Хозяйка Судьба

— Они еще далеко, но они идут…

«Далеко…»

Зато враги были близко. Они появились уже — пока едва различимые в неверном свете луны — в конце улицы, лежавшей перед Карлом и Деборой, но и позади себя Карл тоже слышал их шаги, а, оглянувшись через плечо, смог увидеть в отдалении колышущиеся тени их фигур.

Разумеется, это была всего лишь импровизация. Ни Даниил, каким бы могуществом ни обладал Великий Мастер Филологов, ни Норна, являвшаяся для ярхов живой богиней, ничего по-настоящему серьезного предпринять просто не успевали. Слишком далеко, и очень мало времени. Тем не менее, судя по всему, они сделали все, что было в их силах. Врагов было много. По-видимому, они знали — или, во всяком случае, думали, что знают — с каким противником им предстоит иметь дело и пытались компенсировать количеством бойцов отсутствие в их рядах кого-нибудь, похожего на Линду — колдунью «говорившую злом», которую Карл убил в Сдоме. Впрочем, за спинами появившихся с обоих концов улицы наемников — а Карл уже не сомневался, что имеет дело с обычными наемными солдатами — маячили две смутно различимые фигуры, подозрительно похожие на колдунов. Мгновенно упавшая на глаза, Тьма позволила ему рассмотреть обоих — молодого и старого — но она была бессильна сказать ему, насколько сильны эти Филологи, и чего от них можно ожидать в бою.

«Значит, все-таки Даниил», — Карл увидел лиловые плащи колдунов и их равнодушные «сухие» глаза, и, вынув из ножен Синистру, протянул его Деборе рукояткой вперед.

— Положись на него, — сказал Карл тихо. — Если что, он подскажет… И еще, учти, на Синистру не действует магия.

— Я… — хотела, было, возразить Дебора, которая не была ни напугана, ни растеряна, но полна сейчас холодного ожесточения — непременного спутника боевого транса.

— Нет, — остановил ее Карл, смотревший теперь чуть дальше этого вечера. — Будущей повелительнице Гароссы не стоит привлекать к себе внимание появлением адата. Держись за моей спиной, мы попробуем прорваться… С какой стороны, ты сказала, идет помощь?

— Оттуда, — кивнула в сторону подступающих к ним врагов Дебора. — Наверное, ты прав, — и она улыбнулась ему неожиданно ясной и отчасти, как показалось Карлу, даже чувственной улыбкой. — Ты удивительно галантный кавалер, Карл Ругер из Линда, — голос ее не звенел от возбуждения, как можно было бы ожидать, а звучал грубой музыкой любви, той самой, что наполняет кровь, когда рушатся башни и стены воспитания и исчезает даже взлелеянная высоким чувством нежность, сметенная бешеным ураганом страсти. — Я готова следовать за тобой, Карл. Веди! — И, подхватив левой рукой свои тяжелые юбки, чтобы не мешали бежать, Дебора перехватила Синистру обратным хватом, характерным для убрского боя на коротких клинках. В низинных землях, да и в Загорье, такой хват считают «слабым», предпочитая ему прямой. И напрасно. Все, как считал сам Карл, зависит только от техники, скорости, и силы запястья, а не от того, как ты держишь нож или кинжал.

— За спину! — скомандовал он, срывая плащ и набрасывая его на левую руку. У него не было сейчас ни баклера [49] , ни даги [50] , а драться предстояло в толчее, которая неизбежно должна была возникнуть в узком пространстве между близко сошедшимися стенами домов, где не будет ни времени, ни места для высокого искусства фехтования, а надо будет просто пробиваться через плотно сгрудившихся из-за недостатка места наемников, собранных здесь сегодня ночью злобной волей Даниила или Норны, или еще кого-нибудь из тех, кто желал им с Деборой смерти. Бойцами эти ландскнехты, наверняка, были не из лучших, — а Карл считал, что, кроме как в городском гарнизоне, найти так быстро достаточно много солдат, было просто негде — но в ближнем бою, который им предстоял, зачастую все решает не техника, а сила и масса. Однако ни опрокинуть своих врагов, ни обойти их, ни «просочиться» сквозь разбившийся строй, они с Деборой не могли. Оставалось одно, пройти сквозь импровизированное каре так, как проходит острее брошенного сильной рукой копья сквозь плоть облаченного в броню рыцаря. Насквозь.

