Хорошее время, чтобы умереть
Шрифт:
– Выйдем, – кивнул он на дверь.
Мы вышли в коридор и плотно прикрыли за собой дверь. Конвойный сидел на стуле, он посмотрел на нас вопросительно. Мельников взял меня за локоть и отвел на несколько шагов в сторону.
– Тань, а может, не надо все осложнять, а? – тихо спросил он. – Видишь, как оно все обернулось? Парень сознался…
– Не знаю, Мельников, кто тут в чем сознался, лично я ничего не слышала… Так ты дашь мне поговорить с подозреваемым? Андрюша! Буквально пять минут.
– Тань, ну зачем теперь тебе все это? Закроем сейчас быстренько дело, спихнем… в смысле передадим
Я с укором посмотрела в глаза моему другу.
– Мельников, я тебя не узнаю. Призови на помощь свою совесть и подумай: тебе что важнее – закрыть дело и получить премию и похвалу твоего обожаемого начальства или поймать преступника? Я имею в виду, настоящего преступника.
– А этот-то чем тебя не устраивает? – удивленно пожал плечами Андрей.
– Ростом не вышел. Мелковат, понимаешь, для такого дела, – съязвила я.
Андрей бросил на меня недовольный взгляд. Он засунул руки в карманы и стоял, перекатываясь с пяток на носки и стараясь не смотреть на меня. Я поняла, что в нем сейчас борются два человека, и мое дело – помочь тому, который все-таки хочет выполнить свой служебный долг – найти и наказать настоящего преступника.
– В конце концов, Андрюшечка, ты сам сосватал мне это дело, – напомнила я. – Или забыл? Кто позвонил мне и попросил помочь, а то «там все чертовски запутано!»? А я, между прочим, в тот момент отдыхала после очередного сверхтрудного дела, где рисковала жизнью в погоне за свирепым маньяком…
– Ну, ладно, ладно, заноза. С тобой только свяжись! – Андрей подошел к кабинету и взялся за ручку двери. – Ник! Ну-ка, выйди, покурим…
Когда мы остались с Романом в кабинете одни, я повернулась к молодому человеку.
– Меня зовут Татьяна, – сказала я, – я – частный сыщик, меня наняла твоя жена…
– Настя? – удивился парень.
– А что, у тебя есть еще одна жена?
– Нет, – растерянно признался Роман, – только Настя…
– Тогда не перебивай, времени нет на подробности. Удивляться будешь потом, в камере. – Я пододвинула к нему пакет, который передала мне Элла Ивановна. – Это тебе от бабушки…
Роман взял пакет и начал доставать из него вещи.
– Потом все посмотришь, – остановила я его, – а сейчас слушай меня внимательно и отвечай на мои вопросы, только правдиво. Договорились?
Он кивнул послушно, совсем как ребенок.
– Только меня уже допрашивали, – начал было Роман, однако я снова перебила его.
– Слушай, Белохвостиков, я тебя допрашивать не собираюсь, я не следователь. Мне протоколы и всякая бумажная дребедень ни к чему, мне платят не за это. Итак, отвечай: ты убил Ахолию Ивановну?
Парень опустил голову и сказал тихо, но все-таки внятно:
– Я. Из-за наследства…
Я вперилась в него пристальным взглядом:
– А вот и врешь!
Он посмотрел на меня растерянно:
– Почему это вру? Да, из-за наследства. Она сказала, что оставит мне квартиру, а я не хотел ждать, вдруг она еще двадцать лет вздумает жить, и…
– Врешь, Белохвостиков, а делать это совсем не умеешь, – сказала я твердо. – Или прикрываешь другого человека. Кстати, когда ты узнал, что Ахолия
Ивановна завещает тебе все свое добро, нажитое, я так понимаю, ее непосильным трудом?Роман поморщил нос. Он думал, вспоминал, но мыслительный процесс проходил у него, как видно, довольно медленно.
– Да, пить все-таки вредно, убеждаюсь в очередной раз: мозги тупеют, – усмехнулась я.
Парень похлопал ресницами.
– Что молчишь? – не выдержала я. – Ты ведь не партизан, а я не фашист.
– Я вспоминаю… Нет, я точно не помню.
– А я и не прошу тебя назвать мне точно дату и время. Число и месяц можешь от меня скрыть, скажи хоть приблизительно.
– Ну… года два назад… Да, где-то так. Мы тогда с Настей разводились. Вернее, это она со мной…
– Два года? – Я сделала очень удивленное лицо. – А насколько я знаю, ты не слишком-то шикарно жил все это время, не ездил на лимузине, не обедал в ресторанах, даже с работой у тебя было, мягко говоря, туго, а значит, и с деньгами… Ведь было? (Роман нехотя кивнул.) Чего же ты ждал? Почему не отправил бабушку на тот свет раньше? Давно бы уж пришил ее и жил бы себе в уютной квартирке среди картин и евроремонта!
Роман посмотрел на меня удивленно-испуганно:
– Вы что, серьезно?!
– А что? Или тебе нравилось принимать от нее редкие и скудные подачки?
– Откуда вы знаете про подачки?
– Работа такая. Итак, ответь наконец, Роман, почему ты не убил Ахолию Ивановну раньше? Чего ждал?
Роман молчал, опустив голову.
– Не знаю… – наконец пробормотал он, – как-то так… вышло… Вот.
– И ты хочешь сказать, что два года голодал и практически бомжевал, но не покусился на бабушкино, да какое там бабушкино, практически уже твое добро? Может, ты у нее потихоньку деньги тырил из кошелька? Или картины тайком снимал со стен и относил в антикварную лавку?
Роман вдруг резко вскинул голову и гордо выдал:
– Я не вор!
– Да, ты не вор, ты хуже, ты – убийца. А ты знаешь, что тебе светит до пятнадцати лет? Я надеюсь, твой адвокат просветил тебя на этот счет?
– Почему это до пятнадцати? – возмутился Роман. – Мне сказали, если я чистосердечно… и это… как это?.. покаюсь… нет, раскаюсь…
– Ну, может, лет двенадцать дадут, и то при условии, что судья поверит в твое искреннее раскаяние. Тебе сейчас сколько? Двадцать пять? Вот, когда выйдешь, тебе будет в лучшем случае тридцать семь, а то и все сорок. Семьи нет, здоровья тоже… На работу тебя скорее всего никто не возьмет. Даже дворником. Все! Жизнь кончена. И это опять-таки при условии, что тебя не пришьют сокамерники за какую-нибудь пустяковую провинность. Там такое сплошь и рядом… Тебе это надо?
– Что вы от меня хотите? – не выдержав, вскрикнул молодой человек. В его глазах читался явный испуг, а на глаза навернулись слезы.
– Правды. Я не верю, что это ты бабушку… Кстати, поведай: орудие убийства куда дел? Менты его так и не нашли. И, вообще, чем ты ее?..
Роман молчал с минуту. Он чесал нос, ерзал на стуле, кидал на меня недовольные взгляды. «Давай уже, колись», – думала я, теряя терпение. Наконец я не выдержала:
– Скажи все-таки, почему ты так стремишься на зону?