Хорса Кидронец

Хорса подавил вспышку раздражения. Обижаться на правду – удел слабых. После неудачной попытки разрешить загадку, он предпочитал вовсе не думать о своих проблемах, отложив их до того дня, когда доберётся до Мигарты и поговорит с жрецом своей веры. Точно так же отложил он загадку Алайи – до тех пор, пока она не разрешится сама собой.

Может, кто-то сказал бы, что не мучить себя вопросами, которые всё равно не можешь разрешить, мудро. Однако сам Хорса чувствовал, что это скорее недостаток мужества.

– Ты и правда ведьма? – спросил он.

– А сам как думаешь?

– Души предков даровали мне победу. Значит, либо ты не ведьма, либо не совершала злых дел.

Он внимательно наблюдал за лицом Алайи, надеясь угадать по его выражению, какая из догадок верна. Но это ничего не дало.

– А может, душам предков безразлично? – предположила Алайя.

– Не смей так говорить! – потемнел Хорса.

– Не буду, – покорно согласилась Алайя. – В сущности, ты ведь и сам обо всём догадываешься…

– Да, я догадываюсь, что неспроста следы побоев сошли так быстро… Видно, ты и вправду на что-то способна?

– Вот видишь, ты и сам ответил.

– Но ты совершала зло или нет? Неужели трудно сказать? Я, кажется, ясно дал понять, что не собираюсь осуждать тебя. Мне только нужно знать правду.

– Ах, сколько бесполезных слов… Что такое правда, охотник? Что такое добро и зло? Дурачок Клит повесился из-за меня – я сделала зло? Его отец уверен, что да. Это его правда. Я же думаю, что большим злом было бы ответить на любовь дурачка. Это моя правда. У каждого на свете свой взгляд на то, что такое благо, и каждый верует только в то, что представляется благом ему.

Эти речи показались Хорсе знакомыми.

– А что ты думаешь о грехе? – спросил он.

Алайя неопределённо дёрнула щекой, словно хотела прогнать муху.

– Грех? Это ярмо, в которое запрягают слабаков.

– А что ты думаешь о пятнах на солнце?

Хорса уже не сомневался, что эта девушка прошла обучение в храме гипарейской веры. Однако её ответ удивил его:

– Пятна на солнце? О чём ты?

Он пересказал то, что слышал от жреца. Алайя равнодушно пожала плечами и сказала, глядя в костёр:

– Мне неинтересно, что происходит на солнце.

Похлёбка вовсю кипела. Хорса снял котелок с огня. Кажется, настроение разговаривать у Алайи прошло. Вот и ладно: он сам уже не чувствовал желания задавать вопросы.

***

Силы возвращались к ней, и Алайя оказалась отличной попутчицей, привычной к дальним дорогам. А путь был непростой. Поросшие колючим кустарником скалы громоздились друг на друга, едва приметные тропы взбегали на уступы, ныряли в ложбины и расселины. Затем начался лес, необычно густой для западных гор.

В следующий раз Алайя заговорила, когда они вышли на торную дорогу.

– Куда она ведёт?

– Из Ликен в Мигарту – это городок на юго-восточном конце долины. Я по ней хожу, только когда беру осла у Терши, моего соседа. Вообще, дорога так себе, ей уже почти не пользуются. Сейчас в Мигарту проще попасть из Сет-Ликеи, свернув с Южного тракта.

– Когда-то эта дорога была не единственной здесь, – задумчиво промолвила Алайя.

– Разве? – подивился Хорса. – Куда могла вести другая дорога?

Помедлив, девушка ответила:

– В Филатр.

– Никогда не слыхал.

– Конечно. У людей короткая память. А ведь Филатр был величайшим городом древности. Средоточием великих, невообразимых знаний… Хотя кому я это говорю?

– Человеку, который задал вопрос, – насупился Хорса. – Я исходил Мигены вдоль и поперёк, тут нет развалин. Где же находился Филатр?

– За Западным кряжем, – ответила Алайя, указав на зубчатую гряду скал, что виднелась в просвете между ветвей.

– Кряж непроходим! Там, на западе, ничего нет.

– Нет, так нет…

– Если только проход был, но его завалило?

– Может, и так, – равнодушно согласилась Алайя.

– И откуда ты всё это знаешь?

– Может, и не знаю.

– И как это понимать? – закипая, поинтересовался Хорса.

– А как хочешь, так и понимай.

Он готов был уже сорваться, но тут она взметнула на него пронзительный взгляд и спросила:

– Что, уже жалеешь, что взял меня с собой? Может, и о том жалеешь, что спас?

Хорса отвёл глаза. Да, именно это ему и пришло сейчас в голову. Он не понимал Алайю и каждый раз, когда она говорила с ним, чувствовал себя неуютно.

Но что же теперь – отступиться от собственного решения? Бросить её – и этим, возможно, оскорбить души предков, которые хотели спасти Алайю? Правда, он не был уверен, что предки хотели именно этого, но ведь и обратного сказать не может…

– Не мели ерунды! – буркнул он. – Лучше прибавь шагу. Поторопимся – дойдём до дома к вечеру.

3.

После полудня они свернули с дороги и спустились на дно обширной лощины, прорезанной десятками крошечных ручейков. Потом местность выровнялась и стала постепенно подниматься. Густые влажные заросли сменились стройным лесом. Хорса шёл, не забывая присматриваться к следам.

– Что-то ищешь? – спросила Алайя, когда он в очередной раз остановился, изучая отпечатки на земле.

– Не что-то, а кого-то. Заодно смотрю, как тут без меня жизнь текла, – пояснил Хорса. – Вот, вижу, Терша проходил тут, силки ставил. Час назад, от силы.

– Погоню ты больше не ждёшь?

– Сейчас – точно нет.

– А у меня вдруг появилось чувство, что за нами наблюдают. Правда, я не ощущаю угрозы. Скорее, интерес… настороженность…

– Не беспокойся, это Талис.

Хорса вышел на открытое место и осмотрелся. Вдруг наклонился, поднял с земли камушек и кинул в крону одного из деревьев. Ветви слегка качнулись, и на землю спустился мальчишка лет десяти-одиннадцати. Худой, чумазый, с исцарапанными коленками и нечёсаными волосами, перехваченными полоской ткани, он походил на какого-то лесного бесёнка.

– Как ты угадал, Хорса? – недовольно спросил он, подходя.

– И ты здравствуй, Талис.

– А… привет! И тебе привет, госпожа. Хорса, ну как ты угадал?

Хорса улыбнулся и потрепал его по голове. Мальчишка сбросил его руку и вновь потребовал ответа:

– Ну как?

– Сколько здесь подходящих мест для засады?

– Да целых пять!

– Да, и ты выбрал самое лучшее. Но кое-чего не учёл. Во-первых, мы всегда играем в эту игру, значит, я, возвращаясь, всегда готов к засаде. Во-вторых, на этот раз я не брал у Терши осла – значит, возвращаться буду напрямик. Ты не знал, когда меня ждать, и, конечно, отходил подальше от дома и искал места с наилучшим обзором. Это дерево тебе отлично годилось.