Хозяйка погоста

– Всё, бабуль, убралась. Пойду, ждут меня. Здоровья тебе!

Старуха вдруг закатилась долгим скрипучим смехом. Несколько птиц снялись с веток и, уронив снег, разлетелись

– Ох, повеселила, ох, давно я так не смеялась! Ты прямо, как Макс, даром что сестра. Он тоже, как что ляпнет, хоть стой, хоть падай.

Лера почувствовала, как холодок пробежал по позвоночнику:

– Вы… знали моего брата?

– Конечно, мы ж соседи, как не знать-то? – вскинула руки старушка, как будто Лерин вопрос был глупым.

Девушка нахмурилась: она не могла вспомнить эту странную бабку, хотя в подъезде помнила каждого жильца, да и почти всех в своём доме знала.

– Я вот вас не помню, бабушка, – покачала головой Лера.

– Конечно, не помнишь. Когда я померла, за годочек до отца твоего, ты маленькая была. Правильно сделали, что его к нам поселили, не самоубийца он, затащили его в петлю. Жалко мужика, был как ты: глаза, что скрыто, видели, да уши шёпот слышали. Макс-то, конечно, посильнее был бы, мужик всё-таки, куда нам, бабам…

Дальше Лера уже не слышала – она развернулась и побежала, бросив лопату прямо там. Дыхание сбивалось, пот катился по вискам, а в ушах стучало. Казалось, что если она остановится, то эта сумасшедшая старуха её догонит. Разум подсказывал: оглянись да посмотри – вряд ли она смогла бы бежать так быстро! Но кто их, сумасшедших, знает…

Ближе к воротам в боку невыносимо закололо, пришлось перейти на быстрый шаг.

– Ты чего, привидение что ли увидела? – удивился Эд, глядя на запыхавшуюся девушку.

– Давай быстрее уедем отсюда! Я тебе всё расскажу по пути, – торопила Лера. Эд больше не спрашивал и завёл машину.

Когда погост растаял вдали, а дыхание выровнялось, оказалось, сложить произошедшее в логический рассказ стало ещё сложнее.

– Я брата зашла проведать. Оказывается что три дня назад было пять лет со дня его смерти… Там бабушка была – через пару могил. Попросила помочь убраться…

– И что? Ты пошла? – спросил Эд как-то зло.

– Ну, да. Она же старенькая, ей тяжело, – ответила Лера чуть растерянно. – Да и работы там на пять минут – оградка-то крохотная, два шага в одну сторону и два в другую. Я таких и не видела. А снега по колено намело, видно, некому помогать старушке.

Эта картина снова встала у Леры перед глазами: глубокий снег до самой лавочки и ни единого следа… Старушка с веником… Не прилетела же она на эту лавочку?!

– Ле-ер? Что дальше? Ты бежала, потому что помогла старушке снег грести? – вывел её из задумчивости Эд.

– Я не знаю, как тебе объяснить… Она говорила, как все бабушки, про родню свою, про то, что детей нет, а потом вдруг- про Макса! Сказала, что соседка и знает его, но я её совсем не помню. Мне кажется, она нездорова. Увидела, что я на его могиле была, вот и придумала всё это. А эти сумасшедшие, не знаешь, что и ожидать от них. Вдруг она ножик там припрятала или ещё чего.

– А ничего странного ты там не заметила? – участливо спросил Эд.

«Как хорошо он меня успел узнать за эти два месяца», – подумала про себя Лера, но вслух ответила:

– Знаешь, сумасшедшая на кладбище – это вообще странно! И страшно. Я испугалась.

Эд, положил ей руку на колено:

– Вот поэтому я и не хожу никогда на кладбища – там всегда полно сумасшедших.

Остальную часть пути они ехали молча.

«Что ещё говорила старуха? Что-то про отца. Она его знала и знала, что он не самоубийца», – думала Лера, и волнение не унималось.

***

Как-то в детстве приехала в гости троюродная сестра отца. Взрослые выпивали на кухне, переговаривались, вспоминали истории из жизни. Мама вообще редко пила, но в тот раз её непривычно замедленная речь явно указывала на то, что домашнее вино сделало своё дело.

Лера с братом катали машинки в коридоре рядом с кухней, поэтому девочка хорошо слышала каждое слово из разговора.

