Хозяйка Дома Риверсов

— Теперь Мортимер — хозяин этого города! — провозгласил предводитель войска, стоя у коронационного камня и держа в одной руке щит, а в другой — меч, высоко поднятый над головой.

Толпа ответила ему восторженным гулом.

— Обедать! — объявил он.

И все, разом развернувшись, устремились к ратуше, где лорд-мэр уже велел накрыть для Мортимера и его офицеров обеденные столы. Слегка отстав от толпы, текущей следом за военными в надежде получить обрезки говядины и добраться до корзин со сломанными ломтями хлеба, я спрыгнула с лошади, взяла ее под уздцы и стала осторожно выбираться оттуда, надеясь улизнуть незамеченной.

Я долго брела по каким-то переулкам и в итоге поняла, что заблудилась. Взобравшись на чье-то крыльцо, я все же села в седло и свернула на восток, решив, что эта идущая под уклон улочка выведет меня к реке. В голове у меня крутилась сцена из прошлого о том, как когда-то юной девушкой я потерялась в лесу — меня тогда как раз везли в Англию, — и Ричард нашел меня. Я просто поверить не могла, что он и сейчас не отыщет меня. Казалось невероятным, что наше расставание окажется последним, что мне в последний раз следовало тогда обнять и поцеловать его. А теперь я не могла даже вспомнить, каковы были мои последние слова, обращенные к нему. Но по крайней мере я была уверена: мы расстались с любовью. Да, я не могла припомнить слов, которые мы говорили, и того, как мы выглядели, но я твердо знала, что попрощались мы с нежностью, потому что так было всегда. Мы всегда целовали друг друга перед сном, мы всегда целовали друг друга утром, перед завтраком. Ричард относился ко мне с любовью, даже когда ему было лучше вообще обо мне думать как о женщине — только как о своей госпоже, хозяйке дома. Даже когда я поймала его в ловушку, забеременев нашей старшей дочерью, и настояла на нашем тайном браке. В течение четырнадцати лет он был мне любовником и мужем, и теперь я страшно боялась, что потеряла его навсегда.

Отпустив поводья, я позволила лошади выбирать путь в лабиринте грязных улочек. Ей и самой было достаточно хорошо известно, где находятся конюшни Вестминстерского дворца, а мне было все равно. Когда я размышляла о том, что где-то в графстве Кент Ричард, возможно, валяется мертвым в канаве, мне хотелось и самой умереть. Лечь в ближайшую сточную канаву и умереть. Я приложила руку к животу и подумала о своем будущем ребенке — о той дочери, которая никогда не увидит отца. Но разве это возможно, чтобы я не смогла показать Ричарду его дочь?

Уже темнело, когда мы наконец очутились у одних из задних ворот огромного Вестминстерского дворца. Меня очень удивило, что у ворот никого нет. Скорее уж можно было предположить, что ворота будут крепко заперты, а возле них поставлена двойная стража. Впрочем, чего и ожидать от нашего беспечного молодого короля? А без моего мужа вряд ли кто-то позаботился бы о дополнительной охране ворот.

— Эй! — крикнула я, подъезжая ближе. — Эй, вы там! Открывайте ворота!

Молчание было мне ответом. Молчание там, где всегда течет река людей? Молчание там, где на любого может посыпаться град наглых выкриков стражи? Я вспомнила фразу Бедфорда: «Если тебе кажется, будто что-то не так, значит, что-то действительно не так».

— Да откройте же, ради Бога! — повторила я, вполне готовая в случае внезапного нападения пришпорить лошадь и мчаться прочь. — Открывайте! Я герцогиня Бедфорд!

В гигантской створке ворот вдруг приотворилась маленькая дверца, и оттуда испуганно выглянул какой-то парень, явно с конюшни.

— Герцогиня Бедфорд?

Тогда я сбросила с головы капюшон плаща, чтобы он мог узнать меня.

— Да, это я собственной персоной, — подтвердила я. — А где же все?

— Все бежали, — сообщил он. — Все, кроме меня. Я не мог бежать вместе со всеми только потому, что мой пес заболел и мне не хотелось его оставлять. Может, мне лучше с вами пойти?

— Куда же все бежали?

Он пожал плечами:

— Они бежали от капитана Мортимера и его армии. Некоторые собрались к нему присоединяться, а некоторые просто решили убраться подальше отсюда.

