Хозяйка брачного агентства или Попаданка в поисках любви

– Никого я не пытаюсь выгородить! – возмутилась я. – Я лишь пытаюсь раскрыть это дело…

– Это не ваша задача – дела раскрывать! – рыкнул Ренслир.

– Вы так не думали, когда меня привлекали к расследованию!

– Я об этом уже десять раз пожалел!

– Да без меня вы бы и на Метьюса не вышли, сидели бы без подозреваемых до скончания веков! – разъярившись, я попыталась вскочить с места, но наручники заставили сидеть. – Хотя он, конечно, не виноват.

– Конечно! Только вы знаете, кто виновен, а кто нет!

– Я не знаю, кто виновен, но зато у меня есть свидетельница!

– И где же она?!

Я открыла рот, замерла и закрыла. Огляделась по сторонам:

– А моя сумочка? Где моя сумочка? Вы же не бросили ее на месте?! Умоляю, скажите, что вы не оставили мои вещи! Там же мои документы, деньги, адрес свидетельницы в конце-то концов! – панически запричитала я.

Ренслир яростно уставился на местного следователя.

– Ее вещи описаны как полагается и переданы для исследования артефакторам, – пояснил тот.

Я облегченно выдохнула, впрочем, добавила:

– Надеюсь, ничего лишнего мне там не подкинут?..

Ренслир смерил меня холодным взглядом и повернулся к своему коллеге:

– На каком основании вы вообще задержали леди Монх?

– На нее среагировал артефакт, улавливающий энергию суккубов.

– Быть суккубом – это не преступление! – возмущенно встряла я.

– А вот выпивать мужчин до смерти – это преступление, – холодно отбрил Ренслир, его глаза будто говорили: «сиди и заткнись, не лезь, когда взрослые дяди разговаривают».

– Я ничего такого не делала, – смущенно протянула я. – И вообще, у меня есть алиби!

– На какое время? Вы знаете, когда были совершены преступления? – переключился на меня местный следователь со злорадной улыбкой.

– Не знаю, на какое время! На все время у меня есть алиби! Я все время среди людей: то на работе, то в пансионе. Одна практически не бываю. Наверняка у меня есть алиби.

Местный следователь впился в меня клещом, пытаясь выяснить что-нибудь нелицеприятное и все время сомневался в правдивости моих показаний. Почему? Просто на основании того, что я – суккуб, других аргументов ему и не надо было. Конечно, я должна была проводить вечера не дома в компании подруг, а на свиданиях с разными мужиками, я ж суккуб. Конечно, я не должна была работать на нормальной работе… ну, и далее по списку.

Ренслир, хоть и явно злился на меня, постоянно своего коллегу одергивал и переформулировал его вопросы в более приличные, давая мне подсказки о том, как лучше ответить. Я старалась быть честной.

– Если вы мне не верите, то я готова к любым проверкам, усадите меня за артефакт стола истины, и я все повторю! – предложила я.

– У нас нет такого стола, и вообще, судебная коллегия еще не решила, принимать ли результаты его работы к сведенью, – пропыхтел злобно следователь. – Зачастую эти артефакты только усложняют работу.

«Угу, не позволяют быстренько засадить невиновного и заставляют работать», – хотела сказать я, но все же огромным волевым усилием удержалась.

Меня хотели засадить за решетку, пока не будет проверено мое алиби во время всех пяти убийств, но, к счастью, Ренслир меня отстоял. Два убийства были совершены в то время, когда я находилась на работе в полиции, приехать во время обеденного перерыва на другой конец города и вернуться обратно, не привлекая внимание, было невозможно. Аргументы, что суккуб может повлиять на любого свидетеля и заставить говорить, что ему удобно, не работали, ведь служащие полиции имеют артефакты против влияния нежити. То есть это алиби даже свидетельскими показаниями подтверждать не требовалось. Еще на счет двух вечеров я была спокойно – их я проводила дома в чисто женской компании, а, как известно, женщины влиянию суккубов не поддаются. Только очень матерые сильные суккубы могут внушить особам своего же пола хотя бы дружескую приязнь, обычно наоборот попытка любого влияния на женщин оборачивается у тех отвращением и агрессией. Местный следователь хотел сперва все же получить подтверждение и этих моих показаний, прежде чем меня отпускать, но Ренслир настоял, что и двух алиби хватит, чтобы не держать леди в камере.

Наконец, на мне расстегнули наручники, и позволили выйти в коридор. Я немедленно сняла пальто, потому что ужасно в нем запарилась. Ренслир проводил меня на сканирование ауры (местный аналог отпечатков пальцев), который мог косвенно свидетельствовать о том, была ли я на месте преступления, если, конечно, преступник свою ауру тщательно не стер, что он и делал. Наконец, мне выдали обратно мои вещи. Я поспешно проверила, что и деньги, и документы, и записка из дома терпимости была на месте.

Мы вышли из отделения уже после полуночи, так что впереди меня должны были ждать ужасные разборки с домоправительницей. Вообще-то, мне выдали справку о задержании, но, думаю, показывать ее Вобле будет еще хуже. Впрочем, если полицейские придут проверять мое алиби, меня и так ничего не спасет.

– Вы не сказали одного, – напомнил Ренслир, заставив меня обернуться к нему. Я ожидала, что он заговорит про свидетельницу, но не отгадала: – где вы были во время первого убийства, тринадцатого дня месяца бобра?

– Меня не было в городе, я же говорила, – нервно бросила я.

– Да, я помню. Но, если бы вы назвали город, где были в это время, мы могли бы отправить запрос в местную полицию и получить подтверждение. Ваше нахождение в другом городе бы куда более веским аргументом в вашу защиту! Поймите, хотя сейчас вас отпустили, это не значит, что вы перестали быть подозреваемой. Это очень сложное дело, убийства происходят в разных районах города, убивают не простых работяг, а магов, у этого дела большой резонанс.

– Но у меня же есть алиби на четыре случая из пяти, разве этого мало? – возмутилась я.

– Убийства будут продолжаться, и для каждого случая у вас может не найтись алиби. К тому же, если придираться, показания старика Ульрика могут быть отвергнуты из-за его возраста, а показания работников проходной… вы могли сбегать из отделения через окно. И подтвердят ли соседки ваше алиби – еще вопрос. Да и то, если предположить, что вы куда более сильный и опытный суккуб, чем пытаетесь продемонстрировать, то могли оказать на них влияние, ведь защитных артефактов у них нет. Так что показания из другого города…

– Нет! Нет у меня других свидетелей! – не сдержалась я.

– Но где вы были до приезда в столицу?

– Нигде! Нигде меня не было! – выпалила я и зажмурилась. – Я могу поклясться любой клятвой, могу дать показания на столе истины, могу сделать что хотите. Клянусь, я не причастна к этому делу! Но никаких свидетелей до пятнадцатого дня бобра у меня нет.

– Но почему? – спросил Ренслир с недоумением, а я закусила губу, не зная, что ответить, ведь признаться, что я попаданка, значило также признаться, что я совершила преступление по местным законам, пытаясь пленить демона.

Глава 28

– Вероник, я должен знать! – настаивал Ренслир. – Это уже серьезно. Вы понимаете, чем все это может для вас обернуться?! – давил он.

И я не выдержала. Я всегда была очень сильной, психологически устойчивой и спокойной, я всегда держала себя в руках в стрессовых ситуациях, иначе не сделала бы карьеру. Я сумела как-то пережить перенос в другой мир, становление суккубом, скитания по улице. Но сегодня… квартал зеленых фонарей, нападение полицейских, допрос… у всех есть предел, и я до него дошла.