Холодок

Со стороны, наверное, всё это выглядело странновато – мы не пошли к алтарю напрямую, а двигались к нему по плавно сужающейся спирали, обходя храм кругом. Однако удивиться этому было некому – духи Сердца Мира словно застыли в углах храма – не двигаясь, не издавая ни звука. Молчаливой прекрасной статуей застыл и Иш’Туган – он, казалось, даже не дышал, но я чувствовал, как его яркие зелёные глаза с вертикальными зрачками не отрываются от нас. И в данный момент меня это не волновало – я спокойно и размеренно шёл по всё сужающейся спирали – вперёд, к алтарю.

Наконец я дошёл до него и встал напротив одного из углов треугольника, в виде которого он был высечен. Несколько секунд спустя Антошка встал на своё место, а за ним и Мурик. Мы, повинуясь какому-то неясному порыву, взяли друг друга за руки, постояли так несколько секунд, а затем начали читать заклятие – слитно, хором, старательно вспоминая слова, которые нам вдалбливал в головы Мит-каль.

Некоторое время не происходило ничего, но потом возвышение в центре алтаря начало светиться тёплым желтовато-розовым, удивительно красивым светом. Антошка поднял обе руки к шее и, сняв Диск, аккуратно положил его на возвышение. Диск лёг туда легко, как в выемку, словно неизвестные мне маги и Мит-каль создавали его, опираясь на какие-то неведомые мне мерки. Или это алтарь сам так подстроился под артефакт? Но гадать было некогда, мы продолжали читать заклятье, Мурик потянулся к шее, чтобы снять Циферблат… и тут что-то произошло. Что-то плохое. Снаружи раздался жутковатый тоскливый вой и противный скрежет – словно железом по стеклу – противно до тошноты. И мне показалось или нет, что в храме стало темнее?

– Продолжайте! Не останавливайтесь! – раздался отчаянный крик дракона. Я стоял спиной к нему и не видел, что происходит, но заметил, как глаза Антошки расширились от неприятного удивления и страха. Но читать мы не прекратили и даже не сбились. Мурик сумел справиться с собой, снял Циферблат и медленно, осторожно положил его сверху на Диск. Раздался тихий щелчок, к желтовато-розовому свету прибавилось изумрудное сияние, и я почувствовал – не спрашивайте, как, просто почувствовал, что обе части Талисмана стали единым целым. Мы продолжали читать заклятье, не обращая внимания на доносящийся снаружи тоскливый вой, на то, что духи Сердца Мира неожиданно задвигались и поплыли к выходу из храма – торопливо, отчаянно…

А заклятье ещё не было окончено. Произнося очередную фразу, я почувствовал легкий укол в ключицу и понял – пора, это Ключ подаёт мне знак. Я снял цепочку с Ключом с шеи, а фигурка Чоуроджи, в виде которой был выкован Ключ, улыбнулась мне мягкой, совершенно живой улыбкой. Я улыбнулся в ответ, продолжая говорить, при этом умудряясь как-то попадать в унисон с Антошкой и Муриком… и вставил Ключ в прорезь Циферблата. Теперь раздался тонкий мелодичный звон, весь алтарь засветился, а Талисман Времени начал медленно вращаться. Странный жутковатый вой за моей спиной постепенно стих, духи вернулись на свои места, правда, выглядели облачка какими-то потрёпанными, словно перина бабушки Метелицы, которую неумело отколотила палкой мачехина дочка.

Талисман вращался, светился, а в голове у меня звучали разные голоса – они льстили, уговаривали, обещали, запугивали… Они хотели только одного – чтобы мы прекратили читать заклятье и попытались уничтожить Талисман. Что это очень важно… Что у нас будет всё, всё, всё – власть, деньги, любовники и любовницы, долгая жизнь, исполнение всех желаний… а для этого требовалось совсем немного – прервать чтение. Но мы упрямо продолжали произносить слово за словом, близясь к развязке.

Наконец чтение было закончено, мы хором произнесли последнее слово и смолкли, переводя дух. Талисман Времени вращался, он засветился потрясающим радужным светом и запел – без слов, но эта его песня была так дивно хороша, что на глаза наворачивались слёзы – не от боли, от восхищения. Радужное сияние продолжало наполнять храм, и тут раздался голос Иш’Тугана:

– Возьмитесь за руки, мальчики! Явись нам, Ткань Времени!

