Хозяйка Леса

– Я давно не была на севере!
– Занила раздраженно передернула плечами. А Рашид послушно принялся рассказывать:

– Это скорострельные арбалеты! Десятка воинов, вооруженных ими, хватит, чтобы расстрелять целую кучу тупых рабов даже до того, как те успеют приблизиться. Они больше никогда не осмелятся бунтовать!
– Бакур вновь повернулся к столу, но тело слушалось его уже крайне плохо. Он пошатнулся и изо всех сил вцепился руками в его край, чуть не сметя при этом блюдо с печеными фруктами, плавающими в меду. Занила сделала шаг в сторону. Не слишком большой, чтобы не привлечь внимания Рашида, но достаточный, чтобы он уже не мог до нее дотянуться.
– Но я расскажу тебе еще кое-что, боярыня, - вновь заговорил Бакур.
– Наш доблестный Совет не на много умнее кучки жалких рабов! Я продам им арбалеты, причем втридорога. Сама понимаешь: они сейчас не в том положении, чтобы спорить из-за цены. И на их же деньги и выкуплю у них председательский пост!

Занила слушала его, не прерывая. Собственно, она и подозревала что-то подобное. Как бы жалок ни был Бакур, в деловой хватке ему не откажешь! Он мгновенно сумел воспользоваться удачным стечением обстоятельств - и смертью предыдущего председателя Совета, и восстанием рабов... Впрочем, вот волнения галерных гребцов Занила устраивала не для него! А значит, не ему им и пользоваться!

– А почему ты не пьешь, боярыня?!
– Бакуру все же удалось вновь сосредоточить внимание на своей гостье. Он схватил со стола богато отделанный золотом кубок, плеснул в него ярко-красного вина из кувшина, при этом чуть не расплескав половину, и протянул его Заниле. Та вновь, как и утром в доме покойного Руша, даже не подумала принять угощение. Бакур перевел тяжелый помутневший взгляд с ее лица на кубок, внимательно изучая его содержимое, словно в нем могла крыться причина ее пренебрежения.
– Тебе не нравится мое вино? Оно не достаточно хорошо для тебя?!
– Занила подумала, что он сейчас кинется на нее, но вместо этого он резко поставил на стол кубок, залив парчовую скатерть алыми каплями, и схватился за золотой колокольчик, стоявший тут же, и резко дернул им пару раз, издав громкий резкий звук.
– Я угощу тебя вином, достойным тебя, боярыня!

В комнату заглянул раб, очевидно ждавший зова своего господина под дверью.

– Принеси ройшского вина!
– распорядился Бакур. Раб почтительно поклонился и вновь скрылся за дверью. А Рашид принялся рассказывать.
– Это вино с острова Ройш. Слышала когда-нибудь о таком, боярыня?
– Занила кивнула, но Бакур уже вряд ли нуждался в ее поощрении, чтобы продолжать говорить.
– Этот остров затерян в Полуденном океане, и только на нем умеют выращивать винные ягоды особым способом. Их оставляют на кустах до самой поздней осени, до той поры, когда по утрам на землю выпадает особенно холодная роса. От нее на ягодах образуется темно-синий налет, а вино приобретает ни с чем не сравнимый аромат!

Словно дожидался за дверью окончания речи своего господина, в комнату шагнул раб, держа перед собой поднос с прозрачным кувшином, наполненным очень темной, почти черной, жидкостью, по поверхности которой в свете масляных ламп лишь время от времени пробегали алые всполохи. Раб кстати был не тот, что до этого заглядывал в комнату. Вино принес совсем еще молодой парень, не старше шестнадцати-семнадцати лет, с голубыми глазами и светлой, лишь чуть тронутой загаром кожей, выдававшей в нем северянина. Его льняные тонкие волосы, доходившие до лопаток, были распущены по обнаженным плечам. Он был бос. Всю его одежду составляли штаны из светло-голубой ткани и кожаный ошейник. Раб кстати вел себя так, словно не ощущал дыма висевшего в воздухе. Либо он уже давно привык к пристрастиям своего господина. Либо та палочка наркотика, раскрошенная Бакуром, уже успела прогореть, и запах стал слабее. Занила не собиралась это проверять: ей вполне неплохо дышалось и в окружении созданного ею щита!

А раб приблизился к столу, освободил себе немного места на нем и поставил поднос. Потом, не дожидаясь нового указания Бакура, разлил вино по кубкам и с поклоном протянул их своему господину. А тот уже опять принялся угощать Занилу. Только она вновь не стала брать предложенного.

– Я не приму в твоем доме угощения, Бакур!
– твердо произнесла она.
– Ты торгуешь с вольнокняжескими оружейниками. Ты должен знать, что означает эта старая махейнская традиция* [Занила немного ошибается: традиция, о которой она упоминает, распространена не только в Махейне, но и в других Вольных княжествах, и даже немного в самой Салеве. Если человек открыто отказывается в чьем-либо доме от любого угощения, он тем самым заявляет, что считает его хозяев недостойными своего общества. Такое поведение расценивается как тяжкое оскорбление и обычно считается равным объявлению войны между родами.]!

Глаза Бакура мгновенно еще больше налились кровью.

– Да как ты смеешь, тварь?!
– взревел он. Кубок с драгоценным вином полетел в Занилу, но та легко уклонилась. Лишь на подоле ее платья появилось несколько алых брызг. Сам кубок, на этот раз по неудачному стечению обстоятельств - хрустальный, ударился о ножку стола и разлетелся вдребезги. Раб тут же упал на колени и проворно принялся собирать осколки, пока господин или его благородная гостья не наступили на них! Бакур стремительно развернулся к мальчишке. Тот не успел ничего понять и даже не попытался защититься, когда сапог Рашида с размаху врезался ему под ребра. Потом еще и еще раз.

