Хозяин теней

— Когда… прибить пытались. Я думал, что я её совсем выпил, а она теперь внутри. Показать?

— Толку-то. Всё одно не увижу.

А вот это полезная информация.

— Тогда как?

— Видеть и нужды нет. Если на той стороне бываешь частенько, то хребтом этих тварей чуять учишься. Да и так-то есть и у меня кой-какие… таланты родовые, — ответил Еремей спокойно. И судя по тому, что добивать меня не спешит, наличие тени — это не так уж страшно.

— Я ж не… сумеречник? — уточняю на всякий случай.

— Нет.

— А… в чём разница? Ну, если тень во мне? И у сумеречника тоже?

— Разница? От как сказать… смотри. Один возьмёт волчонка из лесу, приголубит, накормит и службе выучит. И будет волк служить ему и помогать. А другой рискнёт, а этот волчонок его за руку цапнет и заразит водобоязнью…

— Бешенством?

— Им самым. И будут они вдвоём, бешеные… ну это так. Примерно. Не дано обыкновенным людям с тенями дело иметь, чтоб себе не во вред. Охотники — иное. Вас она даром наделила и защитою своей. Убить тебя тень способна… да и подчинить своей воле тоже. Но это только если сам попустишь. Напомни, годков тебе сколько?

— Тринадцать.

— Тринадцать… с виду больше десяти не дашь. А уже тень… — он потёр пальцами подбородок. Сухой, неприятный звук. — Рановато…

— А… это плохо? Или хорошо?

— Смотря для кого, — Еремей прищурился, что твой кот на сметану. — Так-то в прежние времена дед сказывал, что многие охотники, пока своею тенью не обзаведутся, на ту сторону и не выходят. Малым промыслом пробавляются. А вот как сумеют примучить да на службу поставить, тогда уж, стало быть, и за большой берутся. И что получалось это далеко не у всех. Говорил он, мол, это тоже навроде таланта. Одни вон на скрипочке играть умелые, другие — теней ловить.

— А… что ещё он говорил?

— Что тень — это даже не волк, это тигра натуральная, которая и ластится будет, а коль случай подвернётся, то и сожрёт тебя, не поморщившись.

Ну что питомец у нас с Савкою непростой, это я уже понял. И догадки мои Еремей лишь подтвердил.

— А еще говорил, что уже тогда охотнички мельчать стали… что с одной стороны сделалось их больше, наплодили вон… выродков навроде тебя.

Главное, сказано это было не с целью меня обидеть. Скорее уж потому как в его глазах Савка и вправду был выродком.

— Иные в люди вышли. Связи наладили. Богатство добыли. Талант — это же только талант.

Тут не поспоришь.

Был у нас один… Димка Святкин. Талантище… стрелял из всего, что стреляло, да и не стреляло — тоже. И попадал, что характерно. Даже когда казалось, что невозможно. Прям душой ко всяким железкам прикипевший был. Его дядька Матвей крепко выделял, обхаживал. И дела ему давал особые, под талант его.

Чем всё кончилось?

Ну… так-то наши разборки его не задели. Мне показалось, он и не заметил, что изменилось что-то там. Точнее заметил, когда по оружию гайки закручивать стали. Тогда и уехал. Купил домик где-то в Сибири, пошёл то ли в егеря, то ли в золотодобытчики. Главное, что положить ему было и на возможности, и на перспективы.

— Вот и поднялись кверху не те, кто посильней, а те, кто половчей и с властью ладить умеет. Да и власти той спокойней. Тени же ж… — Еремей вдруг выкинул руку и, накрыв ладонью Савкин затылок, дёрнул на себя. — Никому, ясно? Чтоб никому ни слова… узнают — я за шкуру твою и медного грошика не дам.

Киваю.

— Я… не дурак…

От Еремея пахло чесноком и ещё травами. А вот гнилью — уже куда как слабее.

— Вы как… себя чувствуете?

