Хождение за три неба

Этому способствовало и то, что родители были еще молодые, старательно учились, делали карьеру. А деду было забавно и интересно возиться с болванкой человека. Со мной, то есть. Он с самого детства учил меня бегать, плавать, ходить по кромке крыши сарая. Знакомил меня с оружием, учил стрелять, таскал на охоту. Заставлял делать какие-то непонятные физические упражнения, показывал приемы рукопашного боя. Причем, не стиль "Пьяной обезьяны", а несколько совершенно конкретных приемов. Как избавиться от захвата за горло, за руки-ноги, от захвата сзади и все такое. А когда я подрос немного, стал более ответственным и поумнел, дед показал мне несколько связок и ударов, нацеленных на одно. На мгновенную и безусловную смерть противника. Без излишней жестокости, но и без всякой жалости. Тот, кто вздумает мне угрожать, должен умереть.

–Вот и вся философия рукопашного боя, внука! Рукопашка – дело опасное, и кончать с противником нужно одним ударом. А все это рукомашество и дрыгоножество, да еще сдобренное и украшенное уханьем и воплями, – это все для синематографа. Чтобы у толстяков и хиляков разных инфаркт микарда и энурез вызвать. А вообще-то – учись метко стрелять! Я с автоматом в руках взвод каратистов разгоню запросто!

Ну, теперь понятно, почему я не пошел в аспирантуру, а сразу согласился на скромное предложение офицера, курирующего наш ВУЗ, продолжить учебу в одном очень специальном учебном заведении? Мне хотелось, чтобы полковники из Управления так же подтягивали животы при разговоре со мной, как они делали это при редких визитах моего деда к нам в Контору в особо значимые праздничные даты.

Ну, хватит об этом, пожалуй. А то я вам много чего наболтать успел. Вот возьмут и годиков на пять вам выезд-то и закроют! Будете отдыхать там же, где и наш президент. В Сочи на горных лыжах будете кататься. Прямо по пляжу…

А вон и дед. Копается себе в крыжовнике и горя не знает. Сейчас я его обрадую. Дверь на дачу была приоткрыта, и я сиганул в прохладный сумрак прямо из Шарика. Навряд ли за дедом наблюдали, но – береженого бог бережет. Пройдя к окну во двор, я постучал по стеклу, поймал спокойный взгляд деда и приготовился ждать. Он подошел через пару минут, вытирая вымытые руки вафельным полотенцем.

–Здорово, внука! Ну, и что с тобой происходит? Что случилось? Докладывай! – задавая мне вопросы, дед неспешно, но споро выставил на стол маленький графинчик его любимой наливки, крупные желтые абрикосы и груши на большой керамической тарелке и начал расставлять чайные чашки.

–Со мной пока ничего, дед… А вот с мамой что-то случилось… Где отец?

–А отец в Москву уехал на пару дней. Вызвал его какой-то знакомец. Археолог, что ли. А с мамой что? Вчера только по телефону разговаривали, все вроде нормально было.

–Вот оно что… В Москву, значит, вызвали неожиданно… Дед, я думаю, что маму похитили.

Дед медленно закрыл графин только что снятой стеклянной пробкой и отставил его на край стола. Он еще улыбался, но глаза стали строгими. Присев на скрипнувший венский стул, он спокойно сказал: "Давай, рассказывай все"! И я начал говорить.

Уложился я довольно быстро, рассказал все сжато, но точно, без купюр. В таких делах умолчаний быть не должно. Дед молча слушал, не перебивал меня вопросами. Потом вышел в комнату и пару раз кому-то позвонил по городскому телефону.

–Разведку заслал, – увидев мой вопрошающий взгляд, объяснил дед. – В вашем доме один старикан знакомый живет. Вот я и попросил его пошуршать там возле дома. И еще одному деду. У него внук у Лиды учится.

Он помолчал.

–Значит, с инопланетянами связался? Шар-то покажешь?

