Холостая война

Разъяренный Карим больно сжал ее голову ладонями и потянул их вниз. Сережка разорвала мочку уха до крови. Наджиб сжал ее в кулаке и зло бросил в стену пещеры.

— Все, на этот раз ты обошлась малой кровью, — сказал Карим, очистил ладонь мокрой тряпкой и бросил ее Лиде. — Вытри лицо, смотреть противно.

Бывший террорист сел под стену напротив женщины и неподвижным взглядом следил за тем, как она одевалась.

Глава 12

Старлей Семин уже издалека приметил капитана Гришанова. Тот стоял на дороге, метрах в двухстах за ним виднелся КПП военной части. Андрей нервно затянулся, отбросил сигарету и чуть ли не кинулся на капот затормозившей машины.

— Что с Лидой? — выпалил он.

Старлей внимательно посмотрел на него. В принципе, такому поведению имелось более-менее логичное объяснение. Увидел капитан, что Семин приехал один, без Лиды, вот и запаниковал. Старший лейтенант и сам нервничал не меньше, чем Гришанов.

— Тут такое дело… — Пилот почесал пятерней в затылке, не зная, как бы получше объяснить то, что случилось.

Капитан вытащил пачку, заглянул в нее, увидел, что сигарет больше не осталось, скомкал и бросил в кювет.

— У тебя закурить не найдется?

— Где-то в машине лежали, сейчас принесу.

Семин вернулся с пачкой дешевых сигарет, угостил капитана.

— Даже не знаю, как тебе рассказать-объяснить. — Старлей вновь нервно почесал затылок, короткие жесткие волосы захрустели под пальцами. — Короче говоря… — Он махнул рукой, словно решил отмести все условности. — Приехал я за твоей Лидкой, как мы и договаривались, на свадьбу. Но она уже бухнула, с этой… Машкой, учительницей из поселка, за которой ваш лейтенант бегает. Ну, бухнула и бухнула. С ней это, сам знаешь, случается. «Поехали», — говорю. Она немного поартачилась, но согласилась. Вот сели мы, едем, разговоры разговариваем. Ты же свою Лидку знаешь. Она когда слегка подопьет, к мужикам клеиться начинает. Не в обиду тебе это говорю — водится за ней такое.

Гришанов слушал, тяжело дышал и чуть слышно вымолвил:

— Конечно, знаю. Ей пить не следует.

Старлей продолжал, теперь его голос звучал увереннее:

— Ну и ко мне по дороге клеиться начала. Глазками стрельнет. Вроде бы случайно коленка из-под юбки покажется. Я же не враг самому себе. Мне чужого не надо, тем более твоей Лидки. Мы же с тобой по службе чуть ли не каждый день видимся. Ну и отрезвил я ее маленько. Говорю, мол, Лида, не по этим я делам. У меня своя жена дома есть, и люблю я ее. Еще чего-то там резко сказал, даже матом послал. Вроде бы дошло. Перестала дурью маяться. А тут мне, как назло, отлить захотелось. Остановился я, в лес зашел. Возвращаюсь, а Лидки в машине нет. Я ходил искал, кричал. Не отзывается. Она еще не до конца протрезвела. Обиделась на меня, наверное, за откровенность. То ли спряталась где в лесу, то ли машина другая проезжала, и она на ней уехала. Я накрученный был, далеко в лес отошел. Минут десять меня не было. На мобильник ей звонил. Сперва трубку не брала, а потом и вовсе то ли отключила, то ли из роуминга вышла. Хрен знает что, Андрей, получилось. Ты уж меня извини — недосмотрел. Думаю, она все же на попутку села, но не сюда поехала, а назад, на свадьбу, чтобы дальше с Машкой бухать. Ты уж прости меня за откровенность. Я про такие вещи обычно говорить не люблю, но хочу, чтобы ты ситуацию понял. Я же вижу, ты волнуешься, за нее переживаешь. Что делать будем?

Капитан нервно делал одну затяжку за другой. Когда же загорелся фильтр, он сильным щелчком отбросил окурок.

— Я тебя, старлей, об одолжении попрошу. Никому про это не рассказывай.

— Про то, что клеилась она ко мне?

Гришанов кивнул.

— Скажи всем просто, что ехать не захотела, на свадьбе осталась. Мне же людям потом в глаза смотреть надо.

