Хозяйка отеля для новобрачных

– Мы чудно проведем время. Ты обязательно что-нибудь вспомнишь!
– воодушевленно произнесла Лили.
– Поехали скорее, Джонни.

Интересно, Лили так пеклась обо мне из-за чувства вины или в самом деле прониклась сочувствием и старалась помочь от чистого сердца? Впрочем, какими бы ни были мотивы, она делала всё, что могла, и не бросила меня там, на дороге или в больнице.

Мы кружили по улицам, и я ответственно крутила головой по сторонам в надежде, что меня озарит внезапно, что-то вдруг покажется знакомым. Вокруг было довольно красиво - архитектура домов с изящной лепниной, небольшие парки и аллеи со статуями и фонтанчиками (мне снова вспомнился тот сквер, усеянный разноцветными мокрыми листьями).

Деловито спешили по своим делам люди, у дверей магазинов и ресторанов вдоль тротуаров стояли зазывалы.

И я совершенно не видела себя здесь. Ни сейчас, ни раньше. Понуро опустила голову. Кукситься не хотелось, но и веселого было мало. Где же мне найти себя, хоть бы знак был какой-то…

Лили посмотрела на меня искоса и приказала шоферу ехать по адресу медицинского кабинета.

Дорога к нему через несколько кварталов стала меняться - сначала неуловимо, а потом достаточно явно.

Постройки здесь не отличались изяществом и были неказисты, местами потемневшие, с облупившейся штукатуркой. Прохожие были одеты не так, как в центре города - проще, безо всякого лоска. Свернув на одну из улиц, которая больше напоминала промышленную зону, мы достигли цели, и автомобиль наш остановился.

Пройдя в арку, на которую указал бородатый дворник в грязном фартуке, мы направились с Лили к покосившейся двери. Под ногами чавкала грязь. Шелка и меха мисс Беккер выглядели здесь предельно чужеродно, однако она не подавала вида, что её что-то смущает, и сохраняла светское выражение лица.

Из двери полуподвального помещения навстречу нам, громко хохоча, вышли две девицы определенного вида в вызывающих платьях. Вот почему кабинет имел сомнительную репутацию. Что могло сюда привести приличную женщину?

Мне стало по-настоящему не по себе. Неужели я тоже… Правда, если это было так, то я не особенно преуспевала, невольно усмехнулась я про себя, уж больно неказисто была одета, да и сумка эта моя со скудным содержимым... По моим вещам давно плакала помойка.

Мисс Лили решительно дернула на себя ручку двери и вошла.

Внутри, впрочем, было не так уж страшно. Коридор выкрашен в белый цвет, довольно чисто. Несколько стульев и лавка. Сейчас они пустовали.

На звук хлопнувшей двери выглянула девушка в белой косынке. Она озадаченно наморщила нос, оглядев нас.

– На это время записи не было, - неуверенно проговорила она.
– Вы точно к мисс Борей?

– Вот эта девушка была записана, - Лили вытолкнула меня вперёд, - Веллори Мелоун.

Девушка присмотрелась ко мне близоруко. Потом закивала, видимо вспомнила.

– Да-да, но это ведь давно было, с неделю назад. И вы не пришли в назначенное время, если я не ошибаюсь. А сегодня мисс Борей уже нет.

– А по какому вопросу я записывалась?
– спросила я.

Девушка подняла брови. На лице были написаны недоверие и опасение.

– У нас, конечно, отмечено, но вы и сами должны знать… - Она замялась. Ей показался странным этот вопрос и явно не хотелось неприятностей.

– Но вы же можете дать нам посмотреть?

– Лили задала этот вопрос уверенно, с интонацией утверждения.

– Нет, - замотала головой девушка, - там… записи и о других пациентах, мы не можем их показывать.

Кажется, она не могла понять, в чем подвох, и это её смущало.

– А вы сами посмотрите, нам не показывайте, - предложила я. Но она решительно отказалась в итоге.

– Приходите завтра, пусть мисс Борей решает, - и девушка скрылась за дверью кабинетика.

Лили прошла вслед за ней и по-моему попыталась убедить и подкупить, но тщетно.

– Ладно, приедем завтра, она записала тебя снова. Но всё равно уже что-то. Сейчас поедем обедать, а потом в театр.

Уже за обедом, когда я рассеянно ковыряла вилочкой в своём десерте - кусочки безе со взбитыми сливками и фруктами - мисс Беккер утешающе накрыла мою руку своей.

– Веллори, не расстраивайтесь. Уверяю вас, всё будет хорошо. В конце концов, ведь еще кто-нибудь может откликнуться на объявление.

– А вдруг у меня никого нет?
– высказала я ей свои тайные опасения. Почему-то мне казалось, что эта мысль, этот ощущение одиночества не была для меня новыми. Словно бы я её помнила…

– Ну а если так, значит у вас теперь есть я, - заявила Лили и подняла, как будто тостуя, свой напиток - что-то сложное из горячего молока, мёда и капли рома. Напиток готовили здесь специально для актрисы.

– Даже если ужинаю дома - заезжаю сюда выпить этот коктейль, после него моё горло может легко выдержать даже трехчасовой моно-спектакль, - пояснила она.

В театре мы прошли в гримерку Лили - она была у нее отдельной. Вокруг засуетились разом и гример с палитрой красок, и костюмер, и еще кто-то.

От обилия красок, какофонии звуков и запахов у меня чуть закружилась голова. Но тем не менее было очень интересно. Сидя в уголке, я разглядывала диковинные костюмы на вешалках, афиши на стенах, разбросанные повсюду вещи. Я раньше никогда не была за кулисами театра.

Однако, стоп…Поймав себя на этой мысли, я замерла. Откуда мне было знать, где я была, а где нет? Значит, память все-таки возвращается?

Порадовавшись этому про себя, чтобы не отвлекать Лили, которая вдохновенно повторяла на разные лады, глядя на себя в зеркало:

– Такого "завтра" никогда не будет.

Мой друг, как в книге, на твоем лице

Легко прочесть диковинные вещи.

Их надо утаить. Чтоб обмануть

Людей, будь сам, как все.

Смотри радушней.

Кажись цветком и будь змеей под ним.

Придется позаботиться о госте.

Ты мне самой подумать предоставь,

Как сделать лучше нам ночное дело,

Чтоб остальные ночи все и дни

Царили безраздельно мы одни.

У меня от ее слов мурашки по телу бежали и не терпелось посмотреть спектакль целиком.

Наконец, меня проводили в наполовину заполненный зрителями зал, и я с удовольствием погрузилась в шекспировские страсти.

Лили играла просто потрясающе, просто воплощение коварства и искушения.