— А смелый ты, — он отпустил руку. — Иные взрослые вон обмочились бы с такой беседы.

— Не смелый. Просто они, наверное, про вас лучше знают…

Еремей хохотнул.

— Твоя правда… так какая она у тебя?

Мой вопрос про здоровье он проигнорировал.

— Небольшая… я слышал, что Фёдор называл её… курхарь…

— Крухарь, — поправил Еремей.

— Да, точно… но она меньше стала. И сидит.

— Она меня…

Он потёр рукой грудь.

— Вы тогда поняли?

— Подозревать стал. И приглядывать. А вот сегодня и уверился.

— Она… там червяки сидели. Такие тонкие и длинные. И ещё воняло от вас. Ну… так… по-особому. Извините. Она как почуяла, так прямо и сорвалась. Внутрь прыгнула и сожрала.

— Хорошо, что только их.

— Хотела, — ответил я. — Не только их. Но я не позволил.

— Добрый?

— Неправильно это.

— И там, вчера, в доме, она с тобою?

Киваю.

— Сожрала?

— Не всего. Так-то та, вчерашняя тварь, посильнее была. Вот она и побоялась, а как вы в неё пальнули, ранили, тогда моя тень и стала куски глотать. Наелась.

— Это хорошо. Я про них не так и много знаю, — Еремей замолчал ненадолго. — Так-то… деду моему случалось служить… при доме одном. Сумраковы. Слыхал?

— Нет.

— Вот то-то и оно, что никто уже их и не вспомнит. Он и сам лишь раз упомянул, добавивши, что иные имена вслух произносить не след. Хотя прежние времена наш род подле них был. Это только считается, что Охотники сами по себе. А добрая помощь всем в руку… но это не важно. Знаю я немного. Вот, что тени кормить надобно. И сперва — теми, которые поменьше, послабже.

Тень довольно заворочалась.

— Будет расти с того и силу набирать, но… ты аккуратней. Помни про тигру…

Он взъерошил мне волосы.

— И больше не подслушивай.

— Постараюсь, — грешно обещания невыполнимые давать. — Я не так особо… она ещё недалеко ходит.

— Синоднику говорил?

Я мотнул головой.

— А этому своему… приятелю?

— Ну… так-то нет. Сказал, что вас слушаю, но без подробностей.

— Хорошо. Не вздумай, Савка… молчи. Пока вы клятвой и кровью не связаны, молчи. Княгинюшка сказывала, что и теперь тебя убить пытались, но это иное… совсем иное. Поверь, прознает кто, что ты тень примучил, другая охота пойдёт.

— А вы…

Я вовремя прикусил язык. Не надо задавать опасных вопросов. Только Еремей и без того всё понял.

— Хочешь спросить, вправду ли я своего воспитанника убил? Вправду.

— Но… почему?

Не походил он на человека, который убивает просто так, без веского повода. Да и Евдокия Павловна вроде виноватым его не считала. И суд опять же. Чуется, если б была хоть капля вины, суд бы его не выпустил.

Еремей чуть отстранился.

И заговорил.

— Он был славным мальчонкой. Меня тогда с государевой службы попросили по-за ранению. Медальку вот дали. Пенсию назначили, не без того. Про подвиг мой даже в газетах печатали. Давно это было, да… так вот, медалька медалькой, а здоровье не то, негодное для службы. Тут же и боярин подоспел, воевода Виленский, мол, сынок у него подрастает, надо бы средь прочих и науку воинскую преподать. Я и согласился. Многие, кто в отставку выходит, этим делом промышляют. И почётно, и выгодно. Думал, может, свезёт, то и останусь, обживусь. Небось, где один сын, там и два. После и они-то повырастут, титул от батюшки примут да и о престарелом наставнике позаботятся. Опять же и семью завести можно. В большом-то доме завсегда девок хватает, из числа дальнее родни, которые без приданого и перспектив.