49

Баклер — накулачный маленький щит.

50

Дага — холодное оружие с длинным, прямым клинком, которое предназначалось только для того, чтобы проткнуть противника. Способствовало этому и трехгранное лезвие, которое практически не гнется. Дага применялась только вместе с другим одноручным оружием, таким как шпага или сабля.

Подняв меч до уровня груди, так, что им было одинаково удобно наносить колющие удары в лицо, шею и грудь, и отражать чужие удары, наносимые из средней и верхней позиции — а именно так и держали свои клинки те трое, что образовывали первый ряд вражеского каре — Карл бегом сократил дистанцию, и, не останавливаясь, вступил в бой. Сшшша! — Неуловимо для глаз Убивец качнулся вправо — Йяааа! — Чужой клинок ударился о его стальной бок и пошел вверх, тогда как жало меча Карла чуть развернулось и стремительно вошло в горло высокого рыжего солдата, стоявшего в центре — Йюш! — Карл принял на руку, обмотанную плащом, удар слева, а Дебора скользнув из-за его спины едва ли не под меч правого ландскнехта, всадила тому в грудь не знающего преград Синистру — Пфф! Сшша! — Карл опрокинул мертвого противника, одновременно освобождая Убивца, и нанося левой рукой, удар в лицо тому, чей меч он только что отбил в сторону, — Йяааа! — падающее тело напоролось на чей-то поспешно, но не вовремя поднятый меч, и Карл ударил вправо, освобождая дорогу Деборе, которая, обняв убитого ею врага, крутанулась на месте, как будто совершая фигуру бального танца, и, откинув плечом умирающего от удара Убивца в лицо наемника, оказалась в опасной близости от очередного противника, который, впрочем, осознать этого просто не успел, потому что Синистра пронзил его сердце — Тшшш! — Меч Карла стремительный, как молния и такой же смертоносный, пронесся над ее склоненной головой — реверс [51] — и ударил в чью-то грудь, — Тсааа! — Толчок, шаг вперед, тяжелое дыхание солдата, поворот вправо, туше, запах пота и хриплый стон за спиной, удар, победный клич Убивца, шаг влево, поворот, стокатта [52] , шаг, радостный вопль Синистры, поворот, хруст ломающейся берцовой кости, выпад Деборы, чей-то крик…

51

Реверс — горизонтальный удар, выполняемый ладонью вниз, боевым лезвием меча слева направо.

52

Стокатта — быстрый удар.

Все это заняло не так уж много времени. Возможно, сердце Карла успело всего лишь трижды ударить в грудь, но пятеро врагов были мертвы, а двое выброшены из боя, как минимум на три четверти минуты, и Карл уже рубился с двумя оставшимися на ногах наемниками, которые оказались достаточно сообразительны и проворны, чтобы отступить от рушащихся прямо на них мертвых тел.

— Нет! — крикнул он, уловив движение Деборы, и попытался обогнать даже свое собственное быстрое время. Движение вправо, сброшенный с руки плащ летит в лицо одному наемнику, тогда как освободившиеся пальцы захватывают клинок другого, чтобы позволить Убивцу разрубить открывшееся при выпаде горло, но за Деборой Карл все же не успевал, а на его оклик она никак не отреагировала. Отбросив от себя мертвого врага, Карл ударил все еще выпутывающегося из его плаща ландскнехта ногой в пах, и бросился за ней, но лишь за тем, чтобы увидеть завершающую сцену боя.