Я кивнул. Мы прошли в большую комнату, и я вызвал Шарика. Дед спокойно обошел его, а потом также спокойно залез в шар за мной. Пару раз подпрыгнув на прозрачном сиденье, дед осмотрел шар изнутри и потянул меня наружу.

–А мы один раз в Сибири за тарелкой целый месяц гонялись. Не поймали тогда. Не ваша будет? Нет? Ну, ладно… Теперь о деле… Если все эти дела твой генерал-майор крутит… ну, Слизень твой, то вреда Лиде они не причинят. Им ты нужен. Причем, не озлобленный, потенциально готовый к сотрудничеству… И местные кадры они привлекать никак не смогут. Если и будут здесь опираться на кого, ну – охрана там, силовая поддержка, – то только на прикормленный криминал. Это ясно. И людей Слизня тут не взвод. Скорее всего – это тот его порученец-майор. Первым делом надо найти место, где они держат Лиду. Есть предложения?

–Да, деда, есть. Я оставлю над городом шары-клоны, чтобы они засекли мамин телефон, а сам мотнусь в Южную Осетию. И оттуда позвоню на ее номер. Скажу, что приеду завтра вечером…

–А брать мы их будем сразу после установления места их схрона! – жестко сказал дед. – Дадим полчасика, чтобы они доложили начальству, расслабились от успеха, бдительность потеряли, и будем брать. Причем – миндальничать не станем. Этих гадов нужно вырывать с корнем. Ты как? Готов их… класть в холодную?

Я молча кивнул. Я был готов на все. Слизень начал войну – войну он и получит. А на войне все средства хороши.

Тут зазвонил городской телефон. Дед поднял трубку, похмыкал, задал два вопроса и повернулся ко мне.

–Лида должна была поехать во второй корпус университета, на лекцию. Не доехала. Институтские не знают где она. Вот так вот, внука… Готов? Действуй! Я тут пока соберусь немножко, поскребу по сусекам…

Я вернулся к Шарику, поставил ему задачу по отслеживанию телефона мамы и перелетел на Кавказ. Собственно, где мне выходить на связь – для меня было безразлично. Поэтому я мотнулся к Цхинвалу. Уж там сеть связи наверняка должна быть. Глядя на город с высоты горы, я набрал знакомый номер. На третьем гудке мне ответили.

–Добрый день, Афанасий Кириллович! Мы с вами встречались однажды. Вечером, в степи…

–Я узнал тебя, майор…

–А вот имен не надо! И что же вы так невежливо – на "ты", пренебрежительно так, а? Все же я старше вас годами, да и званием. Называйте меня…

–Амбал я буду тебя называть. Так у нас в Городе называли грузчиков-персов и азербайджанцев. А насчет твоей фамилии – ты прав. Не буду я ее пачкать. Как говорится, в семье не без урода.

В ответ раздался лишь жизнерадостный смех. Майора Амбарцумова сегодня ничего не брало! Он чувствовал себя победителем, заставившим маленькую хромую ящерку по имени Афанасий выползти из-под скал Южной Осетии на солнышко. А скоро он ей оборвет хвост… Интересно, засекли они уже, откуда я говорю? Нужно потянуть время. Хотя, возможности у Слизня огромные…

–Что с мамой, Амбал?

–Ваша мама жива и здорова…

–Дай ей трубку!

–Не могу! – голос майора сочился радостью. – Она спит. Очень перенервничала, расстроилась, кричала даже. Пришлось ввести ей успокоительное…

У меня аж багровая пелена заклубилась перед глазами. Все, майор! Ты не жилец… Ты первый поднял руку на моих близких. На мою маму поднял! Такое не прощается.

–Запомни, Амбал, я тебя найду. Ты предал все. Ты нарушил Присягу, кодекс офицерской чести. Ты нарушил все законы, писанные и не писанные. Я объявляю тебя вне закона, майор. Ты знаешь, что это значит?