Я тряхнула головой. Я не в силах была этого понять.

— А где же король? И королева?

— Они тоже убежали, — сказал конюх.

— Боже милосердный! Куда?

— В Кенилуорт, — шепотом поведал он, — только мне велено хранить это в секрете.

Мое сердце от волнения готово было выпрыгнуть из груди; я вцепилась ледяными пальцами в гриву Мерри.

— Как это — бежали? Они что же, оставили столицу?

— Они послали войско в Кент, чтобы изловить этого Мортимера, а тот взял да и пошел против них. И здорово их побил: погибли все королевские полководцы, и почти вся армия бежала обратно в Лондон, если не считать тех, кто переметнулся к Мортимеру. Если честно, так половина королевского войска к нему присоединилась. Нет, надо было мне все-таки еще тогда уходить!

— А кого из полководцев убили? — осторожно осведомилась я, очень стараясь, чтобы голос мой звучал ровно.

Он пожал плечами.

— Да я не знаю… По-моему, всех королевских лордов: лорда Нортумберленда, барона Риверса…

— И все они действительно погибли?

— Во всяком случае, назад никто не вернулся.

— А король?

— Куда нашему королю в войне участвовать! — с презрением обронил конюх. — Он, правда, выехал со своим боевым штандартом на поле боя, но в самом сражении участия не принимал. Да еще и половину войска при себе держал, а остальных во главе с лордами отправил сражаться. А когда те, что сумели в живых остаться, назад прибежали и доложили, что битва проиграна, король с королевой сразу убрались в Кенилуорт, и с ними Эдмунд Бофор, герцог Сомерсет. А лорд Скейлз тут же поскакал в Тауэр.

— Так Скейлз теперь в Тауэре? Он достаточно хорошо там закрепился?

Конюх пожал плечами и проныл:

— Да не знаю я. А со мной-то что теперь будет?

Я посмотрела на него; наверное, и мое лицо было не менее унылым.

— Вот уж понятия не имею, — ответила я. — Ты уж постарайся как-нибудь сам о себе позаботиться.

И, развернув лошадь, я устремилась прочь: оставаться в Вестминстере было явно небезопасно. «Хорошо бы до наступления темноты добраться до Тауэра», — подумала я. Моя лошадка держалась бодро, но мы с ней обе страшно устали. К тому же я была голодна, а почти на каждом углу горели костры, и люди жарили мясо, пили эль и громко клялись друг другу, что теперь-то уж хорошие времена не за горами. Нынче советы королю будет давать Мортимер, так что больше не будет повышения налогов, бедняков перестанут обманывать. А всех плохих советников Мортимер, разумеется, прогонит. Многие приглашали меня к ним присоединиться, однако стоило мне отрицательно покачать головой, как вслед мне сыпалась брань. А один раз, уже под конец пути, мне даже пришлось бросить этим людям монету и пожелать всего наилучшего. И дальше я уже ехала, низко надвинув на лицо капюшон плаща и пригнувшись к шее лошади — в общем, кралась по улицам собственного города, как тать в ночи.

Наконец я увидела ворота Тауэра и множество часовых на стенах. Едва я подъехала ближе, как они закричали:

— Стой! Кто идет? Эй ты, стой, где стоишь!

— Я — герцогиня Бедфорд! — крикнула я, открывая лицо. — Впустите меня.

— Господи, миледи, ваш муж, барон Риверс, весь вечер вас искал! — воскликнул молодой стражник, впуская меня внутрь. Взяв лошадь под уздцы, он помог мне спешиться и сказал: — Ваши люди сюда приехали и повинились, что потеряли вас в толпе. Вот барон и опасался, что чернь взяла вас в плен. Он пообещал всех повесить за измену, если у вас хоть один волосок с головы упадет. Он так их ругал! Я даже слов таких никогда не слышал.

— Мой муж? — переспросила я, и надежда вспыхнула в моей душе с такой силой, что у меня закружилась голова. — Значит, мой муж искал меня?

— Как сумасшедший…

Он умолк, обернулся и прислушался, и мы оба услыхали громкий стук копыт по мостовой. Стражник сразу провозгласил:

— Конная атака! Скорей заприте ворота!

И мы с ним едва успели вбежать внутрь, как тяжелые ворота со скрипом закрылись. И вдруг за воротами раздался знакомый голос:

— Это я, Риверс! Откройте!