Hotel Rодина

– Интересная история, никогда не слышал, но страшная, – пожал плечами Караваев и посмотрел на часы, – а операция эта войсковая надолго, как думаешь? Он не очень понимал этого человека.

– За час должны управиться, а вы куда-то спешите?

– Не так, чтобы очень, но время, однако, утекает быстро, – ответил Караваев, сам удивляясь своему туманному ответу. Он хотел сказать, что направляется в отель, но почему-то увильнул от прямого ответа. Скорбные уроки сегодняшнего дня, по всему, не прошли даром.

– Ваша правда. Время, в самом деле, убыстрилось. Впрочем, так и должно быть в конце времён, когда время выходит из пазов, а мир слетает с катушек. Вы издалека? – посмотрел на него пытливо сосед.

Караваев помялся.

– Из Красношахтёрска. Слышали про такое райское местечко?

– Эхо вопля бесправного, ободранного и голодного люда из угольной преисподней нашего Севера долетело и до нашей галактики. И каким же ветром вас сюда занесло, северянин, в эту сказочную фикс-галактику? Попавшим в здешние ведьмины круги, выбраться из этой космической магнитной дыры задача задач. Вас не просветили ещё об этом? Хотя, глядя на вас, г-мм, смело решусь предположить, что вас не встретили здесь хлебом и солью, – окинул он Караваева с ног до головы быстрым и пытливым взглядом.

– Угадал он, – усмехнулся Караваев. – Не трудно было, догадаться, думаю. Приголубили северянина, приголубили. Грабанули, как пацана. Уплыл чемоданчик мой со смокингом и штиблетами. Хорошо хоть паспорт и путёвка целы.

В глазах незнакомца блеснула усмешка.

– Паспорт спасли? О, да, – это бесценнейшая вещь! Это успех и везение. Поздравляю. Вы невероятно везучи. Спасли свидетельство принадлежности к останкам великой страны и великого народа. Какая удача! Господи, как же наши бедные праотцы веками живали без паспортов, этой книжицы со штампами, в которой теперь даже не указано племя, к которому принадлежит человек? Предки наши преспокойно обходились без них, прекрасно ведали, какого они рода, племени, ходили по своей земле, женились, рожали, умирали, воевали. В наши дни паспорта нужно выдавать только жителям тьмы. К чему они людям белого света? Хорошему, чистому человеку паспорт не нужен, – он в глазах его, а свет в них из сердца, как у вас, к слову. Но если наличие паспорта вас, г-мм, утешает… то штиблеты, брат, дело наживное.

Караваев не заметил иронии в этих словах и обиженно возразил, не заметив, что проговорился:

– Наживное, как же! Как в таком костюмчике, да в сланцах, ёш твою два, в отель-то явиться? Могут под зад дать, чтоб пейзаж не портил.

– В отель? – сосед упёрся в него взглядом. – Так вы держите путь в Зазаборье, в Тьмуград? Что вы там забыли?

– Что забыл, что забыл, – проворчал Караваев. – Отдохнуть решил. Путёвка у меня. На три недели, с питанием и медобслуживанием.

– Ах, вот так даже! Надо же, с питанием и медобслуживанием. За какие же заслуги такая щедрая премия жителю белого света? Какой магнат-доброхот вам оплатил сей потрясающий вояж, что за Ротшильд? Бросьте, бросьте! Вы подначиваете меня, шутите?

– И не думал. Вот она, путёвка, тут, – похлопал себя по карману Караваев. – Фирма, как её, «Интертурсикретсервис», директор прибалтиец какой-то Недождётис… печати, всё как положено…

– Путёвка, печати, «Интертурсикретсервис», прибалтиец Недождётис? Это мне напоминает балладу, где Морж и Плотник, обещая устрицам рассказ о башмаках, сургуче, капусте и королях, выманили их из воды и съели. Думаю, в вашем случае будет тот же финал – торгаши остроумны. Дельце провёрнуто с юморком и как всегда нагло, с усмешечкой и подковыркой. Это они умеют, юмористы. Так дело обтяпают, что под демократический хохот, прохохочет человек и дом свой, семью и страну, да ещё и аплодировать станет умельцам смехачам. А это «недождётис» – просто конгениально! Эх, народ мой, когда ты думать-то станешь? – покачал горестно головой мужчина, с жалостью глядя на Караваева. – И вам, брат, простите, не пришло в голову, что слишком уж говорящая эта фамилия Недождётис? Что это тонкий намёк на толстые обстоятельства? Не возникло ассоциации с глаголом «не дождётесь»? Я, вот, почти уверен, что так и произойдёт, не дождётесь вы, брат, ни медобслуживания, ни питания, а в скором времени, пожалуй, пенсию и последние штаны у нас всех отберут. Надули вас господа юмористы. И не за бесплатно, скорее всего.

– С чего это ты так решил? – раздражённо уставился на него Караваев.

