Хозяйка расцветающего поместья

Герасим натянул вожжи.

— Приехали, барыня.

Я спрыгнула на мостовую, устремилась к широкому крыльцу. По бокам от него стояли медные столбики с цепями, не то огораживая, не то подчеркивая важность места. Не давая себе опомниться, я взлетела по трем ступенькам, дернула на себя тяжелую темную дверь. Замешкалась в полумраке вестибюля: в какую сторону идти?

— Вам кого надобно, сударыня? — окликнул меня пожилой служитель в поношенном сюртуке, выглянув из-за конторки. — По какому делу?

— К графу Стрельцову. — Я постаралась, чтобы голос звучал уверенно. — По важному делу.

— Их сиятельство занят-с, — с явным удовольствием протянул служитель, оглядывая мое простое дорожное платье. — Извольте обождать.

Я прошла к длинной лавке у стены, на которой уже скучал какой-то проситель в потертом кафтане. Присела с краю, расправила юбки.

Вестибюль был небольшой, но с претензией: вдоль стен тянулись деревянные панели, на подоконниках пылились горшки с чахлой зеленью, а над конторкой красовался портрет императрицы. Несколько минут я разглядывала дородную даму с лентой через плечо. Служитель что-то сосредоточенно писал, то и дело макая перо в чернильницу. В глубине коридора мелькали какие-то тени, слышались приглушенные голоса.

Если местные казенные учреждения не отличаются от наших — а пока все увиденное мной подтверждало это — сидеть тут я могу до морковкина заговенья. Но и со скандалом прорываться нельзя: я и без того неиссякаемый источник сплетен. Что же придумать?

По коридору просеменил человек с подносом, на котором красовался пузатый чайник. Исчез за дверью с медной табличкой «Земский исправник». Граф Стрельцов изволит чаевничать.

Решившись, я подошла к служителю.

— Вы не могли бы передать господину исправнику записку? Всего пару слов?

Человечек посмотрел сквозь меня. Ругнувшись про себя, я сунула руку в прорезь юбки — нащупать ее удалось не сразу — чтобы добраться до привязанного к поясу кармана. Покрутила в пальцах пару медных монеток.

— Еще мне понадобятся бумага и чернила.

Передо мной возник чистый лист. Я положила рядом с ним монетки, они тут же исчезли, сменившись чернильницей.

«Кирилл Аркадьевич, мы не договорили вчера», — быстро набросала я. Подписалась: «Анастасия Северская».

Служитель скрылся за дверью и почти сразу же вернулся. Еще через пару секунд в дверном проеме возник сам исправник.

— Ваша светлость, для меня большая честь ваш визит.

Откуда-то появилась вторая чайная чашка — для меня, чай оказался крепким и сладким. Наконец, можно было перейти к делу.

— Кирилл Аркадьевич, у нас с вами есть общий интерес, — начала я, поставив опустевшую чашку на блюдце. — Хоть и по разным причинам, нам обоим не нужна эта идиотская дуэль. Которая неминуемо состоится, разве что Зайков сделает вид, будто не получал письмо с вызовом. Но, насколько я знаю князя, он не поленится отправить секунданта второй раз.

Стрельцов задумчиво кивнул.

— Попытка убийства — дело публичного обвинения, — продолжала я.

Исправник вскинул брови, но, к моему облегчению, придираться к словам не стал.

— Я рад бы вмешаться, — сказал он. — Но вы и князь слишком хорошо вышколили слуг. Все, чего смог добиться Гришин, — да, стреляли. Какой-то тать в темноте. Да кто его знает какой. Никто не видел, никто не слышал. Виктор Александрович, готов поспорить, тоже ничего не видел и не слышал, а доктор будет соблюдать медицинскую тайну. Остаются только ваши слова.

— Которые слишком легко объявить клеветой, — мрачно кивнула я.

Глава 13

— К сожалению, — согласился Стрельцов. — Никто ничего не видел, никто ничего не знает, и только дама, которая… — Он замялся. — Прошу прощения, Анастасия Павловна.

Я невесело усмехнулась.

— Дама, близкой связью с которой якобы покусившийся хвастался направо и налево, обвиняет его невесть в чем. Определенно, из мести. — Я не удержалась, и яд просочился в голос. — Наверняка и засаду в доме подстроила она — пригласила бедного влюбленного на свидание, а сама ехать и не собиралась, наплела мужу и исправнику с три короба, а те и повелись, как не повестись на такую. Это ведь скажет судья, верно? — предположила я. — А не судья, так свет.

Стрельцов поморщился, будто от зубной боли.

— Мне очень неприятно это признавать, но, скорее всего, именно так и будет. Настоящее преступление окажется в тени, зато о дуэли узнают все, как бы ни хотели стороны замять дело. Князь богат и влиятелен, у таких людей много врагов.

— До сих пор Зайков успешно бегал от вызова.

— Если вызов уже послан, ему некуда будет деваться. Разве что извернуться, прикрывшись болезнью — реальной или мнимой. Но сделать вид, будто вызов не получен, дворянин не сможет. После такого его не примут ни в одном доме. Единственный способ остановить это безумие — примирить стороны, но я даже не представляю, с какого бока к этому подойти.

Да уж, я тоже не представляю, при каких обстоятельствах Виктор мог бы помириться с этим типом. Разве что стоя над могилой последнего. Я уставилась в окно на черную грязь на площади.

— Боюсь, я должен предостеречь вас еще об одной грядущей неприятности, — продолжал Стрельцов, пока я размышляла, достаточно ли я разозлилась, чтобы эту самую могилу обеспечить. — При Зайкове были заемные письма вашего покойного батюшки.

Он назвал сумму, и я охнула, невольно отшатнувшись в кресле. Да все, что я купила за последние дни, вместе со всем моим домом и клочком земли, что у меня остался, стоит куда меньше! Жаль, что в этом мире нет некромантии — поднять бы дух покойного батюшки да высказать ему все, что я думаю по поводу его методов воспитания дочери и ведения хозяйства!

— Я слышала, что за карточный долг нужно расплатиться немедленно. — Я потерла виски, пытаясь справиться с подступающей головной болью.

— Как правило, да. Но иногда стороны договариваются. Вы полагаете, это карточные долги?

— По какому же еще поводу Зайков мог оказаться столь щедр? — не удержалась я от ехидства. — И откуда у него такие суммы?

Да какая мне разница, карточные это долги или счета за выпивку? Мне-то что с этим делать? Платить придется, по местным законам наследники обязаны выплатить все долги, независимо от размера наследства. Иначе можно и в долговую тюрьму угодить, если кредитор захочет до этого довести, а Зайков непременно захочет.

Виктор щедр, но второй раз заставлять его оплачивать долги покойного тестя…

Стрельцов развел руками.

— Заемные письма, значит… — задумчиво произнесла я. — Как романтично: пылкий влюбленный едет на тайное свидание к возлюбленной, держа за пазухой документы на ужасающий долг ее покойного батюшки.

Стрельцов усмехнулся.

— Вы правы, весьма романтично.

— Интересно. — Я покрутила в руках чашку, заставила себя вернуть ее на блюдце, чтобы не запустить в стену от злости. — Когда он собирался их предъявить? До или после… пылкой встречи?