Хозяйка Судьба

— Рефлет, Карл, — Эфраим Гордец отступать не желал.

— Рефлет? — поднял бровь Карл. — Какой еще рефлет?

— Ты умеешь вызывать рефлеты.

— Эфраим, — усмехнулся Карл. — Ты в ожидании нас, случайно не выпивал?

— Карл! — Из глаз старика внезапно потекли слезы, но он, кажется, этого даже не заметил. — Не лишай меня последней надежды. Прошу тебя… Вот держи! — он стремительно сунул руку куда-то за отворот своего богатого кафтана и через мгновение бросил на стол трубку из туго скрученных и прихваченных черной лентой листов старого пергамента. — Посмотри! Там… Ты нигде больше, Карл…!

Карл посмотрел на свитки. Что в них могло быть? Возможно, что-то очень важное и ценное, а, возможно, и нет. Он перевел взгляд на лицо Эфраима. Оно было залито слезами.

«Но ведь он его искренне любил… И они были вместе так много лет…»

— Зачем тебе это? — как можно более мягко спросил он. — И ведь это…

— Я знаю, — вдруг часто закивал головой Эфраим. — Ничего не объясняй. Я все знаю, но… я должен увидеть его перед смертью… Раз есть такая возможность…

— Хорошо, — сказал Карл, решившись. — Сегодня ночью. Сейчас. Ты готов?

— Спасибо, Карл, — голос Эфраима сорвался, но он сразу же взял себя в руки.

— Я виноват перед тобой, — сказал он чуть более крепким голосом. — Простить не прошу. Боги рассудят, а здесь… Не думай, Карл, это не пустяки. Это пергаменты из архива князя… бумаги князя Гавриила, им нет цены…

3

Было уже далеко за полночь, когда Карл и Дебора покинули «Морскую Деву». На улице было темно и холодно, но небо очистилось, и туман… Нет, не то, чтобы он исчез вовсе, но стлался теперь над самой землей, так что, если бы не ощущение твердой почвы под подошвами сапог, можно было подумать, что идут они по мерцающему в лунном свете облачному морю.

«Свинцовые белила и серебро?»

Но свинцовые краски быстро темнеют. И потом, надо же ведь передать и эту тающую, растворяющуюся в оттенках серебряного цвета желтизну…

«Возможно, дополнительные цвета [48] … Желто-зеленый и фиолетовый и опять-таки серебро и немного охры…»

— Тебя научили убру? — Первой нарушила молчание Дебора.

— Нет, — ответил Карл, в тайне радуясь, что она, наконец, заговорила. Молчание, обычно совершенно его не тяготившее, на этот раз ощущалось, как присутствие непрошенного свидетеля при очень личном разговоре.

48

Дополнительными цветами называются два цвета спектра, вызывающих при оптическом смешении впечатление белого цвета. Например, к желто-зеленому цвету дополнительным является фиолетовый.

«Темные искусства… Стихийная магия природы…» — на эту тему можно было продолжать рассуждать до бесконечности, но ночь остается ночью, даже если ты сто раз назовешь ее днем, не так ли? Однако Дебора…

— Нет, — ответил Карл на ее вопрос.

Но и то правда, что про рефлетов он ей еще не рассказывал и мог только гадать, какое впечатление произвело на нее явление маршала Гавриеля. Впрочем, как только тот возник в комнате Эфраима, Карл, едва успев поздороваться со старым другом, увел Дебору вниз. Там, в общем зале, они и провели следующие четверть часа или около того. Они не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Каждый был занят своими собственными мыслями.

Потом Карл почувствовал, что все кончилось. Впрочем, «почувствовал» — не правильное слово. Не было ни знака, ни ясного физического ощущения. Просто внезапно он ощутил пустоту там, где только что что-то было, и понял, что маршал «ушел». Подниматься к Эфраиму Карл не стал, бывший сенешаль князя Симеона его больше не интересовал. Он просто кивнул Деборе, привлекая ее внимание, они вместе встали из-за стола, и по-прежнему молча, вышли на улицу.