– Я хорошо разобрался в сегодняшних правилах. В обманной стране Зазаборье жизнь, если этот порядок вещей называть жизнью, построена на системе трёх «О»: обмане, отъёме и оргии. У вас, видимо, ещё живы приятные воспоминания о путёвках по профсоюзной линии? Советский народ не веровал, но словам доверял. Деньги – вот универсальный ключ, который открывает самые крепкие двери в Зазаборье. Но не стоит переживать, вы ж сами никого не надули. Это было б для вас худшим испытанием, так что утешьтесь сердцем честным. Обидно, конечно, но это мелочи жизни. Нас всех надули в очередной раз. Всю страну надули господа недождётисы, раздав бесплатные путёвки в прекрасный мир равных возможностей и свободы самооголятся. А ещё раньше надули прошлые поколения, тоже немало прекрасного обещали прежние недождётисы: землю крестьянам, заводы рабочим, миру мир, братство и равенство, но те хотя бы пытались выполнить кое-какие обещания из своей программы и кое-что стоящее смогли воплотить в жизнь…

Караваев не дал ему договорить, насупился и хмуро перебил:

– Да, ладно, ладно, тебе пугать-то! Чего это сразу-таки – надули? Не пугай меня, не пугай. Говоришь, деньги двери открывают? Так я тебе докладываю: путёвочка моя кровными девятью вагонами угля оплачена. Она, дорогой товарищ, по этой причине и есть ключ к дверям моего гостиничного номера. И я, – кровь из носа, – постараюсь дойти до вечера к заветным дверям моего номерочка. За тридевять земель прилететь и отступить? Некуда! Нужно идти в отель, а там дальше видно будет, что из всего этого выйдет.

– Дорогу осилит поевший, – усмехнулся незнакомец. – Но боюсь, что вас ожидает ходьба по кругу, а может быть и по всем кругам ада. Лучшая придумка дьявола – это создать видимость, что его нет. Ну, скажите, где доказательства того, что этот ваш клочок бумаги с печатями гарантирует вам право на отдых в отеле? Вы заглядывали в головы шутников, предлагающих вам этот комфортабельный отдых в Зазаборье, могли видеть превращение вашего угля в деньги и их движение? Кто-то из ваших коллег по работе уже отдыхал по путёвкам «Интертурсикретсервиса»? Вы поверили на слово, в бумажный фантик…

– Да чего это ты всё учишь? – разозлился Караваев. – Что ж, по-твоему, выходит никому, никому нельзя верить? И что за жизнь тогда будет, когда ни матери, ни отцу не будешь верить? И, вообще, больно умным и вёртким себя выставляешь, не обижайся, конечно. Расскажи ещё, что тебя самого никогда и нигде не надували. Насквозь людей видишь, наперёд всё знаешь? Что ж ты, ёш твою два, такой чистый, умный, не обманутый, сидишь у бетонного забора на этом заплёванном торжище среди обманутых? Сам же говорил, что всю страну надули. И выходит и тебя вместе со всеми, даже если ты всё это наперёд видел…Кашпировский.

– Так, так, так, – удовлетворённо потирая ладони, проговорил незнакомец, – кажется, я встретил честного, наивного, русского человека, от сердца говорящего. Это мне нравится, здешний люд полемизирует только тогда, когда появляется возможность что-то урвать и больше кулаками заканчивает полемику. Отлично, поговорим. По крайней мере, не напрасно убьём время, пока ОМОН будет совершать свою благородную и полезную миссию. Да я, брат, и не говорил, что я сухим из воды вылезаю и в огне не горю. Грешен, как все, ибо в грехе зачат. Но к моменту, когда заработал в стране коллективный «недождётис», я по счастью, сподобился найти Утешителя и Учителя. Понимаешь? В грязную воду с пираньями не полез, людям не советовал и сам ваучер брать отказался. Это, конечно, маленькое утешение и гордыней называется, но и твёрдостью тоже можно назвать, наверное. Да, коллективный «недождётис» в этот раз победил, он сомкнулся с мировым злом для окончательной победы дьявола. Но это временно. Сказано: ибо семь раз упадёт праведник и встанет, а нечестивые впадут в погибель. Свет побеждает тьму. И не умный я – спокойный. Я спокоен с тех пор, как всем сердцем прочувствовал, что никакие обманы не страшны человеку, когда в его сердце мир и взор устремлён в небо.

– Вот! Теперь я всё понял. Ты – этот, как его… миссионер, – рассмеялся Караваев. – У нас ходят по домам старушки. Призывают: «Вернись, блудный сын к своему Отцу. Он ждёт тебя».

Рассмеялся и мужчина.

– Нет, нет, я не миссионер, но с Заветом в ладу. А за спинами многих нынешних миссионеров в священническом облачении стоят те же «недождётисы» с кошельком для взносов для всегда нуждающегося их бедного Господа в костюме от кутюр и с дубиной за спиной. Они твердят о любви к богу и требуют любви от паствы. Но чего может стоить слово «люблю», произнесённое без любви, а ещё чаше по принуждению и внушению? Это великое слово «люблю» и очень трудное. Во времена, когда кругом зло, смерть и ночь, сама реальность движет сердца к отрицанию и вниз. У людей столько обид на Бога! Мы все больны обидами, но упорно не желаем идти в Его лечебницу, где двери всегда открыты. Мы Его пациенты и по-прежнему живём в том же мире, где властвует гордый дух пустыни, который когда-то искушал Господа нашего тремя соблазнами, которые Он без раздумий отверг. Но Ему это было легко сделать – Богочеловеку, Властелину бытия. А мы… муравьишки в людском муравейнике…