в качестве члена ГКО сменил Н. А. Булганин. Провозглашенный высшим органом власти в чрезвычайных военных условиях, ГКО был на самом деле своеобразной надстройкой над институтами высшей власти, сформировавшимися до войны. Работу ГКО обслуживал аппарат ЦК ВКП(б) и CHK СССР. Основной сферой ответственности ГКО была военная экономика. Подробнее см.: Горьков Ю. А. Государственный комитет обороны постановляет (1941–1945). М., 2002; Печенкин А. А. Государственный комитет обороны в 1941 г. // Отечественная история. 1994. № 4–5.
Даже незначительное усиление позиций высших советских руководителей, своеобразная тенденция «олигархизации» власти, противоречили принципам единоличной диктатуры. Подозрительное отношение Сталина к соратникам усиливали его субъективные ощущения усталости и старости, а также многочисленные слухи о его болезни и предстоящем отходе от дел. В течение первого послевоенного года Сталин провел ряд жестких атак против всех членов советской руководящей группы. Эти атаки, целью которых было восстановление суровых патриархальных отношений конца 1930-х, еще раз заставили соратников присягнуть на верность Сталину. Оптимизируя практику своего участия в управлении страной, Сталин осуществил административные реорганизации. Многие вопросы оперативного руководства передавались различным инстанциям, в работе которых сам Сталин не принимал участия. Это позволяло ему сконцентрироваться на более узком круге политических вопросов — государственной безопасности, идеологии, внешней политике.
Последняя, как обычно, оказывала заметное воздействие на внутриполитический курс. Сравнительно узкие дискуссии, посвященные проблемам отдельных стран, преобладавшие на Потсдамской конференции и последовавшей за ней встрече министров иностранных дел в Лондоне в сентябре 1945 года, к весне 1947 года переросли в полномасштабный идеологический конфликт между двумя противоборствующими лагерями. Развязывание холодной войны оказало огромное влияние на характер принятия решений на высшем уровне, породило одержимость секретностью и антизападную истерию.
Международные конфликты и прекращение помощи от союзников, более того, необходимость материально поддерживать новых восточно-европейских сателлитов, ухудшали положение разрушенной войной страны. Наиболее трагическим проявлением страшной разрухи и страданий был голод 1946–1947 годов. От голода умерли более миллиона человек. Еще около 4 млн человек перенесли различные эпидемические заболевания, вызванные голодом. Из них еще около полумиллиона умерли [25] . Война и голод вызвали увеличение детской беспризорности, уголовной преступности и других отрицательных социальных явлений. В странах, вошедших в состав СССР накануне войны (Латвия, Литва, Эстония, Западная Украина и Белоруссия, Молдова), продолжались антиправительственные партизанские действия.
25
Зима В. Ф. Голод, в СССР 1946–1947 годов: происхождение и последствия. М., 1996. С. 170.