Холостяки умирают одинокими

Элси Бранд сообщила:

– Тебе телеграмма.

Распечатав ее, я прочитал: «Д. оперирует таинственными чеками предъявителя размерах ста пятидесяти долларов концу каждого месяца интересно узнать что происходит этими чеками до окончательного рапорта К. Не будь размазней». Подпись стояла такая: «Друг твоего друга».

Перечитав телеграмму раз, другой, я сунул ее в карман.

– Как насчет встречи? – закинула удочку Элси.

– Никаких встреч. Свой ужин оплатишь сама.

Я отправился на телеграф и выяснил, что телеграмму отправили из их филиала в Голливуде.

Убрав телеграмму в папку для незавершенных дел, я пообедал и устроился напротив телевизора. Разумеется, в моей новой квартире.

В девять тридцать зазвонил телефон. Клерк сообщил:

– Мисс Клинтон спрашивает, не будете ли вы так любезны уделить ей несколько минут по деловому вопросу.

– Если она не возражает, попросите ее подняться ко мне.

Я вышел к лифту, чтоб встретить даму.

– Что со вчерашней милашкой? – спросила она вместо приветствия.

– Ничего, – ответил я.

Она засмеялась:

– Я не в том смысле.

– Каков вопрос, таков ответ.

– Ну, я имела в виду, что не рассчитывала застать вас здесь.

– Позвонили бы.

– Мне ненамного труднее зайти.

– Живете поблизости?

– Нуждаюсь в физической нагрузке. Слежу за фигурой.

– Это и у меня входит в привычку.

– Что, физическая нагрузка?

– Нет, следить за вашей фигурой.

Она засмеялась.

– Теперь, Дональд, шутки в сторону. Пригласи меня в квартиру, предложи виски, не очень крепкий.

– А что-нибудь крепкое тебя интересует?

– Не заставляй меня говорить то, чего я не должна говорить.

– А делать, чего не должна?

– Разве не все это делают? – спросила она и снова засмеялась.

– Я делаю, – заверил я.

– В темноте все кошки серые. Итак, Дональд, что слышно об участке?

– А что о нем должно быть слышно?

– С другими ты не сговорился?

– Нет.

– Сдашь его мне?

– Вряд ли.

– Что ж, – сказала она, – придется тебя убедить.

– Каким способом?

– Напоить, пригласить на танец.

– Любишь танцевать?

– С потенциальными покупателями.

– Хорошо бы повысить цену.

– Еще лучше – снизить запросы. Участок никак тебя не греет, пока пустует.

Оглядев ее, я сказал:

– Зато голова моя полна. Планами.

Она рассмеялась и предложила:

– Сходи-ка за виски. Ты, кажется, неплохо держишься на ногах. Потанцуем!

– Хочу сосредоточиться.

– Танец этому может поспособствовать.

– И отвлечь меня от размышлений о ценах.

– А зачем же, по-твоему, я искушаю тебя?

Она встала с кушетки, подошла к книжному шкафу, повозилась минуту и нашла кнопку, включающую проигрыватель.

– Так я и думала, – усмехнулась она. – Слишком большим казался мне этот книжный шкаф на фоне твоей личности.

Порыскав среди пластинок, она выбрала одну. Изящной ножкой сдвинула ковер, сделала посреди комнаты пируэт, а когда зазвучала музыка, простерла ко мне руки. Мы танцевали, и была она как прозрачная паутина в июньский пылающий полдень. Когда отзвучал вальс, она сказала:

– У тебя так замечательно получается, Дональд. Мне почему-то казалось, ты предпочитаешь быстрые танцы. А я люблю вальс.

– И виски, – добавил я. – Сейчас принесу.

– О, сейчас уже не к спеху. Там еще один вальс.

Она напела мелодию, как бы суфлируя пластинке, и вот игла побежала по своей дорожке, мы вновь закружились в вальсе. Вдруг она остановилась, выключила проигрыватель и поцеловала меня. Этот страстный поцелуй метил прямо в мое сердце.

– А теперь, – заявила она, – теперь я готова выпить виски.

Я разлил напиток по бокалам, и мы принялись смаковать его. Она сидела, скрестив ноги, продолжая выстукивать носком ритм вальса.

– Дональд, я тебе нравлюсь?

– Угу!

– Почему бы тебе не стать подобрее к моим клиентам и не сдать им участок? Сейчас, когда я тебя ублажила по всей форме…

– Я ведь на что рассчитывал: больше буду жаться – больше от тебя получу.

Она поджала губы:

– Тут ты просчитался. Что причиталось, то и досталось.

– Я не о блаженстве, а об оплате.

– Тогда другое дело, – спохватилась она.

– Насколько другое?

– На какой цене ты настаиваешь?

– На участок есть и другие охотники. Естественно, я хочу получить максимум.

Она нахмурилась.

– Эти другие, они еще не… – Она резко оборвала себя, как будто отрубила недосказанное и стерла из своей памяти произнесенное.

– Откуда ты знаешь, что они еще не…

– А разве уже?..

– Ну, можно сказать, приманку куснули.

– Подумаешь, – пренебрежительно сказала она. – Решай, что лучше – синица в руках или журавль в небе.

– Ты синица в руках? – спросил я.

Она с вызовом посмотрела мне в глаза:

– А ты как думаешь?

– Я думаю, что я слишком сильно поддаюсь твоему влиянию, слишком остро реагирую на твою близость, того и гляди поскользнусь. И упаду.

– Теперь дела пошли на лад, – констатировала Бернис. – Мне уж начало казаться, что у тебя иммунитет против женских чар.

– Я отчаянно борюсь с самим собой.

– Еще бы… Итак, да?

– Неопределенность, она придает ситуации пикантный привкус. Стоит мне ответить «да», и через пять минут ты исчезнешь навеки, только я тебя и видел. С другой стороны, если я останусь на прежних позициях, можно рассчитывать на продолжение твоей деловой активности.

– Только до тех пор, пока мой наниматель не подыщет участок на другом углу, и тогда ищи ветра, больше ты меня не увидишь.

– Никогда, никогда, никогда?

– Никогда, никогда, никогда! – Бернис улыбнулась.

– Мне надо позвонить.

– Что тебе мешает?

– Ты.

– Почему?

– Не хочу, чтоб ты слушала.

– Что ж, удалюсь попудрить нос.

– Лучше я спущусь к телефонной кабине в холле. А ты устраивайся как дома, подлей себе виски.

– Я обшарю твои вещи, Дональд.