Мы вновь взялись за руки, радужное сияние пошло волнами, и над алтарём начал возникать в воздухе странный древний свиток, покрытый письменами - они были похожи на руны, на иероглифы, на совсем уж причудливые знаки-рисунки, а когда свиток начал разматываться, то мы увидели, насколько он хрупок и истончён. Сначала я растерялся, но потом сложил руки лодочкой, собрав в них частичку радужного сияния, и метнул её в сторону свитка, крикнув:

– Ткань Времени, исцелись!

Поскольку никаких протестов со стороны дракона не последовало, то же самое проделали Антошка с Муриком, повторив мои слова. Радужное сияние Талисмана стало медленно концентрироваться вокруг свитка, а мы снова взялись за руки. Некоторое время всё шло хорошо, но потом из радужного кокона, в который превратился свиток, потянулись в нашу сторону острые тёмно-бирюзовые лучи. Три луча.

Один из лучей ударил меня в грудь, и я почувствовал невыносимую боль, но рук не разомкнул. Вся жизнь в один момент пронеслась у меня перед глазами… как и жизни моих любимых, и я почувствовал, что больше не могу, умру… мы все умрём… Эти прекрасные смертоносные бирюзовые лучи словно высасывали наши жизни. Как же так? Неужели Дракон Времени предал нас и привёл сюда, словно жертв на заклание? Но тут дракон издал отчаянный крик:

– Не-ет! Нельзя! Они не жертвы! Возьмите меня! Это я Дракон Времени! Я должен умереть!

Но лучи продолжали причинять нам боль, я словно ослеп и оглох, внутри остались только боль и отчаяние, что я погибну не один, со мной умрут Антошка и Мурик, и теперь это уже всё, насовсем всё… крик Иш’Тугана бился в ушах, потом сознание начало медленно меркнуть, и тут… тут я почувствовал, что меня кто-то поддерживает сзади, обнимая… Бирюзовые лучи растаяли, вместо них из кокона потянулись ярко-белые, но потянулись не к нам. Неужели дракон решил принести в жертву себя?

Тут боль исчезла, зрение вернулось ко мне, я посмотрел на Антошку и Мурика… и моргнул от неожиданности. За Антошкой, поддерживая его, стояла и улыбалась мне одна из Солнечных Богинь – Шан-Сурайя, Мурика поддерживала незнакомая мне Богиня с кожей фиолетового цвета и таинственно мерцающими серебряными глазами. Серебристые волосы её были уложены в сложную причёску, а лицо было удивительно молодым и прекрасным. Богиня тоже улыбалась, и я подумал, что это, наверное, и есть Ночная Сестра Солнечных Богинь – Шан-Лашайя.

Красавица чуть кивнула мне, словно подтверждая свою догадку, и я увидел, что тонкая серебристая нить, идущая от её головы к кокону, постепенно тает в воздухе. Талисман вновь запел, и я понял, что Богини сумели нейтрализовать странное негативное влияние лучей, чем бы оно ни являлось.

Стоящая сзади меня Богиня – а теперь я даже не сомневался, что это Сурайя, сказала что-то сёстрам на непонятном и странно звучащем мелодичном языке и негромко рассмеялась. И тут кокон распустился, словно цветок, вновь являя нам свиток. Но на этот раз свиток выглядел белоснежным и прочным, но написанные на нём письмена не стёрлись, а стали выглядеть ещё ярче и отчётливее.

– Ткань Времени исцелена! – произнесла стоящая за мной Сурайя. – Теперь этот мир не погибнет! Он сможет прийти к процветанию и будет существовать долго!

– Да будет так! – сказала Шан-Сурайя.

– Будет! – поддержала сестёр Шан-Лашайя, явно не отличавшаяся многословием.

В этот самый момент обновлённый свиток медленно растаял в воздухе, а лепестки чудесного радужного цветка стали сворачиваться и исчезать. Талисман же продолжал петь, но сейчас в его песне звучали одновременно и радость и грусть. А потом радужное сияние исчезло, пение стихло, и я понял, что Талисман Времени навсегда утратил свою таинственную силу и стал просто красивым украшением. Весьма ценным украшением – ведь золото и драгоценные камни ценятся и в этом мире.