— Нет, — сказал Карл. — До последнего времени я даже не знал, что могу их вызывать.

— Виктория сказала мне как-то, что не чувствует в тебе Дара, — тихо, как будто разговаривая сама с собой, сказала Дебора. Она шла так легко и плавно, что, казалось, плывет.

— У меня нет Дара, — подтвердил Карл. — Нет, и не было.

— У трейских волхвов тоже не было Дара…

— Боги! — Вполне искренне удивился Карл, который и сам слышал о волхвах, хотя правильнее было бы называть их ведунами, всего лишь пару раз. — Откуда ты о них знаешь?

Он остановился и удержал продолжавшую медленно идти вперед Дебору, положив ей руку на плечо.

— Подожди, — попросил он, и, остановившаяся Дебора, сразу же повернулась к нему лицом. — Что ты знаешь о волхвах Трейи? — Спросил Карл, рассматривая ее лицо, казавшееся в жидком свете луны бледным и едва ли не призрачным.

— У волхвов не было Дара, — повторила Дебора. — Их специально проверяли, и имеющие Дар к посвящению не допускались. Но они «видели», Карл, и они могли многое, и трейские записи неспроста, наверное, называют их колдунами.

— Трейских записей не сохранилось, — задумчиво сказал Карл. Подсказка Деборы дорого стоила, и не об этом ли говорила ему когда-то во Флоре дама Садовница? — Во всяком случае мне не известно ни об одной их книге, которая не была бы копией другой копии, сделанной с перевода, составленного, боги ведают, когда, где и кем, и источником которого тоже, вероятно, была всего лишь копия, а не оригинал.

— У моего отца была трейская «Книга диковин», — Дебора сказала это ровным спокойным голосом и замолчала на несколько секунд, а потом заговорила вновь, и голос ее не дрогнул, когда она произнесла проклятое имя. — Теперь она у Людвига. С нее, собственно, все и началось.

— Ты читаешь по-трейски?

Они были любовниками уже более полугода, и Дебора, как совсем недавно узнал Карл, носила под сердцем его собственного сына. Если все пойдет так, как он спланировал, через несколько дней — или, возможно, мгновений, если иметь в виду все еще длящуюся в зале Врат ночь — она станет его женой, а потом… потом, возможно, и его вдовой. И тем не менее, в жизни Деборы Вольх многое все еще оставалось для Карла неизвестным. Сама она ему это рассказать не успела, не захотела, или полагала преждевременным, а он… Что ж, Дебора была не простой женщиной, и увидеть ее прошлое одной силой своего воображения Карл не мог, а воспользоваться услугами Тьмы — не желал. Но с другой стороны, а что, собственно, успела узнать о его жизни длинною в век она?

— Да, — кивнула Дебора. — Я читаю по-трейски, и на убрском шейпе, и еще на добром десятке языков. Отягощенные злом, Карл, по-видимому, по-своему талантливы, — она неожиданно улыбнулась, но в ее улыбке Карл не увидел и следа радости или веселья. Там были сейчас только грусть и, пожалуй, тоска, но это он мог хотя бы понять.

— Нас окружают, — сказала вдруг Дебора, стирая улыбку с губ. — Эфраим не солгал…

— Предоставь их мне, — холодно усмехнулся Карл, внезапно тоже ощутивший дуновение опасности. — Отойди куда-нибудь в тень…

— Нет, Карл, — покачала она головой. — Не сегодня. К тому же, — у него возникло впечатление, что Дебора к чему-то прислушивается. — Это странно, но… но к нам идет помощь.

— Помощь? — Ну, что ж, она смогла удивить его во второй раз за последние пять минут. И как удивить!

«Или это был уже третий раз?» — но, как бы то ни было, сам Карл, если что-то и чувствовал, то только сжимающееся вокруг них кольцо врагов.

— Ты не знал, что я «слышу» Валерию и Конрада? — кажется, и удивление Деборы было самого искреннего свойства. Вероятно, она, как и некоторые другие люди, полагала, что Карл знает все — ну, почти все — все видит, и все понимает.