Хозяин жизни

— Снова грустный.

— Я смотрю, у тебя инстинкт самосохранения совсем отсутствует.

— Ладно тебе, Миша, ты не можешь мне запретить разговаривать с тобой, — садится на соседний барный стул Азалия, — «Космополитен», пожалуйста, — обращается она к бармену.

— А в коридоре утром, ты тряслась от страха, — кручу бокал в руке.

— Не ожидала от тебя. Все же у нас были отношения. Сейчас собралась и понимаю, ничего ты мне физически не сделаешь.

Физически нет. Печально усмехнувшись, наблюдаю за тем, как бармен наливает в шейкер водку, апельсиновый ликер, лимонный сок и клюквенный морс, наполняет шейкер кубиками льда и взбивает уверенными движениями профессионала.

— Помнишь, как в Париже я перебрала «Ву-ву» и ты отнес меня в номер на руках?

Раздражительно вздыхаю.

— Ань, ты чего опять пристала? — устало поворачиваюсь. — Чтобы я поддался ностальгии и трахнул тебя? Этого не будет.

Возвращаю свое внимание стеллажу с бутылками напротив себя.

— Почему?

— Потому что не хочу.

— Старый Дусманис мне нравился больше.

Азалия отворачивается и, опершись спиной о барную стойку, смотрит в зал.

— Вау, кто пришел.

Смотрю через плечо.

— Тимур Назарович АйвАзов, собственной персоной. И что он интересно забыл в моем отеле? — выпрямляю спину, сажусь ровно.

Не хватало еще, чтобы главный конкурент заметил мое паскудное состояние.

— Высокий, статный, — поет соловьем Азалия, — спина широкая, ноги крепкие, как мне нравится. Вообще, довольно спортивное телосложение. Ох уж эти мужественные черты лица, выразительные глаза и шикарная улыбка. М-м-м и, кстати, по слухам богаче тебя, Дусманис. Ну уж точно моложе. Видел какие у него ухоженные руки, красивая прическа и брутальная щетина?

Несмотря на печаль, сковывающую мое сердце, подколки отвергнутой женщины забавляют.

— Обрати внимание, Миш, женщинам нравятся мужчины в красивых рубашках и брюках. Брюки на заднице Тимура сидят так, что хочется эту самую задницу пощупать. Опять же, если мужчине идет строгий стиль, — прикладывает она ярко накрашенный рот к своему «Космополитену».

Наблюдаю за Азалией, капающей слюной на АйвАзова, и в голове рождается гениальная идея.

— Слушай, а давай мы тебя под него подложим. Будешь трахаться и информацию для меня выведывать. Запоминать, записывать, снимать видео. Мне кажется — это твое.

— Очень смешно, Михаил Сафронович, — оскорбляется Азалия.

И правда забавно, вдруг согласилась бы. Но веселье длится не больше минуты. Тоска, как волна откатывает, а потом набегает с новой силой. Глубоко вздыхаю. По Машке скучаю. А сейчас еще больше, потому что сижу рядом с не той женщиной.

— У него своя трагичная история есть, — пьет Азалия. — С бывшей женой связана. Я подробности не знаю, но просто сумасшедшая любовь там была. Говорят, он из-за нее чуть не разорился.

— А ты откуда в курсе?

— Птичка на хвосте принесла.

Тимур к нам приближается и Азалия, улыбнувшись ему и похлопав ресницами, исчезает.

— Добрый вечер, брат, — протягивает руку для приветствия Тимур.

У него турецкие корни, о чем свидетельствует характерный нос, орлиный взгляд и четкая линия подбородка.

— Какими судьбами в наших краях?

Это уже официанту:

— Налей дорогому гостю.

— Хотел посмотреть, как ты перед норвежским послом опозоришься, господин Дусманис, — смеется Тимур.

— Не дождешься, — чокаюсь с ним бокалам.

— Ну, брат, та женщина с караваем, запнувшаяся о ковер и чуть не полетевшая в ноги послу, была очень забавной.

Смеемся вместе. Он искренне, а я делаю вид. На телефон кошусь, но понимаю, никаких сообщений от нее не будет. Тоска еще больше жрет, прям причмокивая.

***

На следующий день я только и жду окончания рабочего дня. Я никогда в жизни не чувствовал себя так паршиво и неуютно на работе. Раньше я горел своим бизнесом, теперь смотрю на часы.

— Наши инвесторы делают ставку на строительство торгового и развлекательных комплекса на Ладыгинском проспекте, Михаил Сафронович. Гостиница «Остров» откладывается на потом, поскольку сроки ее окупаемости гораздо выше. В связи с этим даже в нашем новом отеле «Звезда» в итоге сервис ниже необходимого уровня.

— Почему? — строго интересуюсь, подпирая щекой кулак. — Сделайте сервис на уровне. Это ваша работа.

— Не все так просто, Михаил Сафронович, отель очень близко к морю, на самом побережье.

— С каких пор это стало проблемой?

— Там не налажена система четкой безопасности гостей, не решен вопрос сезонности, в сезон он у нас он переполнен, а в «несезон» простаивает без прибыли.

— Нагони пиарщиков. Придумайте интересный ход. Морской воздух полезен круглогодично, не дурите мне голову. Значит, вы делаете что-то не так.

— А еще «Звезду» пытался АйвАзов купить, удочки закидывал через руководство отеля, не сам, конечно, через третьих лиц.

— Вот неугомонный, — усмехаюсь, — «брат» Тимур. У него бы гостиница не простаивала. Контролируйте этот вопрос. Да! — подношу трубку к уху.

— Маша сегодня до семнадцати, Михаил Сафронович, — отчитывается Олег. — Она на работе, я вижу ее через окно, урок ведёт, все как обычно.

Он ее видит, а я нет. Я, конечно, виду не подаю, хотя у самого аж зубы сводит.

На часах без пятнадцати пять.

— Уезжай, — командую Олегу.

А сам народ распускаю и начинаю пиджак надевать.

— Михаил Сафронович, а как же фуршет? Без вас мы никак, — собирает документы секретарша, складывая папки, ровными стопочками, — уже струнный квартет собрался.

Глаз на нее не поднимаю, думаю только о том, как добраться к школе без пробок.

— Развлекайтесь, — бросаю на выходе.

И, конечно же, попадаю в пробку. Нервничаю, постукивая пальцами по рулю. От мысли, что сейчас увижу Машу, по позвоночнику бегут мурашки, а дыхание сбивается с ровного ритма. Очередь из машин тащится с такой медленной скоростью, что я готов растолкать их руками, расчистив проход. Лишь бы только двигаться побыстрее.

Когда я влетаю на школьную парковку, я замечаю Машу на крыльце. Закрываю дверь автомобиля и спешу ей наперерез. От тревоги сердце замирает в груди. Я и не знал, что оно у меня настолько чувствительное. Внутри всё леденеет от плохого предчувствия. Мой рыжик выглядит совсем хреново. На ней какая-то бесформенная кофта с капюшоном, на голове небрежный хвост, на ногах кроссовки, а на лице нет ни грамма косметики. Похоже, она даже не задумывалась над тем, что надела на работу.