– Знаешь, а я не верю, что Сашка сам, – ответила мама на какую-то фразу сестры. – Не такой человек он был. Иногда даже казалось, что не он сумасшедший, а мы всё. Помнишь, когда на юбилее у тёти Аси были, Саша произнёс тост: «Твой муж бы тебе сегодня сказал: «Аистёнок, вот и стала ты старее, но чем старее, тем ценнее, потому что ты не Аистёнок, а Белый Аист!». Ася рыдала три часа в туалете, помнишь? Мы думали, придётся «скорую» вызывать. Она, когда с мужем познакомилась, пошла в гости с бутылкой коньяка «Белый Аист». А её муж, царствие ему небесное, сказал: «Продолжить бы наше застолье коньячком». Ася зашла аккурат после его слов. Он и выкрикнул: «Женюсь!». И сдержал слово: поженились, хотя оба немолодые были. С тех пор он её Аистёнком и звал. Это знали все, но почему он её так звал – никто! До того юбилея… Генку-то её, уже четыре года как похоронили.

– Ты про юбилей… Так Сашка с детства нас изводил. Его на лето с остальной ребятнёй к нам в деревню привозили. А он нашёл какое-то старое кладбище в лесу, уже и местные-то забыли, что там плиты лежат ещё со времён царя. Однажды дёрнул туда под вечер. Всех домой зовут, а его-то и нет. Ух, как бабка испугалась, в лесу же зверьё – сожрут! Не то что сейчас, одни белки и ежи остались. А тогда, бывало, и волки баловали, да хоть та же лисица. Много малому надо? «Хрусь» за шею – и поминай как звали.

Так вот, бежит бабка, кличет его, а ей ребятня и говорит: «Он в лес пошёл. Сказал, что друг звал ночью прийти. Хвастал, что покажет, где целая поляна светляков! А мы не пошли – нам уши надерут».

Бабка к мужикам бросилась: «Спасите кровиночку, никак Лешак его взбаламутил. Если волки не загрызут, как пить дать он в болото заведёт да русалкам на потеху притопит!»

Ты ж знаешь бабку нашу, она до последнего часа «в сказках Пушкина жила», в духов верила.

Так вот, мужики похватали кто что и бросились в лес, а Никитич, тот, который в хату с краю переехал, говорит: «Ведите меня с собой, я знаю, про каких светляков речь!» Ну, Никитич-то мужик умный, только неходячий. Вот представь: соорудили они носилки, посадили его и всей процессией, как падишаха, в лес понесли.

Смешно было бы, если б не так страшно! А дальше не знаю, что было. Рассказали только, что нашли мальца на том кладбище, и светляков вокруг было видимо-невидимо. Без сознания он был – то ли головой стукнулся, то ли перепугался. На следующий день, как очухался, то и пошёл по всей деревне в двери стучаться – от кого-то приветы передавал! Тётки в рёв, мужики злые да хмурые… Сказали, что это не он вовсе вернулся оттуда, а только оболочка его. Тогда бабка мамке его и позвонила. Поехала аж в центр, чтобы набрать по межгороду. Боялась, что пристукнет кто парнишку за его фантазию. А я всегда знала, что это он, а никакая не оболочка! Сестра, как-никак. Вся деревня потом шушукалась: поняли они, про кого Сашка каждому говорил! Не мог пацан такое сам придумать! Я с тех пор чуть в загробный мир не поверила. Такие вот дела!

***

Машина остановилась напротив дачного домика, выдернув Леру из детских воспоминаний.

– Всё хорошо? – Эд поднял брови и вопросительно взглянул на девушку.

– Да, просто волнуюсь, – зачем-то соврала она. Очень не хотелось снова заводить разговор на эту странную тему.

Серая, посыпанная щебнем дорога, уходила вдаль. По обе стороны стояли домики. Многие выглядели заброшенными. Да уж, не самое красивое место.

Низенькие ворота, напротив которых остановилась машина, проржавели и облупились. За ними виднелся зелёный деревянный одноэтажный домишко, уже плотно вросший в землю. Колыхнулась на окне занавеска – наверное, хозяева заметили машину. Через несколько секунд дверь открылась и на пороге показалась стройная девушка с длинными белыми волосами. Лера даже растерялась, настолько нелепо хозяйка смотрелась на фоне своего дома. Ей больше подошла бы яхта на заднем плане, а не эта пропитанная унынием дачная застройка.