Хождение Восвояси

Придворные, словно обезумевшие курицы, с радостными воплями носились кругом, сталкиваясь, спотыкаясь, перекрикивая друг друга и успевая между всем этим прочим обсудить чудесное возвращение тэнно Негасимы из геенны огненной…

– …ну конечно! Он же потомок самой несгораемой Мимаситы!..

…и не менее чудесное окончание так и не начавшейся гражданской войны:

– …ну конечно! Он же потомок самой несгораемой Мимаситы!..

И во всей этой суматохе мало кто заметил, как стена пламени изогнулась опять, и наружу, покачиваясь, с видом человека, прокрутившегося на карусели три часа подряд, и теперь собирающегося плотно поговорить с карусельщиком, вышел тайсёгун Миномёто.

– Отец!!!.. – бросились было к нему Мажору и Синиока, но спохватившись, остановились в шаге, кротко сложив перед грудью ладони лодочкой и благонравно отпустив головы.

– Твоё возвращение наполняет наши сердца радостью, – с достоинством проговорил мальчик.

– Воистину, ясноликая Мимасита осветила твой долгий путь к нам, – вторила ему сестра.

Взгляд Шино на миг потеплел, но тут же лицо его снова превратилось в маску волевой бесстрастности.

– Я приказывал вам вернуться домой.

– Мы непременно выполним твой приказ, отец! – честно заверил его Мажору. – Сразу, как только наш дом отстроят!

Но Шино уже не смотрел на него. С плохо скрываемым недоумением и брезгливостью он оглядывал разворачивающуюся вокруг круговерть чумазых людей, прожжённых подушек и полуобугленных носилок.

– Что… тут случилось? – в пространство вопросил он, слишком гордый, чтобы спрашивать придворных или детей, но слишком любопытный, чтобы слишком гордо прошествовать мимо.

И поэтому кроме Шиновичей, лукоморцев и Луна слова его достигли только одной пары ушей.

– Тут случилась справедливость.

– Тебя мне и было надо! – загорелись огнем глаза полководца, получившего бонусное подкрепление одновременно с предложением сдаваться.

– Я удивлён, – иронично склонил голову котэнгу.

Миномёто впился обжигающим взором в лицо человека-ворона.

– Котэнгу. Ты стал болтливым и непочтительным, как сорока. Смотри, чтобы твои мозги не последовали по пути твоего языка. Помни, для меня пустоголовый балабол имеет ценность дырявой бочки. Ну да об этом мы поговорим потом. Сейчас же…

– Извините, милейший Миномёто-сан! – перекрывая гомон счастливых придворных, прозвучал голос тэнно. Но интонации его были какими угодно, только не извиняющимися.

Брови тайсёгуна наперегонки поползли вверх: второй шок за три минуты координации их перемещения не помог.

Расталкивая носилконосильщиков и подушкоподсовывальщиков, император быстрыми шагами шёл к своему военачальнику. Справа и слева от него, как адъютанты, подставив плечи под чуть дрожащие руки Маяхаты, поспешали Ивановичи. Но доведя своего подопечного до тайсёгуна, они переглянулись и молча направились назад, к родителям. Помощь и моральная поддержка – это хорошо, но некоторые разговоры должны вестись один на один, как схватка поединщиков на поле боя, даже если как после схватки поединщиков обратно вернётся только половина бойцов.

– Не хочется огорчать вас… – начал было император, примолк, задумавшись на миг над своими словами, и улыбнулся: – Хотя нет, конечно же хочется, причем очень давно. К чему унижать обманом такого проницательного человека, как вы? К чему это я? Ах, да. Занами-кун – человек… птица… существо императорской крови, а это значит, что командовать им могу исключительно я. Верю, что вы нанесли ему обиду своими торопливыми словами под воздействием огненного… путешествия… будучи в состоянии разбалансированном и смущённом. Поэтому небольшой, но ценный подарок-извинение, преподнесённый моему родичу до захода солнца, покроет вашу невольную потерю лица.

– Что?!.. – Миномёто побледнел от ярости, вдохнул, расширил ноздри…

Шумное море придворных за императорской спиной моментально покрылось тишиной, как ледяной коркой.

– Это мой котэнгу!

– Это мой родич!

– Божественная Мимасита, да не угаснут ее лучи, отдала его нашему роду!

– Божественная Мимасита, да не угаснут ее лучи, не делала ничего подобного!

Третий шок.

– Но она сказала это! И факт сей занесен в анналы свидетелями и летописцами!

Негасима пожал плечами.

– Ну, сказала. Но она, во-первых, не имела это в виду, а во-вторых, была немного сердита на моего безответственного предка. Но сын за отца не отвечает, как известно, и тем более прапрадед за праправнука, или какая там у нашей ветви рода с Занами-кун степень родства. Как бы то ни было, спокойствие и процветание империи зависит от того, что каждый знает своё место. Моё место – править. Ваше – повиноваться.

– Что-то вы поздно об этом задумались, мой император! – прорычал Миномёто.

– Лучше поздно, чем слишком поздно, мой тайсёгун, – меланхолично пожал плечами тэнно. – А теперь, когда все вопросы этикета, истории и психологии были нами так удачно разрешены, я вас больше не задерживаю. Отдых вам не повредит.

– Небольшой…

– Большой.

– Большой?.. – Миномёто недоумённо моргнул. Которым по счёту это был шок за последние двадцать минут, он сосчитать затруднялся.

– А также широкий, высокий, глубокий и длинный. У вас есть домик в деревне?

– Нет.

– А дворец в посёлке городского типа?

– Н-нет.

– А замок в захолустном городишке?

– Да.

– Замечательно. До меня дошли слухи, что обитатели этого замка и городка срочно нуждаются в твёрдой, но заботливой руке своего господина, которую они ощутят не позже, чем завтра к вечеру. Все причитающиеся вам почести, регалии и нахлебники, естественно, отправятся туда с вами. И как только я захочу лицезреть вас снова или услышать слова военной мудрости, я тут же пришлю посыльного.

– Всегда буду рад оказать такую услугу… Негасима-кун, – смиренно склонил голову котэнгу, лукаво поблёскивая круглыми птичьими глазами.

– А если я откажусь? Кликну моих самураев… подниму войска… – прищуренный взгляд Миномёто пронзил императора не хуже любого копья. – Военный опыт на моей стороне. Вооружение. Оснащение. Обученные боевому искусству букё.

– Тогда я тоже кликну верных мне людей. Может, часть вашего войска перейдёт на сторону законного правителя. Может, часть моего – на сторону сильнейшего. Затем начнётся короткая гражданская война, в которой, скорее всего, династия Маяхат сгинет.

– И вы не боитесь? [274]

Император глянул в глаза тайсёгуну. Копьё налетело на камень.

– Боюсь. Я молод, люблю поэзию, друзей, девушек и жизнь вообще и не хочу умирать. Но бывают такие ситуации, когда можно отступить или уступить, а бывают такие, когда в шаге за твоей спиной тебя поджидает кое-что похуже могилы. Не знаю, каким чудом и чьей волей я выкарабкался оттуда один раз, но понял я одно. Второго раза для меня не будет.

– Но империя! Восвояси! Вотвоясьские ничтожества, возомнившие, что могут безнаказанно плюнуть в лицо Вамаяси!..

274

"Лучезарные булки Мимаситы, который это уже по счёту шок?.."