Что именно применил оставшийся без защиты Филолог, Карл не знал, он лишь почувствовал, как сжало мгновенной болью виски, да кровавая пелена на краткий миг закрыла его взор, и сразу за тем, ночь отпрянула в ужасе от вспыхнувшего нестерпимым голубым сиянием клинка Синистры, ужасно закричал старик в лиловом плаще, Дебора споткнулась на бегу, но удержалась на ногах и, грязно выругавшись по-гаросски, шагнула ко все еще вопящему колдуну.

— Больно? — спросила она голосом, от которого на улице, казалось, стало еще холоднее. — Тебе больно, старик?

Карл был уже совсем рядом, но близко еще не означает на месте. Он все-таки не успел. Мелькнула рука Деборы, и победно закричал кинжал, распарывая живот врага от солнечного сплетения до паха.

— Вот теперь тебе будет по-настоящему больно, — сказала Дебора и отвернулась, чтобы не видеть на вываливающиеся во все еще стелящийся по земле туман внутренности брата Филолога.

4

Своих преследователей они опережали не намного, и, возможно, получи те возможность беспрепятственно гнать Карла и Дебору по ночному городу, раньше или позже, они бы их настигли. Все-таки Дебора в своих тяжелых юбках не могла бежать так же быстро, как Карл. Однако вышло по-другому. Уже в трех десятках шагов от места схватки, на маленькой, освещенной лишь рассеянным светом луны площади, Карл и Дебора лицом к лицу столкнулись со спешащими им на выручку людьми. Причем, то, что во главе отряда бежали с обнаженными мечами Конрад и Август, Карла ничуть не удивило, как и то, впрочем, что среди двух десятков вооруженных мечами и алебардами мужчин самого воинственного вида мелькнули и длинные женские юбки. Но вот сами эти бойцы, одетые в обычное городское платье, и их внушающее уважение количество, в первый момент, его действительно удивили. Впрочем, вскоре он различил среди мужчин, быстро выстраивающихся на площади в подобие боевого каре, несколько знакомых лиц, а затем увидел и отца Мины Гвидо Ругера, и все сразу же стало понятно. Во всяком случае, Карл получил ответы на самые простые вопросы: кто и откуда. Оставался, правда, вопрос, каким образом, но и ответ на него вполне подразумевался контекстом.

— Доброй ночи, господин Ругер! — сказал Карл, усмехнувшись в душе тому обстоятельству, что впервые в жизни обращается таким образом к другому человеку. До сих пор Ругером из Линда был только он. Во всяком случае, там, где он был, это был он. Однако здесь, в Линде все обстояло несколько иначе.

«И ведь у Мины, кажется, есть брат по имени Карл…»

Карл глянул мельком на преследователей, поспешно отступавших назад, в створ погруженной во мрак улицы, и снова повернулся к Гвидо Ругеру.

— Признаться, не ожидал встретить вас сегодня ночью… Но следует признать, вы появились очень вовремя. Благодарю вас!

— Благодарю вас, дамы и господа! — сказал он громко, обращаясь ко всем остальным.

— Вы ранены, герцог! — это, разумеется, был Август, который, если судить по выражению глаз, все никак не мог переварить неожиданно открывшееся родство с Карлом и связанные с этим более, чем драматические изменения, случившиеся в его судьбе.

— Пустяки! — Карл бросил взгляд на свою руку. Перчатка была изрезана и залита кровью, но вид своей крови никогда не вызывал у него никаких чувств, кроме, может быть, раздражения.

— Перехватили лезвие? — как о чем-то само собой разумеющемся спросил, подходя, Конрад.

— Да, — развел в ответ руками Карл. — Просто не было времени фехтовать. Как вы все здесь очутились?

— Вашему родичу, — тем же спокойным, едва ли не равнодушным, голосом объяснил Конрад. — Приватно сообщили об открытой на некоего неизвестного чужестранца охоте. Человека, как я понимаю, насторожило сходство фамилий… Должен сказать, барон («Ну вот, Элиас уже и барон, — усмехнулся в душе Карл. — Каково!») показал себя весьма порядочным человеком.