— Как хочешь. Дело хозяйское. — Семин пожал плечами. — Хотя я на твоем месте потом ей хорошую взбучку устроил бы. Есть такая порода баб, которые хорошего отношения к себе не понимают. Если ты с ними ласково, то они наглеть начинают. С ними по-другому надо. Зашел выпивши в дом и с порога, без лишних слов, в лоб зарядил. Спросит, за что, мол? Отвечай, что если бы знал, то вообще убил бы. — Старлей нервно хохотнул. — Да все нормально будет, капитан. Никому рассказывать я не собираюсь.

Полковник ГРУ Бельский склонился над картой. Солнечный свет, пробивавшийся сквозь маскировочную сеть, плясал на ней золотыми зайчиками. Лаврухин, недавно прибывший из Большевика, уже успел переодеться в камуфляж и стоял рядом. Капитан Гришанов нервно прохаживался туда-сюда, сжимал и разжимал пальцы, хрустел суставами. Полковник Емельянов присутствовал больше для мебели. Ситуацией он владел плохо.

— Товарищ полковник, — обратился Лаврухин к Бельскому. — По моей информации, Али Назар со своей бандой скрывается здесь, в пещере, — Владимир Николаевич указал точку на карте. — Это их запасная база. СТО для них потеряна, податься им больше некуда.

Бельский прищурился и спросил:

— У вас надежный источник информации?

— Вполне. Не доверять информатору у меня нет оснований. В его интересах, чтобы вся банда была уничтожена.

— Один информатор может ошибаться, — Бельский продолжал хитро щуриться. — Но вот если второй, независимый источник информации дает те же данные, то местонахождение банды можно считать установленным.

— У вас данные разведки, товарищ полковник? — спросил Лаврухин.

— Информация от таджикских военных вертолетчиков. Один из них, облетая район, в тепловизор заметил, что воздух, который выходит из пещеры, теплее, чем окружающая среда. Геотермальные явления я исключаю. Сейсмическая обстановка сейчас спокойная, я делал запрос. Сейсмологи это подтвердили. Поэтому сам собой напрашивается вывод: внутри пещеры жгут костер.

Лаврухин задумался, а затем спросил:

— Информация официальная или от старлея Семина?

— От него самого. Итак, будем исходить из того, что Али Назар и его люди укрылись в пещере. Какие будут предложения по уничтожению банды? — Полковник Бельский обернулся к нервно прохаживающемуся Гришанову: — Вы бы, капитан, тоже подошли к карте.

Владимир уже имел готовый план. Ситуация не представлялась ему сложной.

— Выдвигаемся в темное время суток. Скрытно подбираемся к пещере. Забрасываем вход гранатами, врываемся, уничтожаем огнем все, что движется. Если кто-нибудь из бандитов успеет сдаться — его счастье. Есть еще кое-какие детали, о которых я не хотел бы сейчас говорить. Реализую их на месте.

— Другого я и не ожидал от вас услышать, — согласился с предложением полковник ГРУ.

— Разрешите сделать замечание? — негромко произнес Гришанов.

— Слушаю вас, капитан. — Бельский повернул голову.

— По-моему, не стоит применять боевые гранаты и надо поосторожнее вести огонь.

Полковник ГРУ вскинул брови и произнес:

— Обоснуйте, капитан.

— Я не исключаю того, что бандиты могли захватить заложников из местного населения. Тогда пострадают и невинные люди.

— С какого такого бодуна Али станет брать заложников? Они ему на хрен не нужны, — удивился Лаврухин. — Заложники — это всегда обуза. Они сковывают передвижение, лишают свободы маневра, всего того, что сейчас Назару жизненно необходимо. Он, конечно же, последний мерзавец, но далеко не дурак и имеет большой боевой опыт.

— Все же мне кажется, что гранаты лучше применить светошумовые и гранаты со слезоточивым газом. Надо попытаться захватить бандитов живыми. Они многое смогут рассказать о наркотрафике. — Гришанов был на удивление напорист.

Полковник ГРУ выслушал обе стороны, после чего проговорил:

— Я не берусь решать это противоречие. Поступайте по обстоятельствам, подполковник. Главное, постарайтесь сохранить жизни наших ребят.

Ночное небо раскинулось над горами. Отряд российских спецназовцев бесшумно продвигался по тропинке. Вперед выслали дозорных. Они осматривали местность через приборы ночного видения и убеждались в том, что путь свободен.

Лаврухин шел следом за Гришановым. Тот за последний день сильно сдал, ссутулился, нервно дергал головой. Подполковнику хотелось расспросить капитана о причинах всего этого, но следовало соблюдать тишину.