– Я приказал тебе принести лучшее вино! А что ты принес, что благородная боярыня отказывается его пить?!

Мальчишка скорчился на полу, поджав колени к груди и кое-как прикрыв руками голову. Бакур продолжал со всей силы пинать его ногами, и от каждого удара тело раба чуть дергалось, разрезая обнаженную кожу об осколки рассыпанного по ковру хрусталя. Рашид на минуту остановился для того, чтобы перевести дыхание и чтобы обернуться на Занилу, проверяя, нравится ли ей это зрелище. Мальчишка-раб воспользовался этой паузой, чтобы вывернуться и обнять сапоги Бакура, прижавшись к ним лицом.

– Прошу вас, хозяин, пощадите!
– по его лицу вперемешку с кровью текли слезы. Бакур с омерзением отшвырнул от себя мальчишку. Потом размахнулся рукой, в которой все еще продолжал сжимать второй бокал, и со всей силы врезал им по лицу раба. Тот взвыл в голос, когда хрусталь, разбившись от удара, распорол кожу, оставив на его лице глубокие рваные раны!

Кай'я Лэ глубоко вздохнула, в первый раз недовольная тем, что выстроенная защита не позволяет ей ощущать запахи, например этот дивный аромат только что пролитой крови!

– Ты хотел угостить меня не вином...
– едва слышно мурлыкнула она, на шаг приближаясь к Бакуру и мальчишке-рабу, тихо подвывающему у его ног в луже собственной крови.

– Что?!
– Рашид резко обернулся в ее сторону, но Занила уже и так знала, что собирается сказать.

– Ты устроил это представление для меня, - она присела на корточки, не обращая внимания, что ее белоснежное платье пачкается теперь не только в вине, но и в крови.
– А точнее не для меня, а для той женщины из твоего прошлого, что так на меня похожа! Для "не боярыни"... Что же такого она сделала, Рашид, что ее образ так врезался в твою память?
– Занила подняла голову, снизу вверх заглядывая в лицо Бакура. Когда-то давно, в школе для рабынь, ее учили смотреть так, если она желает соблазнить мужчину...
– Ты и этого раба наверняка купил, лишь потому, что своей светлой кожей он напомнил тебе ее, - тонкие пальцы Занилы слегка коснулись обнаженного плеча мальчишки, выбрав нетронутый участок кожи между двумя царапинами. Раб вздрогнул и заскулил громче, как будто она ударила его.
– И позвал ты его сюда отнюдь не для того, чтобы подать вино, - ты хотел мне его показать. И следующая сценка тоже предназначалась для меня... Ты хотел, чтобы я испугалась, Бакур, - пальцы Занилы продолжали скользить по коже раба, уже не заботясь о том, чтобы обходить царапины и синяки. Она словно изучала его и одновременно размышляла о чем-то. Может быть, поэтому ее голос звучал так спокойно, почти лениво? Ее рука вдруг замерла, остановившись на плече раба. Занила резко вскинула голову, впившись горящими расплавленным металлом глазами в лицо Бакура. И голос, резкий и громкий, ударом хлыста разорвал неподвижный душный воздух, когда она почти прокричала.
– Ты, правда, думал, что сможешь сделать хоть что-то такое, что испугает меня?!

Рука Занилы метнулась к осколкам бокала, обильно засыпавшим ковер, пальцы сжали тонкую ножку с острым срезом-сколом с одной стороны... Короткий замах, и Кай'я Лэ вогнала хрусталь под подбородок раба, в то самое место, где под светлой кожей пульсировала голубоватая жилка! Мальчишка захрипел, сильные судороги прошли по его телу, заставляя его выгнуться дугой. Занила какое-то время наблюдала за ним, а потом резко вырвала осколок хрусталя из его горла обратно, заставив выплеснуться целый фонтан ярко-алой крови. Бакур сделал шаг назад, не отрывая пристального взгляда расширившихся глаз от наконец-то замершего тела раба. А Занила поднесла к губам хрустальный осколок и провела по нему светло-розовым языком, аккуратно слизывая с него капли крови.

– Мне понравилось твое угощение, Бакур!
– она поднялась с ковра. Ярко-алый и мокрый от пропитавшей его крови подол ее платья лип к ногам. Но Занила, не обращая на него ни малейшего внимания, шагнула к Бакуру... А он сделал шаг от нее! Кай'я Лэ заглянула в его глаза и чуть не рассмеялась: кажется, человек только сейчас понял, кто именно оказался в его доме! Если бы она сейчас предложила ему себя, он с воплем ужаса убежал бы прочь!

Занила облизала губы, наслаждаясь послевкусием человеческой крови на них, и стремительно метнулась вперед. Она больше не пугала Бакура и не играла с ним! Тонкие сильные пальцы взметнулись вверх, вычерчивая в воздухе какие-то замысловатые узоры. Занила почувствовала, как ее кожу окутывает острое и немного покалывающее тепло собирающейся силы, и резко развела ладони, а потом толкнула их вперед, так, что голова Бакура оказалась между ее рук. Энергия, больше не сдерживаемая, сорвалась с ее пальцев, заполнив все отведенное ей пространство, и мужчина, оглушенный силовым ударом, рухнул на пол.