Хозяин теней. 3

Возражений не было.

Просёлочная дорога ещё долго вихляла, пробираясь какими-то совсем уж окольными путями. Но в конце концов она сделалась шире, вобрала в себя ещё десяток троп. И приподнявши накатанную уже спину, кое-где украшенную старыми шрамами колеин, выкатила к тракту. Чёрную закатанную в асфальт полосу мы увидели издали сквозь поредевший подлесок. Совсем рядом торчал столб с выгоревшим на солнце указателем: «Бернички».

Значит, не заплутали.

Городок этот Еремей сразу отыскал на карте. А теперь остановился, как и договаривались.

— Всё одно как-то это неправильно, — Мишка вышел из кабины и подал руку Татьяне. — Отпускать детей одних.

— Не одних, а парой, — Еремей подавил зевок. — Тут недалече, версты две. Туда бегом и обратно. Понятно?

Куда уж понятней.

Это мы тоже успели обсудить.

И что заглянуть в эти Бернички стоит, хотя бы для того, чтоб понять, чего в мире творится. А заодно присмотреться к тому, что окрест происходит.

Военные.

Патрули.

Перекрытые дороги. Или вон иные подозрительного толку личности.

— Я мог бы сходить.

— Не начинай, — я сунул руки в карманы тулупчика, чересчур большого для тощего Савкиного тела, но если подпоясать ремнём, то и нормального. Метелька вообще сказал, что так и носят.

Никто не станет одёжку прям по размеру покупать. Разве что богатеи какие. А нормальные люди берут хорошо на вырост, чтоб на пару лет хватило.

— Ты приметный. Они — обыкновенные. Пацанья везде хватает. Крутанутся, поглядят…

— Газет не забудьте.

— И газет прикупят.

— А если их попытаются ограбить? Побить?

— Тю, — Еремей хохотнул. — Пускай попытаются. Я их, конечно, только начал учить, но…

— Вот! А если побьют?

— Тогда сами виноваты. Бегать быстрее надо. Или драться злее. Всё, валите, а ты не ной. Ты вон лучше прикинь, чего с этою спящею делать станем.

Бернички городом назвать было сложно. Так, поселение, что выросло на пересечении двух дорог: автомобильной и железной. Насыпь тут расширялась, принимая несколько рядов рельс, разрывая при том асфальтовое полотно. По обе стороны от железки протянулись бетонные полосы перронов, серые и грязные, то ли потому что день нынче выдался пасмурный, то ли сами по себе. Где-то там, теряясь в тумане, который укрывал обе дороги, виднелись длинные строения — склады. А уже за ними и домишки.

И если в лесу нам казалось, что уже рассвело, то над Берничками упорно висело мутное марево.

Пахло железом. Поздней осенью. И горелыми булками.

Чуть в стороне, почти растворившаяся в промозглой осенней хмари, стояла будка станционного смотрителя. И лишь жёлтый свет в её окошке выдавал, что город жив.

Нет, как подошли поближе, то стали видны и фонари.

И люди.

Сонный дворник махал метлой, скорее раскидывая мусор, нежели его убирая. Дремала, повесив голову, старая лошадь. А хозяин её суетился вокруг телеги, которая то ли сломалась, то ли грозила вот-вот сломаться.

Где-то урчал мотор.

Прохаживались вдоль перрона солдатики, присутствие которых изрядно напрягло, а потому, когда Метелька потянул в стороночку, я не стал возражать. Соваться на перрон перехотелось.

Тени, которых я выпустил, строго запретивши людей трогать, скользили вдоль заборов. Залаяли и смолкли собаки. Протяжно замычала скотина, где-то совсем рядом, за забором. Дома тут стояли неплотно, да и были типичными, деревенскими, в один этаж. Когда крашенные и украшенные, когда покосившиеся, а порой и с просевшими крышами, они одинаково дышали дымом, выпуская в и без того серое небо серые же струи.

— Надо к постоялому идти, — Метелька оглянулся. — Или на рынок.

— Думаешь, тут рынок есть?

— При станции должен бы.

— Так какого хрена… — мы от станции отошли уже прилично.

Выходит, что возвращаться?

Метелька глянул на меня снисходительно:

— Погодь. Вона, пусто, стало быть, поезда ещё не было. И на рынке будет тишь. Это раз. А другое — оно нам надо, чтоб кто заприметил, откудова мы пришли?

Стало стыдно. Усталость, наверное, сказывается. А ведь и вправду не надо. Два подростка, пришедшие откуда-то из лесу — это подозрительно.

Патрули опять же.

Я вспоминал ту свою прошлую поездку. Патрулей тогда то ли не было, то ли не заметил я их.

— Пойдём, — Метелька крутил головой, высматривая что-то, только ему понятное. — Тут надо на окраинку. Там и люд будет разный, на поговорить…

И мы пошли.

Я как-то быстро бросил попытки запомнить, куда идём. Улочки здесь вились и вихляли, то сливаясь, то распадаясь, чтобы протиснуться между очередного дома. Двери некоторых были открыты. И постепенно сам городок оживал, стряхивая сонное утрешнее оцепенение.

— Вона, — Метелько указал на бабищу, которая возилась с калиткою. — Это, небось, на станцию собралась торговать. Стало быть, скоро поезд будет.

В дымно-навозной вони прорезались нотки сдобного хлеба. А бабища, подхватив две огроменные корзины, заботливо прикрытые сверху кофтами, медленно потянулась куда-то вперед. — Идём… тётенька! Тётенька! Погодьте!

Женщина остановилась и глянула. Недобро так. Или показалось? Круглое лицо её было стянуто плотной холстиной косынки и только щёки выглядывали этакими румяными пузырями, будто косынку стянули слишком туго, вот плоть и не выдерживала.

— Ох, спасибочки, тётенька! А не подскажете, где это мы? Мы с братцем не местные. Первый раз. Дядька вон послал поискать съестного, прикупить чего… — и в пальцах Метельки мелькнула монета. Клянусь, не увидел, откуда он её достал. — А мы ходили, ходили и заплутали!

— Бывает, — голос у тётки оказался низким, гулким. — Пироги вона есть. Свежие. Только-только испекла…

— А дайте, пожалуйста, — Метелька протянул копейки. — А какие есть?

— Разныя. С яйцом и луком. С потрошками. С капустою.

— А вы нам дорогу подскажете?

Пирожки лоснились маслом и обжигали руки. Но запах от них шёл сытный, славный. Надо будет с собой прихватить.

— От спасибо огромное! А пахнет-то, пахнет… маменька, когда живая была, так тоже пекла пирожки. Вот аккурат, что ваши…

Взгляд тётки подобрел.

— Сироты, что ль?

— Ага… папка ещё когда… в город ушёл. Сманили. Мол, там на фабрике плотют хорошо. Он и подался. Семья-то у нас большая была, а землица не родит. Вот и жили, как жили, — Метелька умудрялся и есть, и говорить. И подхватил корзину. — Мы с братцем вам сподмогнём? Вы ж на станцию? И нам туда. Заодно уж покажете дорогу, а то бродим, бродим, замерзли вконец, а тут улицы, улицы…