Хозяйка чайной

Я поднимаюсь на сцену, красиво опускаюсь на колени и протягиваю руку к чугунному чайнику. Лью горячую воду в глиняный чайник, стоящий на столике для церемонии. Прогреваю его стены, дно, крышку, сливаю воду.

Теперь глина прогрелась и дышит.

Далее щипчиками я элегантно беру чаинки из коробки, аромат чая в которой почувствовали все присутствующие, и насыпаю в глиняный чайник. Снова заливаю горячей водой из чугунного чайника, то поднимая руку, то опуская. За счет этого движения звук воды превращается в мелодию, которая хорошо дополняет флейту.

Первая заварка должна смыть пыль и горечь с чайных листьев, поэтому под возгласы я выливаю содержимое глиняного чайника прямо через решетку столика на заготовленные пиалы и в поддон, которого не видят. Эти пиалы маленькие, буквально на три глотка, и сейчас они перевернуты дном вверх, чтобы прогрелись, но не задержали в себе первый чайный смыв.

Заливаю второй раз, наливаю чай в гайвань – большую пиалу с крышкой – и прикрываю на несколько секунд. Подношу к лицу, отодвигаю крышечку и вдыхаю аромат. И тут же весь зал наполняется этим запахом.

Все посетители вытягивают шеи, выставляют носы, чтобы уловить сказочный аромат.

– Лес!

– Река!

– Орехи!

– Фрукты!

– Мох!

– Цветы!

И снова у каждого запах свой.

Я кидаю взгляд на Зверя, который смотрит на меня так, словно готов сорваться с места и… Что «и»? Закрыть в своей пещере?

Может быть.

Вот только ненависти в том взгляде не меньше.

И мне интересно, какой запах чувствует он.

Из гайвани я разливаю чай по маленьким прогретым пиалам, а потом жестом приглашаю подойти по очереди и взять одну.

Первым откликается усач. Он бежит к сцене со всех ног, протягивает руки, и я двумя ладонями подаю ему пиалу. И как только та оказывается у него в пальцах, происходит настоящее волшебство.

На поверхности пиалы расцветает фруктовый сад в горах. Детальная миниатюра, от которой захватывает дух.

– Мать моя женщина! – восклицает он, поворачивается к гостям, и по залу разносится ропот восхищения.

Ко мне тут же выстраивается настоящая очередь. И у каждого гостя в пиале расцветает что-то свое. Свой собственный мир восприятий, вкусов и ароматов.

У кого-то это цветущий сад. У кого-то горы, реки и водопады. У кого-то тихий вечер влюбленной пары в саду. У кого-то это детский смех в ореховом кустарнике.

И только Зверь не подходит за своей пиалой.

Внутри я вся дрожу от чуда чайной магии, но не показываю виду. Не знаю, откуда у меня берется смелость взять полную пиалу и преподнести Зверю.

Я подхожу к нему медленно, покачивая бедрами. Ощущаю, как мое платье воздушно двигается в такт движениям. Вижу, как хищно заостряется лицо мужчины.

Он готов меня разорвать или съесть?

Я подхожу к его столику и протягиваю крошечную пиалу двумя руками.

Ну же! Возьмешь или нет?

Покажешь мне свой мир?

Глава 4

Генерал драконов смотрит на меня испытующе. Так, словно хочет вскрыть черепную коробку и посмотреть, что у меня внутри.

Его взгляд опускается с глаз на мои губы, потом вниз до ключиц, а потом ныряет на грудь.

И тут он выбивает рукой пиалу из моих ладоней и зло встает с места, чуть не опрокидывая тяжеленный деревянный стол.

Я отшатываюсь от кипятка и такого агрессивного мужчины. В таверне тут же смолкают все голоса, и лишь звук флейты разносится по залу.

Зверь бросает на меня тяжелый взгляд, полный ярости, и уходит не оглянувшись.

А я оборачиваюсь, стараясь удержать маску безмятежности на лице. Вижу, как все гости замерли с ужасом на лицах. Они невероятно испугались выпада генерала.

Мужчины отводят глаза, словно говоря: «Разбирайся сама, ничего не вижу». Женщины же повтягивали головы в плечи и будто стали меньше в размерах.

Волшебная атмосфера улетучивается в один миг.

Да что такое с этим генералом не так? Как можно так презирать постороннюю женщину за то, что изменила мужу с его братом?

Может, ему голову отбили в сражении?

Я медленно иду к сцене, понимая, что вся магия момента улетела на помойку. И сколько бы я сейчас тут ни заваривала чайное волшебство, в головах присутствующих будет только эта яркая сцена с генералом, а на языках – жажда сплетен.

Поэтому я иду к сцене, поднимаюсь и опускаю голову, прощаясь с гостями. Занавес закрывается, мелодия смолкает.

И тут же таверну взрывает гул голосов.

– Госпожа, – на сцену сразу забирается Рикки, – как вы?

Я грустно улыбаюсь ему, протягиваю руку к его буйным волосам, треплю их.

– Ты был так хорош сегодня! Как ты красиво играл! Спасибо тебе большое. Без тебя церемония не получилась бы.

– Что вы, госпожа, я всего лишь дул в трубочку.

– Не преуменьшай свои заслуги.

– Но, госпожа, мне кажется, Зверь все испортил. Теперь к нам никто не придет, да? – спрашивает Рикки, пока я достаю чемодан из-за сцены.

Я тоже разделяю его опасения, но знаю, что нужно готовиться так, словно к нам может прийти толпа.

– Кто его знает, Рикки. Может, отрицательная реклама тоже реклама.

– Чегось?

– Ничего. Поможешь мне слить воду со стола и из чайников?

– Да, конечно.

Спустя десять минут мы покидаем таверну «Горный рай», так и не увидев хозяина. У меня создается ощущение, что Марио нас намеренно избегает. Словно берет паузу, чтобы посмотреть, что будет дальше.

А мы возвращаемся в темноте в чайную. Рикки щебечет что-то о чайной магии, зрителях и о том, как ему понравилось играть на флейте, а я все думаю о генерале.

Что-то не складывается у меня в голове вся картина, как ни крути. Я пытаюсь обратиться к бывшей хозяйке тела, но та словно ушла в глухую спячку, оставив меня гадать, что происходит.

Может, Алисия в прошлом как следует оскорбляла Зверя? Унижала?

Нет, не сходится. Тогда бы он не спас ее.

Мы заходим в чайную, я на автомате щелчком руки зажигаю светильники и сажусь на ближайший стул. Меня немного пугает, как легко магия вплелась в мой день, но это ощущается так естественно, словно само собой разумеющееся.